Светлана Тремасова - Крыса, которую я не боюсь
Ал ещё взял деньги:
— Деньги не должны валяться, надо хотя бы в землю зарыть, в горшке, для потомков.
— Для потомков? — улыбнулась Ю.
— Мало ли что, вдруг появится кто-то третий, и природа возьмёт своё…
— Природа? Я-то думала, что она как раз сейчас своё и берёт — поглощает обратно то, что произвела, и наконец счастлива. Зачем же снова наступать на те же грабли?
— Ну, я имел в виду природу человека…
«Ты ведь слепая, — думала Ю, — ты вставишь себе мои глаза и, может, даже оживёшь. И будешь даже живее меня, потому что твоя природа возьмёт своё, а моя… уже взяла…»
«Кукареку… кукареку… кукареку…» — услышала Ю и открыла глаза. Светало.
К обеду Ал, лохматый, припухший от сна, вынес куклу на руках и посадил за стол. Он делал это каждый день, и кукла сидела так до тех пор, пока Ал не уходил спать и уносил её к себе на террасу, где ночевал. Потом он принёс начатую бутылку вина и налил в два стакана.
Ю посмотрела на новые, мутно поблёскивающие ногти куклы, на её шершавые руки, сложенные и повисшие над коленом закинутой на ногу ноги:
— Я, кажется, слышала утром крик петуха.
— Да? Может, у нас появился петух? — Ал был похмельно ослаблен и раздражён. — А петух это что? Мясо! Жареное мясо на сковородке, с лучком, с чесночком, м-м-м-м… Нет, не надо торопиться, а вдруг за петухом появится курица? Это же логично, если за петухом появится курица? А курица — это яйца, цыплята, много жареного мяса и яичница…
— Что-то вы сегодня совсем поздно…
— Да-а, я сегодня лёг только под утро.
— Что делал?
— Пил вино и, представь, с девушкой общался, по мобильнику.
— Как это?
— Вчера вечером мне всё-таки удалось зарядить мобильник от батареек. Я, кстати, и твой зарядил. Потом пытался найти сеть — без толку — мёртвый, и бросил. А пото-ом, через пару часов, смотрю — СМС-ка: «С Днём святого Валентина!» Думаю — ни фига себе! Номер незнакомый — нигде не нашёл. Посылаю ответ — ты кто? Знаешь кто, оказалось? Янка! Ну, у Генки друг был Костик, они ещё вместе в общаге жили, когда на мясокомбинате работали. Потом он женился, стал наркоманить и повесился. А Янка — это его жена!
— А-а! Нет, я их не знаю.
— А я был у неё как-то с Генкой. Чего-то Генка потащил меня к ней, когда Костика уже не было. Вот, тогда мы с ней телефонами как раз и обменялись — уже и не помню зачем, а я потом удалил, наверное.
— Ну, и вы всю ночь общались?
— Ну да.
— Звонили?
— Нет, СМС-ками, у меня денег мало.
— И что же?
— Мы посылали друг другу фотки с частями тела.
— Интересная форма общения.
— Да, надо запатентовать.
Возникла пауза. Ю медленно жевала салат.
— И, представляешь, она живёт в Москве. И вместе с ней в Москве полно народу! Я же говорил, что все будут стягиваться к большим городам. Даже, мне кажется, был такой общий призыв на случай глобальной катастрофы… может, где-то писали… или негласный такой… призыв.
— А Генку она не видела?
— Про Генку она не знает, давно с ним не общалась. Говорит, что всем нужно добираться до Москвы или до ближайшего большого города. Там запасы, перепись оставшегося населения и прочее…
— А при чём тут день святого Валентина?
— Ну… просто… может, я ей ещё тогда понравился, когда мы с Генкой были, а тут, типа, такой повод закинуть удочку. Типа, девушка, одна, ищет хоть одну живую знакомую душу…
— Да, повод…
Снова повисло молчание. Ал пил вино и, видно, не решался.
— Что… значит, надо собираться в Москву…
Ю молча продолжала есть. Ал с трудом выдерживал паузу.
— Что это? — он раздражённо дёрнул вилкой.
— Салат.
— Салат? А вкусом похож на капусту. А почему он фиолетовый? Где ты его взяла?
— Сорт такой. Наверное. На грядке… А может, это теперь такая капуста…
— Бред какой-то. Откуда он взялся на грядке? Ты его сажала?
— Он многолетний. Видимо. Сам вырос.
Он снова замолчал, но через пару минут, уже сдержаннее, сказал:
— Послушай, у меня растёт хвост. Вот такой уже. Сантиметров пятнадцать. Я думал, пройдёт, а он всё больше.
— Хвост? Это интересно…
— Интересно?! Он скоро вырастет! Как… у кого там… я что, снова превращаюсь в обезьяну?
— Почему?.. Может, если у мужчины долго нет женщины, у него появляется хвост? — улыбнулась Ю. — А потом из хвоста Адама Бог создал Еву…
— Круто! Только Бога где-то осталось найти!
Ю пожала плечами.
