Сыщик Бреннер - Шенгальц Игорь Александрович

Пассажирские трапы уже втянули внутрь — так на борт не подняться, но задняя боковая дверь командной гондолы еще была приоткрыта, и оттуда высовывался один из стюардов, с любопытством поглядывая на приближающуюся машину.

Не знаю, видел ли меня капитан цеппелина, но скорость «Возрождение» не снизил и продолжал плавный подъем.

Я промчался справа от дирижабля, заложил широкий вираж, развернувшись на сто восемьдесят градусов, и теперь двигался параллельным курсом, быстро нагоняя цеппелин. Стюард пялился на меня во все глаза, очевидно не понимая, что я задумал.

— Лестницу! — заорал я, высунув голову из окна мехвагена. Я точно знал, что помимо обычного трапа рядом с каждым выходом имеется и веревочная лестница на непредвиденный случай. — Кинь мне лестницу! Особая ситуация! Я должен попасть на борт!

Расслышал ли стюард заглушаемые ветром слова или самостоятельно додумался, но, на мгновение исчезнув из проема, появился вновь и выбросил скрученную в моток лестницу, которая тут же развернулась во всю длину, волочась по земле. Сам цеппелин в этот момент находился на высоте в пятнадцать футов, но я знал, что еще несколько секунд — и он резко пойдет вверх.

У меня был лишь один шанс. Я немного обогнал цеппелин и, резко затормозив, выскочил из мехвагена, чтобы бегом броситься навстречу цеппелину.

Стюард подбадривал меня, призывно махая рукой.

Тут наконец цеппелин начал набирать высоту, да так стремительно, что я едва не опоздал, но все же успел зацепиться за последнюю ступень веревочной лестницы.

Я всегда считал себя физически сильным и выносливым человеком, но этот подъем показался мне самым трудным испытанием за всю мою жизнь. Ветер рвал из рук казавшуюся бесконечной лестницу, я дважды чуть не сорвался, а на третий раз все же сорвался, но удачно зацепился ногами за одну из перекладин, увидев землю где-то ужасно далеко внизу.

В конце концов я дополз до самого верха, выжатый как лимон. Стюард схватил меня за плечи и помог взобраться в гондолу, и я, обессиленный, рухнул на пол прямо тут же — дышал и все не мог надышаться.

Стюард между тем втащил лестницу на борт и плотно закрыл дверь.

— Да вы герой! — восторженно заявил он. — Я такого прежде никогда не видел!

— А я такого прежде и не исполнял, — устало улыбнулся я. — Номер века, хоть в цирке выступай.

— Повезло, что не сорвались. Иначе с земли пришлось бы отскребать…

Да уж, с этим не поспоришь, повезло. Стюард поддержал меня, помогая подняться на ноги. Я наконец несколько пришел в себя и вспомнил о главной цели.

— Государственная необходимость! — Я сунул свою бумагу ему под нос, стюард быстро пробежал ее глазами и поклонился.

— Чем могу вам помочь, господин Бреннер?

— Скажи, любезный, а его высочество на борту?

— Как и было запланировано. Вылет совершен строго по плану.

— Молодец, хвалю за службу! А Константин Платонович, успел ли он прибыть до отлета?

— Да, я его видел, он приехал буквально за три минуты до вылета и на борт поднялся последним.

Не зря я мчался сломя голову за дирижаблем и лез по лестнице в небеса. Костас на «Возрождении». Найти его на цеппелине будет просто. А отыскав, решить, как поступить дальше.

Но одно я знал твердо — великокняжеский сын не стоил жизни моих девочек.

XXV

Цеппелин «Возрождение»

— Что вы творите?! Вы могли разбиться!

Из командной рубки гондолы мне навстречу выскочил разгневанный капитан. Получается, он вовремя заметил мои маневры, но не соизволил обождать. Впрочем, винить его за выполнение должностных инструкций я не мог, поэтому постарался быстро утихомирить его, показав волшебную бумагу.

— Государственная необходимость! — в который раз за эти дни сообщил я. — Мне срочно нужно видеть великого князя!

Капитан недовольно поморщился, но приказал стюарду проводить меня к его высочеству, после чего резко развернулся, неприятно скрипнув каблуками, и вернулся в рубку.

Стюард, назвавшийся Джеком Воробьевым, пригласил следовать за ним на верхнюю палубу, где расположились великий князь и его свита. Цеппелин набирал высоту. Земля быстро уплывала вниз, строения, над которыми мы пролетали, казались игрушечными.

Прежде чем подняться наверх, я попросил стюарда обождать пару минут и привел себя в порядок в туалетной комнате — негоже представать перед великим князем в столь непотребном виде. Воробьев переминался с ноги на ногу в коридоре.

— А скажи-ка мне, братец, каков план полета? — спросил я, покинув умывальню.

— Летим на сближение с императорским дирижаблем, — бодро отрапортовал Джек, — после чего вместе возвращаемся назад. Предполагаемое время в пути — три часа до места встречи и еще столько же на обратный путь.

Значит, у меня на все про все целых шесть часов. Вполне достаточно.

У Воробьева имелся универсальный ключ, отпирающий двери служебных коридоров. Сам коридор был коротким и вывел нас в офицерскую столовую, в данный момент пустующую. Из столовой вели две двери.

— Можно полюбопытствовать? — направляясь к дальней, спросил стюард.

— Попробуй, — разрешил я.

— Скажите, а когда новую форму ввели? Очень интересная!

— Какую форму? — удивился я. — Ты о чем, братец?

— Ну как же, я говорю об охране его высочества! Никогда прежде не видел плащей такого фасона. Я, знаете ли, интересуюсь новейшими тенденциями в моде. Колониальный стиль — это просто шик! — Джек потянулся к дверной ручке. — Все же они там смыслят в красоте, а мы вечно отстаем. У нас тоже есть собственный стиль, — добавил он, подумав, — но за модой мы совершенно не следим, все слишком традиционно…

Мне понадобилось некоторое время, чтобы осмыслить услышанное. За эти мгновения стюард отпер дверь и шагнул в следующее помещение, оказавшееся просторной кухней. Она тоже была безлюдна — только у приоткрытой двери, ведущей во внутренний коридор, маячила чья-то тень. Пустота кухни показалось мне странной: по моему разумению, жизнь здесь должна была кипеть — великий князь любил покушать.

Я шагнул за Воробьевым, дверь за нами захлопнулась с тихим щелчком, и только тут я осознал до конца его вопрос о форме.

Колониальные плащи совершенно не похожи на строгие мундиры телохранителей князя. Они отродясь такого не носили, зато подобную одежду я много раз видел за последние дни…

Я резко дернул стюарда на себя за шиворот и легко ударил под колени, а когда он упал на меня, схватил его за шею в надежный захват и крепко зажал ему рот. Воробьев беспомощно задергался, но, осознав всю тщетность своих попыток выбраться, быстро угомонился.

Я чуть отпустил стюарда, но, только убедившись, что наше появление осталось незамеченным охранником в коридоре, развернул Воробьева к себе и яростно зашептал ему в лицо:

— Давно на них работаешь, мерзавец? За сколько тебя купили? Ну, говори! И не вздумай кричать, удавлю!

Воробьев во время моих вопросов лишь пучил глаза, всем видом показывая, что мечтает ответить, и, как только я окончательно убрал руку, давая ему возможность заговорить, тут же зашептал в ответ:

— Да вы что, ваше сиятельство! О чем вы говорите, никак не пойму?!

На «сиятельство» я не польстился и в профилактических целях ткнул его кулаком под ребра, вновь прикрывая ему рот рукой, чтобы он случайным вскриком не выдал нашего присутствия. Воробьев удар перенес стоически, разве что слегка скривился от боли и закатил глаза, но не издал ни звука.

— Объясняю. Люди, плащами которых ты восхищался, — профессиональные преступники, стрелки, которых ищет вся полиция города. Это не телохранители великого князя. Если же каким-то образом они явились на дирижабль вместе, то это означает лишь одно — настоящие охранники мертвы, князя пленили и захватили в заложники. А все, кто еще на свободе, им помогают, и ты в том числе. Доступно?

— Но, ваше сиятельство, вы ошибаетесь! — забормотал, пытаясь убедить меня в своей правоте, Джек, как только вновь обрел возможность говорить. — Не только я на свободе, но и капитан, и связист, и офицеры в командной рубке. Ведь вы же сами их видели! Мы же только взлетели. Никто не захватывал «Возрождение», да и когда бы они успели?