Бриллиантовый дождь - Буркин Юлий Сергеевич
Честно говоря, не любим мы такие дела. Когда зритель сам покупает билет на концерт, это его выбор, и он его ценит. А вот когда он приходит на готовое, доволен выбором начальства бывает далеко не всегда, и на сцену смотрит, порою, пренебрежительно.
Нас, однако, никто не спрашивает. Да, собственно, даже если бы и спросили, мы все равно не отказались бы, ведь наш гонорар за этот концерт равняется пяти обычным. Работа. Но настроение у всех было паршивое. Все мы прекрасно знаем, что популярный музыкант – не только повелитель толпы, но и ее раб, он – и король, и шут одновременно. И все же противно, когда тебе лишний раз напоминают об этом.
Лично у меня настроение паршивое было еще и из-за Евы. Я постоянно ловил на себе ее заинтересованные, если не сказать многозначительные, взгляды, но она всегда, как привязанная, ходила под ручку с Петруччио.
В первый день нас свозили на экскурсию. Сперва в пустыню, где мы общались с голыми и губастыми, как Чуч, аборигенами. Аборигены спели нам немузыкальную песню и сплясали неказистый танец. В процессе танца один из аборигенов подскочил к Петруччио с Евой и вымазал их волосы чем-то темным и пахучим, многозначительно рявкнув:
– Кердыч-бердыч!
Гид объяснил нам, что это – заклинание.
– Существует поверье, – сказал он, – что если в день перед полнолунием вождь смажет головы парня и девушки своим калом, они будут неразлучны всю жизнь.
– Где тут можно умыться? – простонал Петруччио.
– Нигде, – спокойно ответил гид. – Вода ценится здесь так дорого, что если бы вы на глазах аборигенов попытались ею умываться, они бы вас прикончили.
Петруччио насупился, остальные, радостно хихикали. Танец закончился. Мы принялись дарить аборигенам всякие разноцветные безделушки вроде зажигалок и расчесок, но они сперва мотали головами и лопотали на своем тарабарском языке что-то вроде «буратила-чикотила», а потом зарычали, вскинули копья, и мы поняли, что наши чудеса цивилизации этим детям природы ни к чему. Тогда мы поспешно попрощались с ними, и они хором крикнули нам в ответ:
– Кабаран-чебуран!
Наше счастье, что экомобиль был открытым, иначе мы бы задохнулись от вони, которую источали головы Петруччио и Евы. Только мы двинулись к окраине, я обнаружил, что оставил в деревне сумочку-барсетку. Ничего важного в ней не было, но все-таки было жалко. Попросив высадить меня и подождать, я побежал обратно в деревню.
Картина, которую я там увидел, поразила меня. Аборигены обливались водой из шланга, смывая ритуальные узоры. Кое-кто из них, уже умывшись, натягивал нормальную цивильную одежду. Увидев меня, один из них крикнул на чистейшем английском:
– За сумкой?!
– Да, – отозвался я.
– Вот, возьми, – протянул он мне мою барсетку, – а я уж думал, придется искать тебя в отеле.
– Вы здесь не живете? – догадался я, указывая на бамбуковые хижины.
– А ты бы стал тут жить? – добродушно улыбнулся абориген.
– А это, – указал я на валявшуюся у него под ногами юбочку из листьев, – одеваете только для туристов?
– Рабочая форма, – кивнул он. – У вас ведь тоже есть своя сценическая одежда. Я видел один ваш концерт по стерео, если бы вы в том же самом вышли в город, вас бы замели копы.
Окружившие нас «аборигены» дружно заржали.
– Ладно, мне пора, меня ждут, – заторопился я. – Приходите к нам на концерт.
– А вы к нам, – откликнулся абориген. – Удачи!
И я побежал обратно.
– Вам пришлось драться с ними?! – воскликнула Ева встревожено. – Вас долго не было, и я предложила идти выручать вас, но ваши друзья сказали, что вы обязательно выкрутитесь.
Вот же козлы!
– Еле отбился, – соврал я, чтобы не разочаровывать ее. – Хорошо, что это, – помахал я барсеткой, – им совсем не нужно.