— Да ладно, я всё придумал про эту Янку. Не про Янку, а про СМС-ку. Да, это мои мечты! Мне только мечтать здесь и осталось! Я не знаю, как здесь жить, не понимаю, что мне делать. И чем дальше, тем больше не понимаю.
— Здесь не надо ничего понимать, всё приходит само собой. Чем меньше думаешь, тем вернее приходит.
— А если я не могу ни о чём не думать? Не мечтать! Что же тогда делать? Да это вообще невозможно!
— Как мама учила — представляешь мысль в виде бегущей строки и после точки проваливаешься в чёрную бездну.
— Ой, нет, это всё равно, что умер! Я так не могу! Мне надо что-то понимать, объяснять себе, думать и додумываться до чего-нибудь… как-то вот чтобы процесс какой-то шёл в голове… пусть даже потом окажется, что это не так, но зато какая-то хоть видимость, что и от тебя чего-то зависит… что ты человек мыслящий… — Ал всё больше распалялся.
— Но здесь как раз именно от тебя всё и зависит.
— Но я не могу жить вот так! Мне нужны люди, друзья, родители, женщины, в конце концов, может быть, даже дети! Я хочу ходить вечерами по городу, по живому городу, с огнями, магазинами, хочу смотреть телевизор, хочу пить пиво и ходить на рыбалку с Генкой… и вообще, я хочу всё, как было… Что я здесь делаю? Кто я? Что здесь вообще происходит? Я не понимаю! Я ничего не могу понять! Здесь всё происходит само собой, исчезают разрушенные дома, ненужные вещи, испорченная еда, или вдруг в середине лета яблоня разрождается гигантскими яблоками — что это? Как это происходит? Кто всё это делает? Здесь даже невозможно лишний раз выпить — вдруг это кому-то не понравится, и завтра исчезнет весь алкоголь? И откуда знать, что через час этот кто-то не решит, что я здесь тоже лишний, как проеденная молью шуба? Ведь моль тоже ликвидирована… вместе с шубой! ни собаки, ни кошки, ни крысы… А рыба есть! Почему рыба есть?! Рыба есть, а червей нет! Дурдом! Как можно жить в таком бардаке?
— Она появилась недавно. Раньше её не было.
— А смысл? Когда она мёртвая, она исчезает! Её нельзя хранить, посушить, засолить! Ну да, бери, сколько надо, и сразу съедай! Конечно! Гринпис отдыхает!
Из комнаты послышалась музыка. Ю и Ал прислушались… Музыка повторилась.
— Что это? — спросила Ю.
— Это телефон?! Твой, кажется! Беги скорей, где он?
Ю побежала в комнату и сразу вернулась, протягивая Алу мобильный:
— Это тебя. Генка.
— Генка? — Ал выхватил телефон и закричал: — Алло! Генка! Привет! — и пошёл на террасу.
Пока его не было, Ю задумчиво мешала ложечкой чай.
— Ну вот… Думаешь, он возьмёт тебя с собой? — спросила она куклу.
— Оказывается, ничего не случилось, все живут, как жили, всё стоит на месте, Генка работает, они забрали детей из Братеево в Озёрск, дети учатся, Ленка устроилась работать в школу, их возит школьный автобус. Он даже и не помнит про тот ураган! Как здорово, Ю! Всё есть, всё на месте! — он поднял её и закружил. — Мы едем в Москву! Или нет, сначала в Ранск! — он отпустил её. — Ю! Проснись же, Ю, — потряс её за плечи, — просыпайся, мы возвращаемся к нормальной жизни!
— А где же мы сейчас? — развела Ю руками.
— Я не знаю, что это такое, и мне, честно сказать, уже по фигу, если можно отсюда выбраться.
Он вышел и принёс большую сумку:
— Берём только самое необходимое… До Ранска поедем на машине. На той улице, где жили Ширяевы, через два дома по той стороне в гараже есть целая машина, и бензина должно хватить, а там разберёмся. Там же, в конце концов, поезда ходят, если, как Генка говорит, всё на месте и ничего не случилось… Тебе надо сумку найти…
— Мне не надо.
— Ты что? Никак не очнёшься? Давай соображай скорей, что будешь брать.
— Я не поеду.
— ?
— Я не поеду… не могу… не хочу…
— Как это не поедешь?
Ю, отрицая, крутила головой.
— Там мама и отец, там твой муж, твой сын, наконец.
— Они уже научились жить без меня.
— Ты думаешь, без тебя им лучше?
— Ни лучше, ни хуже. И не надо придумывать мне чувство вины, у меня его нет, и чувства стадности и коллективизма тоже. Мне не надо никакой любви, никакого карьерного роста и обеспеченной старости, я вообще не хочу ставить какие-то странные цели, к которым нужно стремиться, чтобы потом оказалось, что это было нужно только какому-то выдуманному глобальному человеческому честолюбию. Я хочу жить без этой вязкой паутины из выдуманных и навязанных желаний, чувств и всякой другой белиберды, которой с рождения человека засыпают так, что он до самой смерти думает, что вся эта насыпь из чужого мусора и есть он сам…
