Наль Подольский - Кошачья история
В заключение ЯОдуванчику, как подследственному лицу, майор вручил предписание о невыезде, в условиях карантина чисто символическое. Одуванчик сначала отшвырнул его от себя, а затем взял и расписался на корешке, добавив к подписи загадочную фразу: "Повестку получил с удовольствием и буду жаловаться".
Когда сержант и ефрейтор, нагруженные добычей, направились к автомобилю, Крестовский подошел к Одуванчику.
- Лаврентий Сысоевич, у меня к вам частный вопрос, не для протокола.
Глаза Одуванчика, казалось, остекленели, и было неясно, слышит ли он что-нибудь.
- Если вопрос вам покажется странным, можете не отвечать... это уж как захотите. Скажите пожалуйста, в течение последних двух месяцев вам часто снились... кошки?
- Эк он его,- прошептал редактор,- психолог!
Одуванчик продолжал сидеть, съежившись, и я думал, ответа не будет, но внезапно он всхлипнул:
- Издеваетесь?! Не имеете права! - и, вскочив на ноги, заорал сиплым детским голосом: - Вон! Вон! Убирайтесь вон!
Редактор спешил, и майор приказал сперва отвезти его, а после уже доставить в отделение вещи, изъятые у Одуванчика. Насколько я знал майора, это значило - он хочет со мной говорить.
Машина уехала, но он медлил начать разговор, что-то обдумывая, и вообще, по виду, чувствовал себя неуверенно. Я решил, что он удручен скандалом во время обыска, но нет, оказалось, его мысли заняты совершенно другим:
- Вот вам загадка, профессор: почему именно Совин начал копаться в делах этих кошек? Сколько людей в городе, почти десять тысяч - только один школьный учитель... тут уж можете мне поверить - действительно, только один. Умом не блещет, знаете сами. Отчего бы это - жил, жил человек, как все, и вдруг, ни с того, ни с сего, прозрел... отчего бы это?
- Ну, а вы?
- Я другое дело. Приехал со стороны, свежий взгляд, значит. Кошек с детства терпеть не могу, а тут, смотрю -заповедник. Думаю, дай, для начала хотя бы в отделении истреблю. Не выходит. Ищу причину - вот так и додумался... А вот Совин - ему-то как пришло в голову?
- Он шизофреник, и по-моему, близок к сумасшедшему дому - вот и пришло в голову.
Он не обиделся, и даже, как будто, не заметил резкости замечания.
- Вот, вот... и я думал так же... но сейчас меня мучает... очень мучает мысль... а вдруг они сами его надоумили?.. Все, что нужно, изучено... сеанс наблюдения кончен... пора заметать следы... и на эту роль приглашают учителя химии, не всякий ведь смастерит бомбу... а когда он все сделает, его упрячут в психушку... Чистая работа!
- Хорошо, а куда девать вас, например?
- Может быть, я у них лицо непредусмотренное. А может, и меня они надоумили, и на меня уже что-нибудь готово... и на вас тоже. Вдруг они просто для развлечения из нас комедию устраивают? Играют в нас, вроде как в шахматы?
Бред... начинается бред... остановить его надо... - Если вы это всерьез, плохи ваши дела!
- Ха, да вы рассердились! Это хорошо... только вы зря намекаете, мозги у меня в порядке... а что всякая дрянь мерещится, это другое дело... сны дурацкие снятся, никогда раньше не было... Поверите ли, такая мерзость: только спать ляжешь - тут же три рыла, не то свиные, не то кошачьи, одни рожи, без туловища, или хуже того - одни глаза, как блюдца, сквозь одеяло просвечивают... качаются надо мной, ждут... а в ухо кто-то бормочет: встать, суд идет... трибунал, трибунал... До чего становится пакостно: поднимаюсь, стакан коньяка и снотворное...
Для чего это он... чтобы и мне то же самое... надо, чтобы он замолчал... безумие заразно... заразно... есть у него свой вирус...
- Это нервы, усталость и нервы,- перебил я его,-внушите себе, наконец, что все это ваша выдумка, химия вашего мозга!
- Спасибо, что объяснили, с учеными не пропадешь... я и сам знаю, что нервы, что же еще, как не нервы... да хитрость-то вот в чем: я ведь думаю, что встаю за снотворным, или открыть форточку, или еще что... но встаю все-таки - значит, своего добиваются... снова ложусь, засыпаю... а у них там дело идет... шелестят бумаги... кого-то допрашивают...
- Замолчите, вы сумасшедший! Там ничего нет! Понимаете?! Там ничего нет!
- Не нужно кричать на всю улицу; пан профессор,- его лицо замкнулось в спокойной и жесткой улыбке,- вот вы и попались! Слово "там" признаете значит?.. Это уже полдела, а дальше пустяк - рано ли, поздно, что-нибудь "там" увидите, не сомневайтесь.