Когда мы двинулись, я открыл сумочку. Проверять, все ли на месте, при «аборигенах» мне было неудобно. Ничего не пропало, даже денег ровно столько, сколько и было. Более того, кое-что в сумочке даже прибавилось: я нашел там голографическую визитную карточку. С одной стороны на ней был изображен знакомый мне абориген в практически ничего не прикрывающей юбочке и с носом, пронзенным насквозь какой-то палочкой. Поймав мой взгляд, он подпрыгнул и потряс копьем. Я поспешно перевернул карточку и прочитал: «Мордыхай Шульцман. Вождь». И – контактный код.
… Следующим номером программы был песчаный пляж с океанским прибоем, на фоне неземного заката с одной стороны и подковы фантастических скал с другой. Красоты добавила Ева. Они с Петруччио первыми полезли в воду, что немудрено.
Я не ханжа и, как и большинство современных людей, купаться предпочитаю голышом. Но мне, собственно, и прятать-то нечего: невелика драгоценность. А вот когда разделась Ева… Это надо прятать, а то и до беды недалеко.
Но вскоре мы привыкли и стали резвиться в океанских волнах, как ни в чем не бывало. Точнее, почти, как ни в чем не бывало, так как тут же стихийно сложилась своеобразная игра «в догоняжки наоборот»: ловить надо было только Еву, а все остальные голили. И каждый из нас поймал ее по несколько раз. И не знаю, чем бы это все кончилось, если бы нас не позвал с берега гид…
Мы нехотя выбрались на берег, оделись и уселись вокруг мангала, на котором здоровенный бородатый повар при ярком свете обещанной вождем полной луны сготовил нам шашлык из каракатиц, называемых им «двоюродными сестрами кальмара».
Каракатицы были вкусны, вино еще вкуснее, так что в отель нас привезли заметно повеселевшими.
3
Я долго не мог уснуть и ворочался с боку на бок. Я вспоминал ощущения, которые испытывал, когда, резвясь в океане, ловил Еву. Я думал о том, какой все-таки он счастливчик – Петруччио. Какой наглый счастливчик! Они остановились в разных номерах, но кого они хотят провести?! Что за дурацкая конспирация? Конечно же, она сейчас у него!
Моментально проснулась непрошеная фантазия и нарисовала мне Еву в непристойной, но соблазнительной позе в постели Петруччио… Нет! Как-то надо отвлечься! И я стал думать о своем сольном проекте. Кстати, вовсе не мешало бы сейчас лишний раз послушать «Abbey Road».
– Дом! – позвал я.
– Да? – отозвались настроенные на русский язык апартаменты.
– У тебя «Битлз» есть?
– Нет. А что это такое?
Дожили…
– Это музыка. ХХ век.
– А-а… Сейчас… Нет, нету.
– А что у тебя есть из музыки?
– Огласить названия произведений или исполнителей?
– Сколько у тебя произведений?
– В оперативной памяти около пятидесяти тысяч.
– И какой исполнитель сейчас самый популярный?
– Русская группа «Russian Soft Star’s Soul». Хотите послушать?
– Ой, нет-нет, спасибо.
Еще только себя я не слушал…
– Если желаете, я могу найти названную вами музыку ХХ века «Битлз» в мировой сети, на это потребуется пять-десять минут.
– Валяй.
Снова наступила тишина. Внезапно в мою дверь тихонько постучали. Меня аж подбросило от неожиданности. В два прыжка я подлетел к двери:
– Кто там?
– Это Ева, – еле слышно откликнулся из-за двери знакомый голос. – Можно войти?
Конечно! Ведь именно об этом я и мечтал, но подавлял свои мечты в связи с их полной несбыточностью. Я отпер дверь, и Ева, одетая в шелковую пижамку, проскользнула внутрь. И мы сразу начали целоваться.
– Отключи, пожалуйста, Дом, – попросила она, отстранившись. – Не хочу, чтобы он подглядывал.
Смешное желание.
– В такой темноте?
– И подслушивал.
– Дом!
– Да?
– Отключись.
– Совсем?
– Да.
– И названную вами музыку ХХ века «Битлз» в мировой сети уже не надо искать?
– Нет!
– А охранные, противопожарные системы, системы контроля за утечкой…
– Совсем! – заорал я сердито.
– Слушаюсь. Когда захотите включить меня, позвоните на reception [16].
И, наконец, наступила тишина. А мои руки все это время держали Еву. А шелк пижамы был таким тонким… Она отступила на шаг:
