Схватка - Смирнов Александр
Решив, что она достаточно хорошо ориентируется в юго-западной части города, Мэри собралась было пересечь проспект Пионеров Космоса, как ей в голову пришла мысль: «Никто лучше уличных мальчишек не может знать эти закоулки». Небольшая сумма денег привлекла одного из них на ее сторону. Их совместная прогулка заставила Мэри по-другому взглянуть на это нагромождение улиц, дворов и… подземных коммуникаций! Оказалось, что на другую сторону проспекта запросто можно перебраться под землей. Ее озорные глаза светились от сознания выполненного долга, когда она, вся перепачканная, выбиралась из старого коллектора: «Мне будет чем удивить Стратега!»
– Слово предоставляется Верховному Главнокомандующему объединенным Звездным флотом Земли и космических Колоний, – с пафосом объявил спикер.
Именно так официально звучала должность Адмирала. Никто не мог этого выговорить и тем более запомнить. Все его звали просто – Адмирал. Он же не считал себя хорошим оратором и все свои выступления, если их нельзя было избежать, готовил заранее. Но два часа тому назад Стратег просто ошарашил его, сообщив, что решил воспользоваться тридцать третьей статьей Устава Института Стратега. Упомянутая статья гласила, что в чрезвычайной ситуации Стратег имеет право принять командование на себя, не ставя в известность Совет. Теперь заранее подготовленную речь можно было смело выбросить через шлюз в открытый космос. Но Стратег посоветовал ему не волноваться и просто напирать на высокую боеспособность флота. Такой «совет» сильно удивил Адмирала. Он никогда не замечал за Стратегом привычки говорить ни о чем, или, попросту говоря, сыпать звездную пыль за воротник. Тактик же вообще заявил, что следующего за Стратегом оратора никто слушать не будет и говорить можно о чем угодно.
Поднявшись на трибуну, Адмирал убедился в справедливости слов Тактика. Все увлеченно обсуждали сказанное Стратегом и не собирались внимать очередному оратору. Адмирала это вполне устраивало.
– Под моим командованием состоит три Звездных флота. Все они целиком укомплектованы и находятся в полной боевой готовности. Часть кораблей уже движется навстречу противнику, чтобы дать решительный бой. Остальной флот находится в резерве… – Так Адмирал невольно стал соучастником того обмана, что затеял Стратег. Он старательно избегал слов «генеральное сражение», зная, что оно не состоится. Следующие десять минут он говорил о высокой боевой готовности флота. – В предстоящей войне будут задействованы боевые корабли, а не сухопутные войска. Флот – не место для необученных новобранцев. Я предлагаю объявить досрочный выпуск во всех военных и гражданских космических училищах… и не проводить тотальной мобилизации.
К этому моменту большинство уже переварило речь Стратега и встретило последние слова Адмирала аплодисментами. Тот, под одобрительные взгляды Стратега и Тактика, занял место рядом с ними.
На пересечении проспектов, с каждой из четырех сторон площади Национального Единства, были установлены огромные экраны. Шла прямая трансляция экстренного заседания Совета. Обшаривая очередные закоулки, Мэри время от времени возвращалась к одному из экранов, чтобы быть в курсе событий. Начало смеркаться, и уже освоенные маршруты она принялась изучать заново, чтобы ориентироваться в темноте. Попутно она вспоминала события своей жизни.