Ну и улыбочка... сдержанная, а сколько жестокости... где-то уже я эту улыбочку видел... вспомнить бы...
- Пить нужно меньше,- сказал я зло,- а не то и черта с рогами увидите!
Что же я... это ведь хамство, так разговаривать... словно кто за язык потянул...
- Извините, майор, я нечаянно... у меня тоже нервы...
- Вот, вот, нервы... я же не спорю... - пробормотал он, глядя на что-то у меня за спиной.
Я невольно обернулся назад - улица была пуста.
Он постоял еще с полминуты, словно бы в нерешительности, и пошел прочь, а я подумал - как же ему будет скучно, когда карантин снимут, и вся история с кошками забудется.
22
Ветер исчез, и тучи, которые он гнал с моря, повисли цепью над городом. Солнце, пытаясь их растопить, обжигало землю бесцветными лучами, и небо закрылось белым горячим туманом, словно там, наверху, лопнул гигантский паровой котел. Воздух, густой и липкий, приклеивал к коже одежду, и я поминутно отдирал от шеи воротник рубашки.
Каблуки вдавливались в мягкий асфальт,каждый шаг стоил усилий. Сколько следов на асфальте... пустой город - и так много следов... и следы все странные, как от стада коз... волт след острого женского каблука... вот следы подковок... плоские, как лепешки, следы... следы, раздвоенные копытом...
Интересно, у меня какие следы... вот они, тянутся позади - узкие неровные вмятины... как нелепо они выглядят... неуклюжие, идут елочкой... следы большой глупой птицы...
А вот и совсем странный след... страшный какой-то... как глубоко вдавлен, раздвоен... будто чугунный человек шел на больших козьих копытах...
- Да ты и вправду похож на дурацкую сутулую птицу -вылитый марабу! - неожиданно сказал я себе почти вслух, отчетливо слыша собственный насмешливый голос. Слова не всплывали из глубины сознания, а возникали сразу, как по чьей-то подсказке, словно печатались на ленте телетайпа.
Недобрая наблюдательность этих слов, этого моего другого "я", больно меня царапнула. Не очень-то хорошо я к себе отношусь... насмешливо... зло... беспощадно... за что бы это...
- Как ты глуп! Это же большая удача, видеть в себе смешное!
Попробуй-ка возрази... тут же станешь еще смешнее... удача, конечно удача... только тоскливо от нее, от этой удачи...
Возвращаться домой не хотелось. Не хотелось входить в калитку, не хотелось открывать дверь. Что-то враждебное затаилось в доме... я все время воображал, что живу в нем один... а на самом деле здесь еще столько всякого...
- Мой бедный друг, ты стал суеверен! А недавно других попрекал, хорошо ли это? Смотри, не свихнись! Возьми себя в руки, вспомни хотя бы, кто ты такой! Специалист с именем -тебе ли равняться с деревенским милиционером?
Я нашел в стиоле папку с неоконченной моею статьей - вот уж месяц, как надо бы ее отослать - и мой умный двойник одобрил это.
- Вот именно, займись делом! Чушь мерещится от безделья. Ты жет грамотный человек - все законы этого мира давно изучены.
Да... законы этого мира... а законы не этого мира...
- Ты осел! Там ничего нет! Ты серый осел, с хвостом и с длинными ушами!
Я листал рукопись и с трудом, как чужой, разбирал собственный почерк. Странно выглядели слова и формулы, будто было написано это не полгода назад, а бог весть когда, и писаавшего давно уже нет.
Мертвечиной несет от этого... как чей-то архив... нет, сегодня это в голову не полезет... и вообще, целый вечер мне не высидеть в доме... как в батисфере, за стенкой бредовые чудища шевелят клешнями... нехороший сегодня день... тонкая-тонкая оболочка отделяет от ужасного... вот-вот порвется, не выдержит... когда началось это... с отъезда Юлия... нет, то пустяки... с ночи лиловых кошек, вот... это от Лены, она меня заразила... вирус зла, вирус безумия...
При одном воспоминании о той ночи я почувствовал неприятный озноб. Да, Лена... ей-то сейчас ничего не мерещится... полуживаЯ, в больнице, ей не до этого... а ведь выживет, надо думать... натура кошачья, живучая... кочевничья кровь... а в нервах зараза... от этого-то не лечат...
В саду под деревьями тени растворили траву и кусты, превратили их в зыбкую серую массу, и начали выползать на дорожки, поедая желтизну песка. Нет, целый вечер я здесь не высижу... пусть это нервы, пусть я сумасшедший, но я не могу здесь сидеть...
- А кто тебя заставляет? Твое право, твое несомненное право, пойти в ресторан ужинать!
Да, ты умен, мой двойник... так я и сделаю...
- Можешь даже включить свет заранее, и никто тебя не осудит: ты совсем не обязан потом спотыкаться и искать дверь наощупь. И нервы тут ни при чем, речь идет об удобстве.
