Алексей Герасимов - Констебль с третьего участка
Старый нищий невесело усмехнулся, и сделал пару шагов, продолжая касаться пальцами фолиантов.
— Вот это "Микрография" Гука, — задержал он пальцы на очередном корешке, — виновная лишь в том, что детишки изрисовали ее чернилами. Современное издание, но со старых лекал и оригинальных гравюр – они все сохранились, я слыхал. А вот "Математические Трактаты по Физической Астрономии" мистера Эйри, нашего нынешнего Королевского астронома. Не слишком-то патриотично от такого рода книг избавляться, даже если в написанном там ни бельмеса не понимаешь.
Ладонь старика вновь переместилась и коснулась разом двух корешков, стоящих рядом книг.
— А вот это вот как раз вышвырнули из патриотических побуждений! Сборник легенд о короле Артуре мистера Мэллори и "Путешествие в Лилипутию" Свифта – оба англичане.[23] Много чего люди ценного и хорошего выкидывают, а подопечные, памятуя про мою любовь к чтению приносят, если найдут что. Ах, что-то я разболтался, мой мальчик. Присаживайся, — Добрый Робин указал на стулья у примостившегося в углу журнального столика, на столешнице которого располагался чайный набор. — Выпьем по чашечке ниппонского чая… Ты ведь пьешь чай?
— Да, мистэр Пэк, — кивнул я, аккуратно присаживаясь. — Других напитков без алкоголя в "Цветке вишни", где я обедаю иногда, не подают.
— Тогда тебя ждет сюрприз, — старик улыбнулся, отчего лицо его собралось морщинами и стало напоминать сушеный виноград. — Мне тут на днях презентовали сборник рецептов "Блюда Тартарской кухни"…
Хозяин споро откусил щипчиками несколько кусочков кленового винландского сахара (недешевая вещь, я себе не часто позволяю – обхожусь кленовым сиропом) от сахарной головы, разложил их по чашечкам, залил заваркой, кипятком, а потом, к моему изумлению, добавил в чашки по дольке лимона (напиток начал быстро светлеть) и по несколько кубиков льда. Последние он извлек из очередной технической новинки, всего пару лет назад изобретенной одним молодым шотландцем – сосуда Дьюара. Я вот тоже порываюсь себе такой купить, чтобы осенью и зимой носить с собой на патрулировании горячий чай, но цена на него меня все же смущает.
— Вот так чай пьют московиты, — прокомментировал свои действия хозяин. — Рискнешь отведать?
— Отчего же и нет, сэр, — я взял десертную ложечку и, по примеру мистера Пэка, начал тихонечко помешивать содержимое чашки, помогая сахару раствориться побыстрее. — Изволите ли знать, в "Цветке вишни", где я порой обедаю, подают блюда ниппонской кухни, из самой что ни есть Азии. Хозяин заведения, мистер Сабурами, сказывал, будто в южной Чайне и Дай-Вьете и вовсе насекомых с личинками готовят, а это с Ниппоном вроде бы рядом. Тартарцы же и вовсе почти европейцы, погань такую кушать поди и не станут.
Я взял чашку за ручку, поднес к губам и отпил маленький глоточек. Что ж, необычно – кислинка небольшая, и при том сладко, не говоря уже про смешение кипятка и холодной воды от таящего льда, это все давало непривычные ощущения от напитка, — но весьма приятно. Стоит при случае предложить Мэри попробовать. Скажу, что был у меня знакомый моряк-тартарец, он-де и научил. И не брехня это вовсе, а так… Прихвастнул называется. По-ученому, так и вовсе – гипербола.
Чай, под блинчики с овощной начинкой (видимо их, а не сладости или печенье, принято употреблять в Тартарии с напитками – спросить я как-то постеснялся), мы выпили в полном молчании.
— Еще чашечку? — поинтересовался Добрый Робин.
— Нет, сэр, благодарю, — вежливо отказался я. — Боюсь, что не смогу у вас надолго задержаться.
— Эх, молодежь, вечно куда-то торопитесь, — вздохнул мистер Пэк. — Ладно, выкладывай уж, зачем пришел.
Я извлек из кармана кителя изображение Дэнгё-дайси и протянул его хозяину.
— Я разыскиваю этого человека, сэр. И я, и вся полиция Дубровлина.
Мистер Пэк достал монокль в золоченой (а может и золотой) оправе, вставил его себе в левую глазницу и внимательно вгляделся в рисунок.
— Хм… Вся полиция? Что ж он такого натворил-то?
— Совершил убийство до смерти, сэр.
— Ай-я-яй, а с виду вполне приличный азиат… — Добрый Робин укоризненно покачал головой.
— Сэр, я понимаю, что это не в ваших правилах, — я решил брать быка за рога, покуда старый нищий меня не заболтал и не выпроводил несолоно хлебавши, — но тут вопрос государственной важности. Нам доподлинно известно, что этот человек просил гильдию нищих укрыть его…
— Этот? — Пэк спрятал монокль, скептически поглядел на меня, потом на рисунок, и снова на меня. — Первый раз вижу, мой мальчик. Ты извини, мне собираться пора.
