Стервятники звездных дорог - Афанасьев Роман Сергеевич

– Все будет хорошо, Арти, – мурлыкнула Роза. – Держись.

Артур прислонился к стене, стараясь не потревожить Магду, и шумно сглотнул.

Блестящая игла модифицированного курьера прошила мутную атмосферу колонии и пылающим факелом вонзилась в темное полотно открытого пространства. Со стороны казалось, что она зависла над светлым слоем атмосферы. Но потом двигатели разгона отключились, и из дюз ударили плазменные струи. Маршевые двигатели придали стальной игле ускорение, и за несколько секунд мятежный корабль обратился в крохотную искорку на темном покрывале космоса. Она все ускоряла бег, набирая необходимую скорость для прыжка. Военные радары орбитальных платформ еще некоторое время вели цель, а потом экраны опустели. «Стальной Шип» ушел в дальний прыжок.

Сектор: неизвестен.

Координаты: неизвестны.

Корабль «Эдем», порт приписки Новая Надежда.

Вода оказалась такой холодной, что ноги сводило судорогами. Зубы, стиснутые раз и навсегда, готовы были раскрошиться – лишь бы не открыть рот и не пустить ледяную шурпу в иссохшее горло. Болело все тело, руки не слушались, ноги повисли бесполезными придатками. Но Алекс не сдавался – он упрямо выбрасывал заледеневшие руки вверх, стараясь подняться к светлому пятну над головой. Там – свет. Там – воздух. Там – жизнь.

Отчаянно извиваясь, загребая стылую воду голыми руками, он постепенно продвигался вперед. В легких пылал костер. Нужен глоток воздуха. Хоть один-единственный глоточек... Куски льда, что медленно опускались сверху, обжигали кожу. От их прикосновений хотелось кричать, но пилот лишь крепче сжимал обледеневшие губы, зная – первый крик станет и последним.

Расплывчатое пятно света медленно приближалось. Слишком медленно. Костер в легких рвался наружу, обжигал гортань, грозя выплеснуться изо рта. Казалось, лучше просто открыть рот, чтобы впустить внутрь прохладную воду и покончить навсегда с этим адским пламенем. Проще всего... Но Алекс не сдавался, он сражался с толщей воды, как со смертельным врагом. Он хотел дышать. Хотел жить.

Когда в глазах потемнело, его пальцы наконец коснулись поверхности. Гладкой и холодной. Лед. Мутное покрывало замерзшей воды раскинулось над его головой бесконечным небом, а там, на той стороне, за крепкой стеной пылало солнце.

Темнота в глазах подернулась алым туманом. Легкие сжались в комок, выворачиваясь наизнанку, и Алекс вскинул руки, пытаясь разбить ледяную стену. Удар оказался слишком слаб – пилот даже не почувствовал боли. Он снова вскинул руки, но вода замедлила движения, остановила размах, и удар не получился. Лишь жалко царапнул по ледяной глади. Моруа чуть не закричал от отчаяния. Он чувствовал себя как во сне, когда бежишь изо всех сил и не можешь даже тронуться с места...

Это сон – понял Алекс, и от этого стало еще страшнее. Он лежит в заморозке и не должен видеть сны. Этого просто не может быть. Но если камера повреждена... Ужас пронзил пилота ледяной стрелой, и он закричал. Выплескивая страх, он рванулся вверх, и ледяная стена взорвалась фонтаном осколков, уступая человеческой ярости. Пилот вынырнул на поверхность, заколотил руками по острым осколкам льда, жадно втянул холодный воздух... И открыл глаза.

Над плексигласовым колпаком криокамеры, мутным от крохотных капелек влаги, горела световая панель. Алекс жадно втянул носом воздух и закашлялся – холод обжег горло не хуже огня. Он заворочался и с ужасом обнаружил, что лежит в луже талой воды, холодной, словно горный ручей. Он заворочался, и под спиной мерзко хлюпнуло – влага от растаявших кристаллов не успела впитаться в пеноподушки. Извернувшись, Моруа хлопнул ладонью по пульту управления камерой, и колпак зашипел, готовясь сдвинуться в сторону. Пилот с облегчением вздохнул – он понял, что произошло. Как-то раз он видел процедуру экстренной разморозки. Смертельно опасный трюк. Так действуют только в крайних случаях. Но если его срочно подняли из ледяного гроба, значит, что-то случилось.

