Михаил Бочкарёв - Приливами потерянной луны
В данный момент глаза у жабы были ярко-оранжевого цвета, зрачки расширены, и, казалось, жаба смотрит на инспектора, проникая в самые тёмные, сокрытые от всех уголки его души.
— Забавный зверь, — наигранно прыснул Гарри, на самом деле взгляд жабы его скорее пугал.
Жаба уничтожающе посмотрела на инспектора и, открыв свою пасть, в которую спокойно бы уместилась голова двенадцатилетнего ребёнка, издала звук, какой, наверное, может издать только человек, страдающий катастрофически запущенной стадией расстройства желудка.
Лирена от неожиданности отшатнулась назад и с испугом посмотрела на Фулмена, у которого моментально с лица пропала улыбка.
— Не бойтесь, — засмеялся Лайхам, — она безобидна.
Жаба-синоптик лениво встала с камня и, присев на все свои четыре конечности, неторопливо поползла в глубь аквариума.
— Ну вот, — проговорил коррелятор, потирая ладони, — по-моему, всех посмотрели. Пойдёмте.
И тут инспектора осенило.
— Постойте, Лайхам, — Гарри подозрительно прищурился, — а что же насчёт зоопарка? Это же и есть такой же точно зоопарк, как в моём мире. — Гарри указал пальцем на стекло, за которым жаба-синоптик уже успела уползти далеко в заросли тёмно-зелёной травы.
— Это? — обиженно удивился Лайхам. — Это совсем другое!
Он открыл дверь и быстро пошёл по узкому тёмному коридору. Лирена осуждающе посмотрела на Гарри и двинулась вслед за отцом. Фулмен непонимающе моргнул.
«Ну конечно. Другое. Как же!», — подумал он и пошёл за ними.
10
В следующем помещении, куда коррелятор привёл инспектора и свою дочь, Гарри ощутил себя так, как обычно ощущает себя человек, оказавшийся в совершенно новом месте, но смутно понимающий, что место это ему знакомо и он бывал здесь когда-то. Дежа вю зыбким холодком пробежалось по спине, как тысячи микроскопических муравьёв. Помещение в сравнении с аквариумным коридором было небольшим, скорее даже маленьким. Но было оно другим. Совершенно другим.
Высокий куполообразный потолок был увенчан круглой многоступенчатой люстрой. Гарри так и видел вместо миниатюрных ламп, которые обрамляли её дуги, старинные свечи. Она чем-то напоминала торт, какие бывают на свадьбах мультимиллионеров, такая же огромная и помпезная. Сама люстра держалась на потолке с помощью массивных, искусно сплетённых цепей, потускневших от времени. Казалось, этому монументальному осветительному прибору несколько сотен, а может, и тысяч лет. Люстра слегка покачивалась, и тени, падающие от света сотен лампочек, покачивались ей в такт.
Но ещё больше, чем уж совсем неожиданная на этом судне люстра, Гарри поразил потолок. Высокий, как в крупном торговом центре, он был мастерски расписан живописными картинами. Это чем-то походило на собор, вот только тематика картин была совершенно другой. Над тёмными горами, растущими из синих пенных волн, кружились плюшевые драконы. Молнии пронизывали алые с зеленоватым отливом небеса. Гарри увидел города, причудливые и величественные здания, маяки и гигантские небоскрёбы, сходящиеся по окружности к центру, где ярко горела огромная, сияющая, будто настоящая луна.
Гарри, с трудом оторвав взгляд от потолка, осмотрелся кругом. Комната размером своим немногим больше кафе, в которое Гарри частенько захаживал перед работой, была отделана тёмным деревом, похожим на дуб, из-за чего в воздухе витал специфический приятный запах, какой-то старинный и благородный, как дорогой кубинский табак. Справа в стене тускло мерцал камин, возле которого спиной к смотрящим сидело чучело дракона. Из-за мерцания огня инспектору даже на мгновение показалось, что он живой, но Гарри, зная габариты здешних небесных обитателей, тут же прогнал от себя эту мысль. На других стенах висели странные, никогда прежде не виданные Гарри приборы и механизмы. Были там и картины с изображениями каких-то людей, пейзажи, наполненные ландшафтами инореальностного мира, были гербарии и схематические карты. Всё это Гарри увидел мельком, не имея возможности пристально рассмотреть, потому что Лайхам, дав инспектору лишь несколько секунд на осмотр удивительной комнаты, обратил его внимание на себя.
— Давайте присядем. — Он прошёл к высокому деревянному столу в центре комнаты, который находился точно под огромной старинной люстрой, и, привычным движением отодвинув чёрное пластиковое кресло с подлокотниками, которое удивительным образом контрастировало со стариной комнаты, жестом пригласил гостей садиться.
