Ник Перумов - За краем мира
Беззвучные слова Вольховны вонзались в сознание Молли, словно ледяные иглы. Твёрдо, непоколебимо, но вместе с тем и не жестоко. Rooskies были подобны своим бескрайним лесам — отражали натиск, окружая, обволакивая вторгшееся, и не успеешь глазом моргнуть, а на месте железной дороги, разъездов, стрелок и семафоров — нескончаемое море сосен и елей…
Молли опустила голову низко — низко.
Погоди, разве не этого ты всегда хотела? Разве не за этим бежала из дома? Сделать так, чтобы никто не пострадал бы от твоей магии? А теперь крутишь носом, потому что с тобой обошлись не так, как того хотелось бы?..
Упрямство бушевало и ярилось, царапалось, что твоя кошка Ди, хотелось вопить, подпрыгивать, топать ногами, размахивать кулаками, может, схватить какой — нибудь горшок и со всей силы треснуть об пол; однако ничего этого Молли так и не сделала.
Только шмыгнула ещё пару раз носом и сказала — внутри головы — целительнице, так и не отпустившей её ладонь:
"Х-хорошо. Что надо сделать?"
Вольховна Средняя удовлетворённо кивнула.
"Не сомневалась в тебе. Не из тех ты, Молли Блэкуотер, что отвернулись бы от магии, уповая, что и так оно как — нибудь устроится. Не устроится, дорогая моя, не устроится. Силу обуздать надо, не подавить, не отречься, а обуздать. Как коня норовистого. Потихоньку, полегоньку. Ласкою, а не жестокостью. Что ж, коль решила, то времени терять не будем. Садись, да начнём".
"Прямо сейчас?" — испугалась Молли.
"Прямо сейчас. Армия Королевства твоего на перевале стоит. Того и гляди вниз с Карн Дреда полезут. Тогда магам — и мне — туда отправляться. На передовую. А вулкан, он, конечно, ждёт, но и оставлять его так тоже нечего. И сила твоя — она ведь тоже растёт. Уже два раза ты её в ход пускала, и каждый раз — со всё большим размахом. И каждый раз — словно затвор водяной отворяла. Сперва сила по капле сочится, потом — струйкой, а у тебя уже настоящей струёй идёт. Того и гляди через край польётся, да не просто водой, а огнём. Сгоришь, Молли Блэкуотер, и вся недолга. И не только ты сама сгоришь, а и пожар большой устроишь".
Молли проглотила вдруг вставший в горле комок.
"А что же делать — то, госпожа Средняя?"
"Учиться, — лаконично отозвалась целительница. — И выйдет это потруднее, чем ваши чтение, письмо, арифметика".
"А… а чему надо учиться? Правила запоминать? Задачи решать?., э — э–э… заклинания учить?"
"Заклинания! — фыркнула Вольховна. — Заклинания, девочка, это самое последнее дело. Конец — делу венец. Думаешь, как в сказках, дунул, плюнул, и всё само по себе сделалось?"
"Н-нет…"
"Вот именно. Магия вообще созидать может плохо, разрушать зато горазда. Потому чародеев, что снежную бурю устроить могут или там грозу с молниями на чистом небе, куда больше, чем тех, что могут заставить огонь подземный не сжигать всё вокруг, а пользу приносить".
Немного погодя они сидели на втором этаже, у задёрнутого окна, сквозь цветастую занавеску пробивались лучи яркого зимнего солнца. Всё у этих Rooskies было другим, даже зима. Со снегом, морозцем, чистым небом, солнцем, ярким до болезненности. В отличие от гнилой сырости, грязи и тающего снега, смешанного с угольной сажей и машинным маслом.
На отскобленном добела столе стояли две высокие глиняные кружки, расписанные яркими, радостными птицами, алыми, золотыми, ярко — оранжевыми. В кружках дымился — нет, не чай, Вольховна заварила каких — то своих трав, и по горенке плыл пряный запах, от которого слегка шумело в голове, но шумело как — то очень приятно, загоняя страх в самые дальние утолки.
Целительница крепко держала Молли за руку. Цепко и сильно. Надёжно.
И это тоже помогало не бояться.
"Госпожа Средняя… госпожа Вольховна…"
"Чего тебе, yegoza?"
"Yegoza? Что это, госпожа?"
"Непоседа. Так чего тебе?"
"Пока мы не начали… я спросить хотела. А как же вы вообще защищаетесь, без винтовок, без бронепоездов, без пушек?.."
"О! Хороший вопрос, девочка. Про Катаклизм ты, конечно же, слышала? Что он с миром прежним сделал, как всё перемешал, перепутал? Что магия после него и появилась?"