Стараясь не думать о том, что кристаллы замерзшей воды могли порвать его ткани во время быстрой разморозки, Александр вскинул непослушные руки и уперся в прозрачный колпак. Механизм, конечно, не стал работать быстрее, но пилот почувствовал себя лучше – мышцы работали уверенно, а некоторая заторможенность – это нормальная реакция тела на быстрое пробуждение.

Когда колпак ушел в сторону, в лицо ударила теплая волна кондиционированного воздуха. Алекс вздохнул с облегчением – все в порядке, камера работает. Теперь надо только выбраться из нее и посмотреть, что случилось. Уцепившись за край камеры, напоминавшей пилотное кресло, Алекс приподнялся. Мокрые руки скользили по пластику, непослушные ноги разъезжались в стороны, и выбраться оказалось труднее, чем он рассчитывал. Выругавшись, пилот подтянулся и перекинул онемевшее тело через край. Пластиковое ребро больно впилось в живот. Алекс недовольно заворочался, пытаясь найти ногами опору, и взглянул на пол. Дыхание перехватило. Пилот вздрогнул, пальцы разжались, и он упал обратно в камеру, расплескивая талую воду. Забился на холодном ложе, поднимая кучу брызг, и вскрикнул. Горло перехватило от боли, и пилот зашелся кашлем.

Прижав руки к груди, Алекс постарался успокоиться и выровнять дыхание. Сделав глубокий вдох, он медленно выдохнул. Сердце колотилось как безумное, гоня по жилам волны горячей крови с кипящим адреналином. Остатки сна как рукой сняло. Вдохнув еще раз, Алекс взял себя в руки и снова ухватился за край камеры.

На этот раз пилот поднялся сразу и твердо встал на ноги. Взглянув на пол, он удостоверился, что это не сон, и только тогда смог выдавить ругательство.

На полу, у самой камеры, уткнувшись лицом в холодное покрытие, лежал мертвый человек в серебряном летном комбинезоне. Под ним собралась лужа крови, и даже сверху было видно, что у человека сильно обожжен левый бок. Левая рука пряталась под телом, а правая была вытянута в сторону криокамеры. Алекс ничуть не сомневался – именно этот несчастный и запустил экстренную разморозку.

Стуча зубами больше от страха, чем от холода, Александр переступил борт криокамеры и зашлепал босыми ногами по ледяному полу. Склонившись над покойником и затаив дыхание, он осторожно перевернул тело. Закусил губу. Остекленевшими глазами на него смотрел Муни – старший техник последней вахты, что должна была подготовить корабль к прыжку. Левый бок серебристого комбинезона превратился в черное месиво, искусственная ткань сплавилась с тканью живой. Это был след от энергетического оружия, но Алекс не мог сказать – от какого. Лазер не мог оставить такой ожог, он работает чище. Разве что плазма, но такое оружие хранилось у военных, в сейфах, за семью печатями...

Алекс отчаянно мерз, и холодок, пробежавший по спине, показался ему огненным ручьем. Что происходит? Он повернулся и посмотрел на датчик собственной камеры. Сутки! Прошли всего сутки с тех пор, как он лег в заморозку. Что случилось за это время на корабле? Кто стрелял в техника и почему он вернулся к камерам экипажа, а не поднял общую тревогу с главного пульта? Где остальные вахтенные?

С трудом он отвел взгляд от мертвого тела, поднял голову и осмотрелся. В каюте горел общий свет. Тихо сопела вентиляция, а камеры криозаморозки бесшумно перемигивались крохотными огоньками датчиков. Четыре из них пусты – это места вахтенных, что должны дежурить в рубке корабля. Амир!

Обернувшись, Алекс нашел взглядом камеру напарника. Она стояла у дальней стены, и ее колпак оставался мутным. Камера скрывала свое содержимое от посторонних глаз, и это означало, что Амир по-прежнему в заморозке и техника работает в штатном режиме. Он просто спит. Пилот снова взглянул на тело у ног. В каюте стояла звенящая тишина, а он, голый и продрогший, стоял над телом убитого человека. Алекс снова взглянул на камеру Амира и покачал головой. Нет. Сейчас не самое подходящее время для возвращения его в мир живых. Если ему померещится что-то такое... Нет. Сначала надо разобраться, что происходит на борту, а потом уже поднимать второго пилота.