Мэри росла без родителей. Они погибли в одной из звездных экспедиций, когда ей едва исполнилось пять лет. Государство хорошо заботилось о таких детях, и она никогда не чувствовала себя обделенной или брошенной. В шестнадцать лет Мэри влюбилась. Несмотря на то что он был вдвое старше, она, будучи увлекающейся натурой, забыла все на свете, полностью погрузившись в свои чувства. Она отдала ему все – свою невинность, девичье, но уже вполне созревшее тело, нежность, обожание и душу. Идиллия длилась месяц. Она простила ему измену, поверив неуклюжим оправданиям, но, когда он предложил заняться любовью втроем, ее терпение лопнуло. Резкий удар ногой в пах положил конец их отношениям. Это было первое проявление ее врожденной агрессивности. Наивно решив, что жизнь на этом закончилась, Мэри записалась в спецназ и уже через два года была обладательницей малинового берета, став самой молодой женщиной, удостоенной этой чести. Здесь она обрела новую семью, заменившую ей родителей, братьев и сестер, и никогда не жалела о своем спонтанном решении. У нее были мимолетные связи, но никогда среди своих товарищей по оружию, хотя те отчаянно добивались ее благосклонности. Два года тому назад Стратег, тоже обладатель малинового берета, собственноручно вручал награды особо отличившимся спецназовцам. Мэри из его рук получила свои сержантские нашивки… и отчаянно влюбилась. Два долгих года что она только не предпринимала, чтобы быть рядом с ним, и вот сегодня двадцатипятилетней Мэри Чижевски предстояло провести ночь в его кабинете.
Стемнело, и Конкордия заблистала множеством фонарей и реклам. Убедившись, что в темноте она ориентируется так же уверенно, как и под ярким южным солнцем, Мэри в очередной раз оказалась на площади, перед огромным экраном. Все шло к окончанию заседания Совета, а значит, ей пора. Вызвав такси, она добралась до стоянки, на которой оставила вертолет. На подлете к дворцу Совета возникла проблема – воздушное пространство оказалось закрытым. Пароли, полученные от Стратега, открыли ей доступ, и она совершила посадку на крыше. Дойдя до лифта, ведущего прямо в кабинет Стратега, Мэри почувствовала, насколько она утомилась. Вход контролировался электроникой. Мэри послушно приложила правую ладонь к сенсору и, когда охранная система завершила идентификацию, услышала противный женский голос:
– Добрый вечер, Мэри, добро пожаловать в кабинет Стратега.
Любому мужчине этот голос показался бы приятным, но только не Мэри, которая не переносила присутствия женщин в окружении Стратега. Двери лифта раскрылись, обдав струей воздуха.
– Недолго тебе осталось щебетать, – процедила она сквозь зубы, заходя в лифт и задерживая дыхание. – Я тебя в два счета перепрограммирую.
Двери закрылись. Мощная струя дезинфицирующего газа обдала все вокруг, и тут же кондиционеры очистили крохотное помещение. Мэри, усталая, но счастливая, вошла в заветный кабинет. Освободившись от поклажи, она занялась своей внешностью. Конспирация конспирацией, но она не собирается выглядеть дурнушкой в присутствии Стратега. Бесформенный балахон оказался на полу, туда же полетело нижнее белье. Прямо на голое тело она натянула короткое платьице с глубоким вырезом, настолько ее обтягивающее, что казалось, стоит ей пошевелиться, и оно пойдет по швам. Обзаведясь в баре своим любимым напитком – кампари со льдом, она залезла с ногами в кресло, поджидая прихода хозяина кабинета. Усталость и волнение прошедшего дня взяли свое, бросив ее в объятия сна и грез… Еще не проснувшись и не понимая, происходит это во сне или наяву, она почувствовала его губы и жадно впилась в них, даря обворожительный поцелуй.
После выступления нескольких политиков, каждый из которых за десять минут умудрился так и не сказать ничего путного, дошла очередь до дебатов. Первым на трибуну поднялся представитель фракции пацифистов. Эти псевдоборцы за мир имели сильные позиции в Совете и теоретически могли повлиять на его решение. Именно фракцию пацифистов Стратег считал виновной в том, что Земля оказалась неготовой к Звездным войнам. С маниакальным упрямством все средства направлялись на создание новых космических Колоний, в ущерб программе «Супернова» (боевых звездолетов нового поколения) или строительству УСОКО (Универсальных Систем Отражения Космической Опасности). Кто не хочет кормить свою армию, будет кормить чужую. Кажется, так говорили древние римляне.
Невысокий, начинающий лысеть оратор, словно на антивоенном митинге (хотя Земля давно не воевала), начал не то речь, не то агитацию:
– Все только и делают, что говорят о войне. А вы пробовали предложить им… как их там зовут… ах да, рэмы… мир? Почему все готовятся к сражениям, вместо того чтобы, высоко подняв знамя мира…
