Лайон де Камп - Демон, который всегда ошибался
Мимо меня пролетела стрела. Я начал впадать в отчаяние.
Уверившись, что они видят меня, я изменил свой цвет на самый светлый, какой только был в моем распоряжении — жемчужно-серый. Потом я метнулся вправо. Когда они, торжествующе крича, бросились следом, я прыгнул за выступы в стороне от тропы. Исчезнув на мгновение из поля зрения преследователей, я изменил цвет на черный и побежал влево, перпендикулярно моему прежнему направлению.
Тем временем толпа продолжала мчаться по прежней дороге. Я же тихонько ковылял в другую сторону, изо всех сил стараясь не задеть какой-нибудь камень и не наделать шуму. К тому времени, когда племя обнаружило, что их светло-серая цель не маячит впереди, и остановилось, вопя и размахивая факелами, я был уже вне пределов их досягаемости.
К рассвету я нашел тропу через Игольное Ушко и продолжил свой путь через северные склоны Эллорнаса к выступам Швенра.
Во время моего пребывания в плену и бегства я был склонен согласиться с трактирщиком Хадрубаром в его не слишком уважительном отношении к заперазхам. Двигаясь же сейчас по тропе в розовом свете зари и откусывая время от времени от куска конины, я достиг более рациональной точки зрения. Заперазхи всего лишь действовали согласно обычаям и нормам поведения обитателей Первого уровня, которые инстинктивно делились на враждующие группы.
Каждый член такой группы на всех прочих смотрел как на неполноценных людей и, следовательно, законную добычу, относился к ним как к существам, охота на которых вполне позволительна и даже похвальна. Подобные деления могли проходить под любым предлогом — нация, раса, племя, вера… да все что угодно!
Будучи, как они считали, обиженными солибрийцами, заперазхи, мыслящие нормальными человеческими категориями, воспылали враждебными чувствами по отношению ко всем новарианцам. Поскольку я работал на новарианское правительство, они и меня поместили в ту же категорию. Суть была не в том, что заперазхи были «дикарями» в отличие от цивилизованных новариан, а в том, что заперазхи открыто несли в себе частицу этого «дикарства», а новариане прикрывали ее цивилизованными манерами и обычаями.
Глава 9. ЧАМ ТЕОРИК
Три дня я пробирался по плоской травянистой, подметаемой ветром степи западного Швенра, не встречая никаких признаков человеческого жилья. Животные тоже почти не попадались, я видел лишь птиц и несколько антилоп, да еще, пожалуй, дикого осла вдалеке.
Я давно уже доел остатки конины и не мог добыть себе другой еды, потому что дикие животные слишком проворны даже для такого бегуна, как я, а нужного оружия у меня не было.
Лишенный воды и пищи, я начинал уже ослабевать, когда мои усики поведали мне о близости влаги. Я застыл, пробуя воздух, потом выбрал нужное направление. Через полчаса я нашел углубление с водой, окруженное несколькими деревьями. Вода была изрядно испорчена тиной, но меня это не смутило.
Я все еще поглощал гнилую воду, когда стук копыт заставил меня насторожиться. Я встал и увидел всадника. Это был крупный человек, похожий на швенрских наемников, которых я видел в Ире. На нем была меховая шапка в форме луковицы, куртка из бараньей шкуры и мешковатые шерстяные брюки, заправленные в сапоги. Белокурая борода развевалась по ветру.
Я поднял руку и крикнул по-швенрски:
— Отведите меня к вашему лидеру! — То была одна из немногих фраз, которые я заучил. Для всестороннего изучения языка мне не хватало времени и наставника.
Всадник прокричал что-то вроде «Хоп!» и продолжил свой путь.
Приблизившись, он раскрутил веревку, висевшую на седле, и взмахнул ею над головой.
Очевидно, человек намеревался поймать меня тем же способом, каким меня поймали разбойники Айвора в Зеленом лесу. Не нуждаясь в подобном развлечении, я весь подобрался. Когда кольцо полетело в меня, я высоко подпрыгнул и поймал веревку когтями. Приземлившись, я поплотнее встал на землю и подался назад.
Результат превзошел все ожидания. Наездник был готов к тому, чтобы сбить меня с ног и тащить, но неожиданный рывок с моей стороны вышиб его из седла, и он упал на траву, ударившись головой. Лошадь его остановилась и принялась щипать траву.
Я поспешил к упавшему человеку. Перевернув его на спину, я с еще большим удивлением обнаружил, что он мертв. При падении несчастный сломал себе шею.
