Море Имен - Онойко Ольга

– Мама, кто вернулся? Как вернулся?!

– Папа вернулся.

Алей крепко взял мать за плечи, попытался заглянуть в глаза, но не мог поймать её взгляда: глаза её казались искусственными.

– Мама, – с расстановкой, пытаясь выровнять дыхание, проговорил он, – наш папа давно умер. Погиб в горах. Мёртвые не возвращаются. Кого вы видели? Что случилось?

– Папа вернулся. Забрал Иню и ушёл.

– Какой папа?! – выкрикнул Алей. – Живой? Призрак? Что за чёрт…

– Папа вернулся, – безучастно повторила мать, глядя в пустоту. Казалось, она способна повторить это ещё тысячу раз, с тем же безумным спокойствием.

Алей застонал.

– Ладно, – сквозь зубы процедил он. – Как он забрал Иню? Через плечо перекинул? Насильно утащил?

– Забрал Иню и ушёл.

– Ты знаешь другие слова?! – рявкнул он; волосы стали дыбом. Какой-то… какой-то маньяк, подонок уволок Инея, брата надо было спасать, счёт шёл на минуты, а мать стояла куклой и талдычила одно и то же, как заведённая.

Весела не шелохнулась. Не сложила оскорбленно губы, не возмутилась, не прикрикнула на сына в ответ. Только механически повторила:

– Мы кинулись за ними, а их нигде нет.

Мертвенный холод потёк по спине Алея. Ночная тьма чернилами вливалась в глаза, жёлтые огни плавали в ней, как рыбины.

– Да, – пробормотал Алей. – Я уже понял. Папа вернулся.

– Папа вернулся, – сказала мать. – Забрал Иню и ушёл.

Это было так страшно, что страх пропал. Алея охватило какое-то оцепенение чувств, остался только разум и логические умозаключения.

– Лев Ночин, – он повысил голос, – что случилось?

Тот молчал.

Алей шагнул к отчиму, потряс его за плечо. Потряс сильнее. Ударил кулаком. Шишов не реагировал. «О Господи», – подумал Алей отрешённо, без ужаса и мольбы; всего лишь досадно было, что не работают простые и очевидные способы действий, надо искать неочевидные и терять время…

Он подошёл к матери вплотную, пощёлкал пальцами перед её лицом. Та моргнула, но зрачки не дрогнули. Теперь Алею показалось, что взгляд её не столько отрешённый, сколько внимательный – очень внимательный. «Господи, что она видит?» – пронеслось в голове.

– Мама, что он говорил?

Она не услышала вопроса.

Алей отступил. Поразмыслив, отвернулся и отошёл на несколько шагов.

Надо было собраться.

От матери с отчимом адекватного поведения ждать не приходилось, а значит, он мог рассчитывать только на себя.

«Они в тяжёлом шоке, – думал Алей. – Их надо увести с улицы. Нужен психолог, специалист…» На последней мысли он споткнулся, но не стал искать, что не так, а переключился на другую проблему. «Кого они видели? Не представляю. Этот… тип, должно быть, действительно похож на папу. Поэтому мама в таком состоянии. Она увидела мертвеца. Но Шишов тоже не в себе! Ему-то что с того? Он никогда папу не видел. Любой нормальный человек заподозрил бы обман. И почему Шишов позволил увести Инея? Мама говорит, что их нигде нет. Может, Иньку запихнули в машину… почему он не сопротивлялся? Неужели поверил, что к нему пришёл живой папа? Безумие какое-то…»

Алей взялся за голову. Сделал глубокий вдох.

Ещё шаг, и он угодит в ловушку.

От того, что он тысячу раз повторит «это невозможно», Иней не вернётся.

Абсурдность происходящего грозила затянуть в себя, как зыбучий песок. Да, случилось что-то страшное и необъяснимое, но в любом случае надо было включать разум. Мыслить абстракциями, коли уж практическая сметка не годилась. Действовать осознанно, а не метаться в панике.

В конце концов, он лайфхакер.

Человек, имеющий дело с запредельным.

…Алею точно в ухо дали. Он отчаянно замотал головой, судорожно вдохнул через рот и сел на низкую оградку подоконного палисадника. Металлическое ребро врезалось в зад. «Я и сам в шоке, – подумал он. – Поэтому не сообразил сразу. Господи, даже мама… мама даже в таком состоянии вспомнила, что я умею искать. Я идиот».

Всё просто.

Всё очевидно.

Оставался только вопрос приоритета. Что искать раньше – способ вывести из ступора маму или место, куда увезли Инея?

Между ушами замерцали быстрые искры. «Есть попадание», – машинально определил Алей, но только через пару секунд понял, в чём дело. Оставленная им до поры мысль о специалисте была неудачной. Любой специалист попытался бы узнать, что случилось, а узнав – решил бы, что имеет дело со странным бредом, ещё чего доброго, наркотиками или органическим поражением. Алей даже предположить не мог, что случилось на самом деле, но такого рода внимание к его семье определённо находил лишним. «Кроме того, – решил он, – мне нужна информация. Чем больше я узнаю, тем быстрее Иню найду. Значит, сначала мама, потом Иня, а потом – бежать в милицию».

Он сжал пальцами переносицу и закрыл глаза.

Папа умер…

Папа – альпинист.

…Оказалось проще, чем он ожидал.

Он встал с ограды палисадника, подошёл к матери и положил руку ей на плечо.

– Ясень, – сказал Алей.

Мама вздрогнула и едва заметно повернула голову.

– Мама, папа ушёл в горы, – отчётливо произнёс Алей. – Я теперь мужик в доме.

На миг все звуки исчезли; немо затрепетали в вышине огромные крылья, исказилось огнистое лицо ночи, и Алей испугался, что сейчас помимо его воли начнётся новое поисковое видение – но нет, обошлось.

– Алик… – ускользающе прошептала мама, но тотчас повторила отчётливей: – Алик?

– Мама, я здесь. Я с тобой.

– Откуда ты… взялся…

– Ты мне позвонила. Ты сказала, что Иня пропал.

– Да… его забрал папа… Алик, – она растерянно заглянула ему в лицо, – я не помню, что я тебе звонила.

Алей прерывисто вздохнул.

– Это неважно, – мягко сказал он. – Мама, пожалуйста, соберись. Времени очень мало. Давай, сядь на скамейку. – Он взял её за руку и повёл. Через пару шагов мама судорожно зевнула, помотав головой, убрала волосы со лба и заметила, наконец, Шишова, стоящего как соляной столб.

– Лёва? – испуганно пролепетала она и дотронулась до его руки. – Алик, что с Лёвой?

– Ступор. Я тебя из такого же вытащил. Я его тоже вытащу, но потом. Сейчас нужно Иньку найти.

– Иня… – мама захлопала глазами, лоб её пошёл морщинами, – Иня… Господи! Алик, он… он… – её рот искривился, на лице выразился ужас. – Алик, его… О Господи, спаси и помилуй!

Она выкрикнула эти слова и застыла, оцепенела, вперившись в темноту так же, как минуту назад, но теперь глаза её были живыми – и страшная, смертная боль текла в них чёрной смолой. Алей стиснул её руки, наклонился к её лицу.

– Мама, – прошептал он, – прости меня, но нужно Иньку найти. Соберись. Расскажи мне, что случилось.

Она заговорила сразу, избавив его от необходимости новых мучительных расспросов. Она сбивалась, захлёбывалась словами, дрожала; Алей обнимал её, сжимал тёплые влажные пальцы и думал, что обязательно отведёт её домой, напоит корвалолом и уложит спать – только сначала найдёт, куда увезли Иньку.

– Иня пришёл со школы весёлый, довольный, – всхлипывала мать, – я подумала, вот счастье-то, успокоился. Он всё равно со мной разговаривать не стал, ушёл к себе в комнату, стал там шебуршиться… в шкафу рыться, таскать чего-то… я и не знала, к чему это он, думала, играет сам с собой… Думала, ну ладно, пускай, хорошо, что повеселел, ещё отойдёт, оттает… маленький… Потом Лёва с работы пришёл, всё тихо, мирно… Сидим, телевизор смотрим. Тут звонок в дверь…

Она содрогнулась. Алей обнял маму крепче. Та не смотрела на него, взгляд её устремлялся куда-то вверх, будто там невидимый телевизор заново показывал всё, что случилось.

– Звонок в дверь, – повторила Весела. – Иня сразу к двери метнулся, и рюкзак… Господи, он рюкзак собирал! Огромный, тяжёлый. В школу с таким не ходил… рюкзак… схватил, и к двери. Он готовился. Господи, помилуй нас. Лёва выскочил, кричит – ты чего дверь открываешь! Ты же не знаешь, кто там! Вдруг воры! А Иня улыбнулся и отвечает – знаю.

– То есть он знал, – одними губами сказал Алей.