"Слышала…"
"Слышала, конечно. Так вот, Катаклизм, он не только земли по — своему перекроил. Никогда владения наши с Королевством не граничили — а теперь нате вам, рубеж, да ещё какой! Но мало этого — он ещё и времена смешал. Королевство ваше — оно из одного времени. Мы — из другого. Когда здесь очутились, смешно сказать, пищали одни и были, да литые пушки, какие у вас только в музеях стоят. Из разных эпох нас вместе свело, да в узел тутой завязало. Вот потому — то у вас — бронепоезда, а у нас… а у нас маги. Мы — то до Карн Дреда дошли и решили, что всё, с юга уже ваши приближались. Мы в долины и не спускались, горными лесами довольствовались. Ан оказалось, что слишком много ценного в тех горах, вашему Королевству желательного. Ну и пошло дело за делом… — Она махнула свободной рукой. — Впрочем, учимся мы быстро. Нагоняем. И ружья стали делать, и порох куда лучше, чем раньше, и многое другое. Поездов с пушками вот нет пока. Многие у нас этого не хотят, говорят, нужно нашего пути держаться, чужого не заимствовать… но спор этот к вопросу твоему отношения не имеет, Молли Блэкуотер".
Катаклизм… племена и народы из разных времён… перекроенные земли… у Молли голова шла кругом.
Что такое Катаклизм, что явилось причиной, какие силы там действовали — учёные Королевства терялись в догадках. Об этом как — то Молли услыхала от папы, поняла, что никто ничего объяснить не может, и вернулась к чёткому и конкретному — чертежам мониторов, дестроеров и бронепоездов.
Там, во всяком случае, можно было во всём разобраться.
"Начинаем", — строго сказала Средняя.
"Ой, ой, сейчас, госпожа", — вдруг спохватилась Молли. Письмо! Письмо родным! Она ведь хотела это выторговать у Всеслава и Волки ещё там, за перевалом! А потом забыла за всей этой суматохой.
"Госпожа, можно ли мне как — то… передать письмо родителям? Просто чтобы они знали, что я жива?"
Целительница долго молчала, однако молчание её не было сердитым или злым.
"Весть послать можно. Есть у меня с кем передать. Одного боюсь, как бы не навредила ты родным своим. Особый Департамент с них сейчас глаз не спускает. Вдруг перехватит письмо, да и решит, что они с тобой — и нами — заодно? Плохо им тогда будет, Молли Блэкуотер. Разве что сон какой твоей маме послать…"
"Тогда можно хотя бы сон?" — взмолилась Молли.
Госпожа Средняя чуть усмехнулась.
"Ладно. Пошлю кое — кого. Нет, не Всеслава и не Таньшу, они тут нужны. Кого же именно — тебе знать не нужно. Ну довольна ли теперь?"
"Да, госпожа".
"Ну, тогда за дело. Правую руку вытяни. Глаза закрой. Локоть на столе утверди. Что чувствуешь?"
"Н-ничего", — призналась Молли.
"Так! Сиди тогда. Глаза тебе завяжу, чтобы не мешали".
На лоб Молли легла мягкая тёмная повязка, пахнущая летом и малиной.
"Ещё раз. Локоть на столе, ладонь раскрыта, вверх смотрит. Как капли ловишь. Теперь тихо сиди. Себя слушай. Тепло в кончиках пальцев. Есть, нет?"
Молли сидела ни жива ни мертва.
Тепло в пальцах? Откуда?
"Самые кончики, — терпеливо пояснила целительница. — Тепло в них. Должно быть".
Молли только попыталась похлопать глазами под плотной повязкой.
"Тепло в них".
Тепло.
Слово кувыркалось на языке и в сознании, мало — помалу утрачивая смысл. Оно сворачивалось, сминалось, точно пустой кулёк из кондитерской лавки. Смялось, обратилось в шар, а шар вдруг сделался зимним солнцем в ярко — синем небе, вспыхнул пламенем, из него вырвалась ало — золотисто — оранжевая птица, рассыпая за собой веера искр.
Пронеслась над рукою Молли, вдруг сделавшейся огромной, словно Королевский мост в Норд-Йорке. Дождь из огненных искр, словно конфетти, осыпал ладонь… и кончики пальцев на самом деле вдруг ощутили тепло, резкое, сильное, точно Молли опустила их в таз с горячей водой.
"Есть тепло! — острая радость целительницы словно плеснула огня в жилы Молли. — Есть тепло, чувствуешь?"
Молли чувствовала. Молли о — го — го как чувствовала, потому что уже не только кончики, но все пальцы её пылали, словно она сунула их в печку. Глаза по — прежнему закрывала повязка, но Молли казалось, что она видит — над правой ладонью поднимается дымок.
"Очень хорошо! Теперь отпускай, ослабляй, пусть тепло уходит!"
Отпускай? Чего отпускать? Как отпускать?
Ладонь всё горячее. Жжётся! Жжётся!.. И жар словно прилип к коже, не стряхнёшь!..
Молли залила тёмная волна паники. Она тоненько заверещала, задёргалась, попыталась вскочить; правую руку словно терзало пламя, пожирая плоть и кости.
"Сиди!" — хлыстом ударил неслышимый голос целительницы. В нём крылись и сила, и злость; она вдруг навалилась на правую руку Молли, прижимая к столешнице, а в мозг девочке словно вонзались одна за другой ледяные иглы. На горящую ладонь тоже как будто падали ледяные кубики, один за другим, падали и тотчас таяли; но боль не уходила, она впивалась раскалёнными клыками всё глубже; Молли казалось, она слышит треск костей, обугливающихся дочерна.