Гарри прошёл по скрипучему деревянному полу и присел на предложенное ему место. Лирена села в соседнее, а Лайхам остался стоять.
— Это храм луны, — произнёс коррелятор, и голос его при этом приобрёл значимость и приятный тёплый тембр.
Гарри открыл было рот и хотел что-то сказать, но мысль вдруг ушла, и он поспешно кивнул, а затем резко посмотрел в сторону камина, который теперь находился чуть позади него. Ему вновь почудилось какое-то движение.
— Гарри?
— Да? — инспектор резко вернул взгляд назад.
— Гарри, — повторил Лайхам, — вы знаете, что раньше у нас была луна?
Инспектор посмотрел на Лирену, которая сидела, положив обе руки на стол, и смотрела куда-то в пространство.
— Да, пап, я рассказывала ему, что случилось, — сказала она.
— А у вас, в вашей реальности, есть луна? — заинтересованно спросил коррелятор, приподняв бровь дугой.
Гарри пожал плечами.
— Конечно, есть.
Лайхам сосредоточенно впился в инспектора взглядом, долгим и внимательным. Гарри стало от этого взгляда как-то не по себе.
— Что? — спросил он.
— Какая она?
Гарри запрокинул голову и ещё раз посмотрел на красочную фреску с изображением инореальностного ночного светила.
— Точно такая же. — Он ещё раз оценил про себя, как искусно нарисована картина на потолке.
Лайхам тоже поднял глаза вверх и долго смотрел на нарисованную луну. При этом стёкла его очков отражали желтовато-красный свет люстры, и Гарри снова поймал себя на ощущении того, что уже видел это, что уже присутствовал здесь, с этими людьми, в этой странной комнате на подводной станции. Но ощущение это тут же пропало, сменившись чувством пустоты и неопределённого одиночества. Казалось, можно сейчас на мгновенье зажмуриться и, открыв глаза, увидеть, что ничего этого нет. Что всё это только бред, осадок в сознании после долгой тяжёлой болезни.
«Может, всё-таки это сон?», — подумал он.
— Во сне я часто вижу её, — вдруг тихо произнёс Лайхам Дуайл.
Фулмен вздрогнул, вдруг по-детски испугавшись, что коррелятор прочитал его мысли.
— Без луны небо совсем не то, чем оно было прежде. Не те звёзды. Не то море. — Лайхам осторожно присел в кресло, вид его стал трагичен. — Мне кажется, что мы потеряли гораздо больше, чем просто спутник. Мы потеряли и частичку себя. Лирена, — он посмотрел на дочь, — совсем её не помнит.
Инспектор увидел, что глаза коррелятора за стёклами очков сделались влажными и печальными. Он рассеянно смотрел куда-то в одну точку, и слабая улыбка его стала бледной.
— Но зачем драконам понадобилось стирать её? — в который раз удивился Гарри.
Лайхам снял очки и, облокотившись локтем о дерево стола, закрыв глаза, принялся тереть пальцами переносицу.
— Я долго думал об этом, — ответил он после минутного молчания, — возможно, это связано с тем, что луна, сам её образ, само её присутствие имеют огромное влияние на человека, как в хорошем, так и в отрицательном смысле.
— Да, — кивнул Гарри, — есть очень много болезней, связанных с влиянием луны.
Лайхам подозрительно скосил на инспектора глаза, и тот на мгновение невольно почувствовал себя виноватым в том, что в этой реальности больше нет луны. Как будто это было его рук дело.
— Ну, там, лунатики, маньяки… — неуверенно продолжил Гарри, отгоняя от себя глупую навязчивую мысль.
— Я говорю о другом. Понимаете, — отец Лирены чуть ближе придвинулся к инспектору, пронзительно заглянув ему в глаза, — само сознание того, что в небе есть луна, наполняет человека подсознательным чувством гармонии природы. Ведь днём встаёт солнце — оно даёт свет и жизнь, а ночью луна — она лечит душу, но, если бы не было солнца, мир бы остыл, превратившись в заснеженную ледяную равнину, и жизнь прекратилась бы. А когда нет луны?
Он вопросительно посмотрел на Гарри, как преподаватель, на экзамене пытающийся вытянуть любимого ученика на «отлично».
— Если исходить из вашей логики, — неуверенно проговорил инспектор, — без луны замёрзнет душа.
— Вот именно!
Фулмен задумался. Он вспомнил всё то время, что находился в этой реальности. Конечно, ему встретилось много непонятного и странного, но бездушных, злобных людей он не замечал. И даже наоборот, ему открылось общество, не знающее, что такое насилие и деньги. Разве оно может быть бездушным?