Это обстоятельство несколько меняло дело. Одежда покойника могла сослужить мне службу в качестве изоляции от перепадов температур, ибо дневная жара доводила меня до изнеможения, в то время как ночной холод замораживал почти до неподвижности. Так что я взял меховую шапку, баранью куртку и сапоги. Я также забрал оружие, кремень и огниво.
Я попытался поймать лошадь. Испуганная моим видом и запахом, она удалялась при моем приближении. В тоже время ей явно не хотелось уходить далеко от воды. Я бегал за ней между деревьями, совершив таким образом немало кругов, но, ослабевший от голода, так и не смог поймать ее.
Тогда я вспомнил о веревке. Я никогда не практиковался в подобном искусстве и решил попробовать. Первая попытка не принесла мне удачи: я лишь сам запутался в веревке и растянулся на земле. Однако несколько часов практики позволили мне делать неплохие броски на расстоянии футов в двадцать. Вооруженный этим умением, я, наконец, приблизившись на достаточное расстояние, сумел набросить кольцо на голову лошади. Потом я отвел ее к водопою и привязал к дереву.
Умершего человека я съел, радуясь, что могу, наконец, приготовить себе еду. Некоторые обитатели Первого уровня, несомненно, пришли бы в ужас и объявили меня смертным врагом человечества, но я не могу всерьез принимать все их нелогичные и несуразные табу. Этот человек сам стал причиной своей смерти, напав на меня. Его душа уже, несомненно, отправилась на тот уровень, где все становятся машинами.
Зная странное отношение людей к поеданию соплеменников, я похоронил останки умершего.
Потом я взобрался на лошадь и двинулся на северо-запад. Если верить моей карте, именно в этом направлении нужно было искать орду Чама Теорика. Впрочем, наверняка сказать было нельзя, потому что каждую неделю племя снималось с места и отправлялось на поиски свежих пастбищ для своих животных.
На второй день после событий у водопоя я заметил слева от себя другого всадника. Он двигался севернее, чем я, и наши пути сближались. Как и первый кочевник, этот тоже был наряжен в меховую шапку и овечий полушубок.
Когда мы подъехали друг к другу ближе, я помахал рукой. Вот кто, подумал я, может показать мне нынешнее расположение орды.
Человек помахал мне в ответ, и я подумал было, что мне удалось наладить дружеский контакт. Когда мы сблизились, я спросил его на своем швенрском:
— Сэр, не будете ли вы так добры указать мне лагерь Чама Теорика?
Теперь нас разделяло шагов 20–30. Человек, очевидно, был близоруким, ибо он только сейчас заметил, что лицо под меховой шапкой никак не могло принадлежать его соплеменнику. Его глаза округлились от ужаса и он завопил что-то вроде: «Изыди, диавол!». Затем выхватил лук и потянулся за стрелами.
У меня тоже был лук и колчан, но, ни разу не практиковавшись в стрельбе из лука, я не мог надеяться на удачный выстрел, кроме того, мне нужен был проводник, а не еще один труп.
Следующее мое действие было довольно неожиданным. Будь у меня время на раздумья, я бы наверняка отверг его решительно и бесповоротно. Я никогда не делал ничего подобного, а маневр был сложный.
Но, как говорим мы, демоны, счастье часто сопутствует бесстрашным.
Я впился в бока лошади острыми углами тяжелых железных оков, которые швенры употребляют вместо шпор. Лошадь рванулась вперед, а я повернулся к швенру. Последний все еще возился со стрелой, я же находился в нескольких ярдах от него. Потом, действуя так же, как мадам Дульнесса из заведения Багардо, я перегнулся через седло, ухватился за него руками и поднял ноги. Через мгновение я стоял на спине галопирующей лошади.
Если бы мне надо было покрыть таким образом какое-то расстояние, я бы, конечно, свалился. Но к этому времени обе лошади находились уже одна подле другой. Я прыгнул со своего седла на крестец чужой лошади и тут же уселся за спиной всадника. Я вцепился в его шею обеими руками, так что мои когти сошлись как раз под его бородой, и прорычал ему в ухо:
— Отвези меня к своему лидеру!
— Отвезу! — ответил он придушенным голосом, — только убери когти с моей шеи, пока ты не вспорол мне вены.
Я позволил ему продолжать. Бедняга так и не понял, что я и сам не мог вспоминать свой кульбит без ужаса.
Кочующий город хрунтингов напомнил мне лагерь паауан и деревню заперазхов. Вот только дома здесь были совсем другие. Они были сделаны из шкур, полукружиями надетых на деревянные каркасы. Территория вокруг этих серых жилищ была разбита на секции, каждая из которых служила для особых нужд. Я заметил, например, секции для лошадей, для лучников, для боевых мамонтов.
