Скотт Вестерфельд - Голиаф
— Жди, подскажут. Их единственная задача — не дать тебе сбежать.
— Хм. Нет смысла. Мне на «Левиафане» нынче нравится как никогда.
— Наверняка благодаря твоему новому ученому дружку? — усмехнулась Дэрин.
— А что. Он гений, и он хочет остановить эту войну.
— Ты хотел сказать, чокнутый на всю голову. Доктор Барлоу говорит, по поводу своего «Голиафа» он несет всякий бред.
— Чокнутый, — хихикнул Бовриль.
— Еще бы ей так не говорить, — сказал Алек. — Мистер Тесла — ученый-жестянщик, а она дарвинистка до самых корней волос. Они враги по жизни.
Дэрин хотела что-то возразить, но непроизвольно обернулась на запах неспешно проплывающей мимо закусочной. Тянул ее вместе с посетителями и всеми причиндалами приземистый двуногий шагоход. Один из поваров за прилавком ножом насекал в лапшу тесто; другие нарезали кто грибы, кто рыбу, кто моллюсков. Из котлов шел пар, донося запах сои и креветок с примесью уксуса и острых соусов.
— Может, потом немного закусим, — неуверенно предложила Дэрин.
— Закусим, — подтвердил Бовриль.
Алек улыбнулся. Он помнил еще по Стамбулу: самый верный способ отвлечь Дэрин от спора — это предложить поесть. Хотя сейчас она еще не созрела.
— Ты забыл, что мы нашли у Теслы в комнате?
— Какой-то камень, — нейтрально ответил Алек.
— Если бы это был просто камень, стал бы он тащить его с собой на борт!
— Он же ученый. А они все без ума от всяких там камней, минералов. Доктор Барлоу не выяснила, что именно это было?
Дэрин покачала головой:
— Точно не говорит, но вообще все очень подозрительно. У Теслы всякое оружие работает на электричестве, а то было что-то вроде… пушечного ядра.
— Пушечное ядро не повалит пол-Сибири, мистер Шарп.
— Мистер Шарп! — подхватила тварюшка.
— Быть может, я возьму и сам его об этом расспрошу, — съязвил Алек. — Хотя он может несколько удивиться, зачем один из нас ночью прятался у него под кроватью.
— Оставь. Если он узнает, что мы за ним шпионили, ты выйдешь у него из доверия.
Алек покачал головой: можно подумать, Дэрин сама образец дружбы и доверия.
— Ничего, когда мы прибудем в Нью-Йорк и явим «Голиаф» миру, все эти малозначительные детали наверняка обретут смысл.
— Ты думаешь, Адмиралтейство в самом деле позволит нам отправиться в Америку?
— Мистер Тесла умеет быть очень убедительным, — заметил Алек. — Кроме того, мне это предначертано судьбой.
— Ой-й, — Дэрин лишь отмахнулась. — Тоже мне, судьба-индейка.
Она хотела сказать что-то еще, но ее перебил Бовриль:
— Обновить гардероб! — пискнул он.
— Глянь-ка, верно зверушка предсказывает, — сказала Дэрин, глядя Алеку через плечо. — Сдается мне, твоя судьба — это удачно подшитый камзол.
Алек обернулся. Под навесом открытого входа в магазинчик негромко жужжала разлапистая, как паук, машина, поблескивая мотками ниток. На транспаранте с иероглифами угадывалось несколько узнаваемых слов: «Добро пожаловать в пошивочную Шибасаки».
— Пока сойдет и так, — сказал Алек, сворачивая карту.
— Ирассяи, — донеслось до слуха, едва он ступил под навес. Навстречу из-за швейных машин поднялись двое: один в белом хлопковом кимоно с цветами, другой в европейском костюме с жилеткой.
— Милости просим, господа, — старательно выговорил на английском тот, что в цветочек, и церемонно поклонился. Алек и Дэрин ответили поклоном на поклон.
— Господа, мы прибыли сюда совсем недавно, — медленно, чтобы было понятней, произнес Алек. — Денег у нас нет, но мы можем рассчитаться золотом. — Человек смутился такой прямоте, а Алек лишь поклонился еще раз и выставил перед собой гусарский наряд Фольгера. — Лишь бы вы сделали это по мне.
Второй японец вежливо взял поданный полукафтан за плечи и, внимательно оглядев его, сказал:
— Это можно.
— Вот и хорошо. А моему другу нужен блузон, ну, как у британских моряков. И все это сегодня же после полудня.
— О, у нас для английских джентльменов большой выбор. — Портной с лучезарной улыбкой обратился к Дэрин: — Не желаете ли примерку, сэр?
Она искоса глянула на караульщиков: стоят так близко, что могут без труда услышать малейший возглас удивления.
— Боюсь, что нет, — с сокрушенной миной вмешался Алек, — у него, как бы это сказать, проблемы с кожей. Вы, пожалуй, обмерьте лучше меня и прикиньте на глаз.
Закройщик нахмурился:
— Но вы, сэр, ниже ростом.
— Не настолько уж и ниже, — уязвленно сказал Алек, при этом Бовриль насмешливо хихикнул.
Закройщик грациозно поклонился и жестом фокусника извлек мерную ленточку. Алек, сняв куртку, повернулся и расставил руки.
Дэрин стояла в сторонке и улыбалась. Алек давно не видел ее такой.
* * *После обмеров портные сказали явиться через пару часов. Дэрин между тем безошибочно пошла на запах передвижной закусочной, и вскоре они уже сидели на длинной скамье лицом к поварам, плечом к плечу с другими посетителями. Караульщики из экипажа заняли позицию позади прилавка и наблюдали с расстояния.
На специальном лотке для разогревания стояла дюжина чашек с лапшой (Дэрин сказала, разогревание делают на масле из фабрикатного арахиса). Топливо источало сладковатый запах, мешаясь с маринадным ароматом ломтиков лосося в окружении апельсинных долек, черного соевого соуса в мелких чашечках и серебристых полумесяцев подсушенных рыбешек.
Пока Дэрин жестами изъяснялась с поварами, Алек почувствовал, насколько он проголодался. Видя, что все здесь едят палочками, он втайне пожалел, что не прихватил из столовой «Левиафана» вилку с ножом.
— Ты слышал? — спросила Дэрин. — Встреча переносится в отель «Империал».
— Почему же в отель?
— Да потому что там, черт его дери, есть театр! Похоже, посланник из кожи вон лезет, лишь бы ублажить великого Николу Теслу за то, что тот перешел на нашу сторону. — Она внимательно следила, как едят палочками. — Пускай теперь жестянщики трясутся от страха.
— Будем на это надеяться, — сказал Алек.
Перед ними поставили две чашки спутанной лапши в густом бульоне. Сверху на лапше лежала какая-то белая масса, а также горстка мелких оранжевых шариков, полупрозрачных, как зерна граната. Перед Боврилем оказалась миска свежего лосося.
Когда зверок взялся уплетать, Алек уставился в свою чашку:
— А что ты нам взяла?
— Понятия не имею, — ответила Дэрин, берясь за деревянную ложку. — На вид симпатично, вот я и указала.
Алек с помощью палочек попытался поддеть один из оранжевых шариков с жемчужным отливом. Первый из них лопнул, но второй все же удалось поднести ко рту. Он лопнул между зубами как крохотный воздушный пузырек с солоноватым привкусом рыбы.
— Похоже на увеличенную икру.
— И что это? — спросила Дэрин.
— Рыбьи яйца.
Она нахмурилась, однако это откровение на аппетит не повлияло.
Алек осторожно попробовал белую массу, оказавшуюся на поверку тертой маринованной редькой. Были здесь также дольки какого-то перламутрового фрукта, терпкого, как лимонная корка. Алек вращал палочками в чашке, смешивая острые вкусовые оттенки редьки, Цедры и рыбьих яиц с густой наваристой лапшой.
За едой он, наконец, не спеша стал вглядываться в медленно плывущий мимо город. Крыши Токио вздымались и опадали подобно океанским волнам; зыбились на их поверхности терракотовые покрытия. Окна кучно обживали карликовые деревья в горшках, кривизной стволов напоминая иероглифы и вторя извивам каллиграфии магазинных вывесок. До самой земли струились пологи вьющихся растений с розовыми соцветиями, и казалось, всюду, куда ни глянь, колышутся на ветерке бумажные фонарики.
— Как красиво, несмотря ни на что, — задумчиво заметил Алек.
— Несмотря на что именно?
— Ну, хотя бы на то, что эта же самая культура породила тех жутких капп.
— По мне, так фосфорные снаряды куда жутче.
Алек пожал плечами, будучи не в настроении затевать дискуссию в духе той, что была у них с Теслой.
— Ты права. Убийство безобразно, какую бы форму оно ни принимало. Вот почему мы должны остановить эту войну.
— Не ты этот мир создавал, Алек, не тебе его и менять. Быть может, убийство твоих родителей и явилось тому толчком, но мир уже тогда был к ней готов, со всеми своими боевыми машинами и зверьем. — Дэрин уставилась в чашку, наматывая на палочки лапшу. — Драка все равно бы разгорелась, так или иначе.
— Но затеяла ее моя семейка. Факт остается фактом.
Дэрин повернулась к нему лицом:
— Алек, не вина спички в том, что дом сделан из соломы.
— Ну, ты вывернула. — В чашке у Алека остался один бульон. Другие посетители запросто его допивали, так что и Алек поднял свою чашку двумя руками. — Но это меняет то, что я должен сделать.