— Сэр, — ответил я поднимаясь, — этот человек – английский шпион.
— Ничего об этом не знаю, — отрезал Добрый Робин.
— И это он убил мать Лукрецию.
Старик, приподнявшийся уже со стула, замер как громом пораженный.
Я как в других странах точно не знаю, я не бывал, но у нас в Эрине все, что касается Веры и Церкви – это очень серьезно. Попадаются, конечно, и эти новоявленные "светочи натурфилософии" – атеистами кличут, — но мало, очень мало у нас ихнего брата. Да и слава Господу, без них спокойнее. Вон, в Британии их тьма, так один до того договорился, что человека-де не Бог сотворил, а что якобы мы произошли от бибизьяны-мартышки. Дурной совсем – люди тогда были б хвостатые, и нас цыгане бы на ярмарке честному люду на потеху показывали.
— Это с чего же ты такое взял, мой мальчик? — Добрый Робин опустился обратно на стул.
— Мы схватили его сообщника, и я присутствовал при допросе, мистер Пэк, — я тоже присел.
— А чего ж не помешал душегубу твой свидетель-то, — покривился старик. — Или сам того не лучше?
— Шотландец, сэр, — пожал плечами я. — Из Стрэтклайда. Что с него взять?
— А, чертов протестант, — пробурчал мистер Пэк. — Тогда понятно.
Да уж, старой закалки люди еще помнят те дни религиозного противостояния, когда обесчестивший дочь эрла О`Ши английский граф, попытавшийся загладить свою вину и жениться на совращенной им девице, получил ответ "Пусть моя дочь будет лучше проституткой, чем протестанткой" и отказ. Сейчас-то все не так люто, больше смотрят на самого человека, чем на то, на каком языке он псалмы поет. Но и то, всякое случается.
— Повесить мерзавца надо ногами в крапиву, — добавил Добрый Робин.
— Боюсь, это никак невозможно, сэр, — ответил я. — Это, вообще-то, секрет, но он уже умер.
— Эк! Ловко, — глава гильдии нищих даже хлопнул себя по ляжке в восторге. — Всегда знал, что когда нужно восстановить истинную справедливость, на закон даже коп плюет
Он посмотрел на меня с хитрым прищуром, и добавил:
— Ладно, Айвен, мы тоже кое-что можем. Завтра поутру пришлю тебе записку, где тело этого – он положил изображение лжемонаха на столешницу рядом со мной, — негодяя искать.
— Сэр, нет, — воскликнул я. — Он нужен нам живой, иначе бесследно скроются остальные его сообщники!
— Там еще сообщники есть? — изумился Добрый Робин. — Да сколько ж человек бедную аббатису убивало? Или?..
Он сощурился.
— Или они проводили какой-то богомерзкий ритуал?
— Мы разное подозреваем, сэр, — гордись мною дедушка, я ни разу за всю беседу не соврал.
— Да-а-а-а, дела ж однако творятся в нашем городе, — протянул мистер Пэк. — Живой нужен, значит, чтоб подельников сдал?
— Да, сэр. Мы подозреваем, что они еще и в Корке набедокурили, в обители Святой Бригитты.
Добрый Робин побарабанил, в задумчивости, пальцами по столешнице.
— Устраивал да сводил с нужными людьми твоего душегуба, разумеется, не я. Ты, Айвен, знаешь что? Ты иди покуда к себе на участок и жди. Я тебе пришлю через пару часов весточку.
В участке меня уже ждали. Вернее – ждали меня еще до участка: десятский Гордон силами приданных ему констеблей, в том числе сменившихся Стойкасла с О`Йолки, не пошедших сдавать журналы, а задержавшихся дабы подстраховать меня, и также патрульных со всех прилегающих участков обхода, перекрыл имеющиеся подступы к "Оловянной кружке" и уже намеревался ее штурмовать, предполагая случившуюся со мной неприятность. Только довод Стойкасла о том, что "если бы Вильк попал в передрягу, половине города было бы слышно как он "Кружку" разносит" удержал его от поспешного шага.
Уже смеркалось, когда мы – я, О`Йолки, Стойкасл и полицейский десятский прибыли на наш Третий участок. Тоже, должен отметить, необычайно людный.
Сержант Сёкли, нахохлившийся как сыч, находился за конторкой дежурного, но увидев нас тут же ее покинул.
— Лугар, черти бы тебя взяли, — с порога напустился он на мистера Гордона. — Кто тебе позволил гробить моих парней?!!
— Успокойся, Конан, жив твой богатырь и цел, — усмехнулся десятский, ожидавший, вероятно, чего-то такого от нашего сержанта. — Даже чая с блинами на чужой кошт поел.
