Бриллиантовый дождь - Буркин Юлий Сергеевич
– Всё, – сказал я и за ненадобностью бросил трубу на пол.
– Давайте зальем тут все водой, – предложил Боб, – запремся в дальней комнате и попробуем выбраться через окно.
– Ты слышал, что она сказала? – возразил я. – Окно открывать нельзя.
– Если слушаться эту корову, мы тут быстро изжаримся. Давайте таскать воду!
Мы бросились в ванную. Но ничего подходящего, кроме какого-то изящного кувшинчика там не нашли.
– Все это херня, – сказал Пилецкий. – Надо запираться в комнате и ждать. Со стороны двери помощь к нам не придет, – и добавил: – Нет, не люблю я такую романтику…
Пока он всё это говорил, Чуч отвинтил от душевого шланга насадку и пустил в коридор струю воды.
– Вот это что-то! – одобрил Боб. – Облей тут все, закрепи так, чтобы вода хлестала, и айда отсюда.
Было уже нестерпимо жарко, потому, когда Чуч, поливая стены и потолок, попадал на нас, мы только радовались. Мы запихали в ванну кресло и приспособили шланг в его подушках таким образом, чтобы струя била в прихожую. После этого мы вломились в дальнюю комнату, заперлись там и распахнули окно настежь.
Дышать здесь было полегче. Жаркий австралийский воздух казался божественной прохладой. Мы выглянули из окна. Прямо под нами виднелся второй открытый этаж пристроенного к отелю ресторана, но легче нам от этого не стало: какая разница шестнадцать этажей падать или четырнадцать?
Из-под двери в комнату потекла вода, она была горячая. Пилецкий был одет в ботинки, Чуч и Боб были хотя бы в тапочках, я же и вовсе был босиком. Но ногам было пока терпимо.
– Что делать? – спросил Пилецкий с отчаянием в голосе. – Если огонь прорвется сюда, я буду прыгать. Лучше уж разбиться, чем сгореть.
Я вспомнил, что часто в репортажах с мест пожаров говорят о людях, которые могли бы спастись, дождавшись пожарных, но с перепугу выпрыгнули раньше…
– Надо терпеть до последнего, – сказал я. – Может быть, подоспеют.
– Пока они развернутся, пока лесенки дотянут… – возразил Пилецкий.
– А может, у них пожарные вертолеты есть? – откликнулся Чуч. – Советовали же мне не селиться выше четвертого этажа! Туда любой экомобиль подняться может! А я как раз и подумал: обворуют еще…
– Знать бы, где упадешь, соломки бы подстелил, – пожал плечами Боб.
Со стороны коридора раздался треск, шипение, и через щели в комнату повалил дым вперемешку с паром. Воды на полу набралось уже по щиколотку, и она закипела. Чтобы не ошпариться, мне пришлось забраться на подоконник с ногами.
– У нас есть еще минут пять, не больше, – констатировал Боб. – А потом – амба.
– Ребята, простите меня, если я вас чем-то когда-то обидел, – проникновенно сказал Пилецкий, перекрестился и, сжав в пальцах железный ключик, который почему-то всегда висит у него заместо крестика на шее, забормотал: – Господи, и еже еси на небеси…
Мы переглянулись. Боб вздохнул:
– Интересно, как там Петруччио с Евой?
– Да уж получше, наверное, чем мы, – сказал Чуч.
Тут я подумал: а может быть можно из окна перебраться куда-то вбок или даже наверх? Я выглянул. Гладкая стена. Только этажом выше виднелся какой-то, чуть выдающийся из стены, карнизик. Буквально в полкирпича шириной. Никакой реальной функции он не выполнял. Так, элемент дизайна… Но чтобы передвигаться по нему, нужно быть профессиональным эквилибристом. Да и то, вряд ли. А если бы он даже и был пошире, выбраться на него из нашего окна было бы все равно невозможно…
Вместе со мной на карнизик этот обреченно смотрели Боб и Чуч. Из нескольких окон нашего этажа и из многих окон выше валил дым.
То, что я увидел затем, было настолько невероятно, что я не сразу поверил своим глазам. Метрах в двадцати от нас из окна семнадцатого этажа на этот самый карниз выбралась стройная фигурка и, прижимаясь спиной к стене, довольно быстро двинулась в нашу сторону. Это Ева!
– Ева!!! – заорал я и замахал руками. И мне показалось, что она еле заметно кивнула мне.
Пилецкий перестал молиться и, растолкав нас, высунулся наружу.
– Вот он, наш ангел-спаситель! – радостно закричал он. – Не зря я Господу молился!
Затаив дыхание, следили мы за ее продвижением к нам. Что-то нечеловеческое было в ее ловкости. Может быть, она из цирковой семьи?
И вот она уже стоит прямо над нами.
– Сейчас будет самое сложное, – сказала она, и в ее голосе не было ни тени страха. – Потому что все зависит от вас. Возьмите большое покрывало, сверните в жгут и высуньте в окно.
Пилецкий бросился к дивану, и через несколько секунд жгут из покрывала уже свисал из окна.
– Держите крепко, очень крепко, – сказала Ева. – Готовы?
– Да! – заорали мы.
– Держите, – повторила она и соскользнула с карниза.
В самом начале падения она с ловкостью кошки неуловимым движением развернулась лицом к стене, а миг спустя уже висела, уцепившись за покрывало.
– Тяните! – крикнула она.
Секунда, две, три… Она спрыгнула с подоконника на пол, прямо в кипяток ногами и спокойно сказала:
– Тут есть вода. Это хорошо.
7
– Как ты смогла?! – закричал я, а со мной одновременно завопил Боб:
– Где Петруччио?!
– Петя в безопасности, – ответила она торопливо. – Объяснять нет времени.
Она уже металась по комнате, сдергивая на пол постель и вываливая из шкафа запасные одеяла, покрывала и простыни… Она потопталась по ним, чтобы они побыстрее промокли.
– Ты и ты, указала она на Чуча и Пилецкого, – завернитесь в это. С головой! – она подала им мокрые тряпки. – Быстрее!
Они беспрекословно повиновались, превращая себя в нелепые, испускающие пар, коконы.
– Ты, – кивнула она Бобу, – закроешь за мной дверь. Потом вы оба завернетесь также. Да! Снова так же высуньте из окна жгут, я вернусь по карнизу! И ждите!
С этими словами она шагнула к двери, распахнула ее, затем, словно маленьких детей, одного под левую руку, другого под правую, подхватила Чуча и Пилу, легко приподняла их и ринулась в огонь.
Я смотрел во все глаза. То, с какой легкостью поволокла эта хрупкая девушка двух взрослых мужчин, было еще более нереально, чем ее ловкое хождение по парапету.
Впрочем, я быстро понял, что к чему. Я вспомнил все, что читал о супердопингах. Человек принимает такой препарат, и его скрытые физические возможности выплескиваются наружу. Он способен свернуть горы в буквальном смысле слова. Официальной медициной супердопинги запрещены, ведь чуть ли не каждый второй, кто принимает их, гибнет, а оставшиеся в живых становятся инвалидами. Исключения бывают, но они уникальны и лишь подтверждают правило. Но, все-таки, находятся, чрезвычайно редкие, правда, придурки-камикадзе, всегда таскающие супердопинг с собой. На всякий случай. Вроде тех, кто всегда имеет при себе ампулу цианистого калия.
Боб захлопнул дверь, но толку от этого было уже мало: огонь вторгся в нашу комнату, горели обои на стенах, мебель, да и сама дверь. Громко матерясь, Боб схватил с пола мокрое одеяло и принялся тушить. Я же проклинал себя за беспомощность, не представляя, как бы я мог опустить в кипяток босые ноги.
Бобу удалось забить огонь, он снова помакал одеяло в воду и бросил его мне:
– Заворачивайся!
– Она вернется? – совсем по-детски спросил я.
– Раз она смогла все это, то сможет и вернуться, – резонно сказал он и, зачехлившись с головой, уселся рядом со мной. Еще одно одеяло он перебросил через подоконник.
Со стороны коридора раздался грохот, по-видимому, обвалились какие-то переборки. Из соседних окон разом повысовывались языки пламени. Одновременно с этим с улицы донесся вой пожарных машин, и я увидел вдалеке мчащуюся их вереницу. А чуть позже раздался и стрекот лопастей вертолета. Но в этот миг мы снова увидели Еву, выползающую на карниз. Правда, если бы мы не знали, кто это, мы бы вряд ли узнали ее.
Так же, как и в прошлый раз, она быстро продвигалась в нашу сторону. Стало видно, что ее одежда превратилась в лохмотья, что у нее нет волос, а голова и лицо стали сплошной обгорелой бурой маской… Я отвернулся. Я не мог этого видеть. Быть спасенным такой ценой?! А как я потом буду жить?
