Легенды доблестных времен - Леженда Валентин
Сэр Гэвин попробовал веревку на прочность и, ухватившись за толстый ворсистый конец, произнёс:
– Я готов!
То, что произошло вслед за этим, напугало Гийома ещё больше, нежели совершенно безлюдный ночной замок.
Верёвка мгновенно натянулась, и сэр Гэвин ласточкой взлетел к каменному балкону.
– Берегите голову, господин… – только и успел крикнуть ему вслед заботливый слуга.
С какой же силой кто-то там наверху должен тянуть веревку, чтобы легко оторвать от земли рыцаря в полном комплекте боевых доспехов?
Задачка казалась не из простых.
Но времени на размышления не оставалось, сэр Гэвин был уже наверху, гордо восседая на перилах крохотного балкона.
В проёме светящегося окна появился бледный женский лик.
Женщина сделала нетерпеливый жест, приглашая рыцаря внутрь.
Сэр Гэвин попытался отвесить герцогине поклон, но при этом чуть не вывалился с балкона вниз. Видя такое дело, Гийом в ужасе отпрянул в сторону, ибо прекрасно понимал, чем подобное падение могло для него завершиться.
А сэр Гэвин был уже в спальне леди, недоумённо оглядываясь по сторонам. Вроде спальня как спальня, но что-то определённо настораживало. Огромная под пёстрым пологом кровать, туалетный столик, тяжёлая дубовая дверь.
– Ну что же вы? – кокетливо прощебетала герцогиня. – Смелее, кажется, в своём письме вы упоминали, что сочинили в мою честь стихотворение.
– Да, оду… небольшую… – смущённо донеслось из-под забрала.
– Я бы с удовольствием её послушала.
– Но у меня нет при себе… лютни… она… гм… осталась там… внизу…
– Не обязательно петь… вы можете и прочесть мне её. В любом случае ведь это стихи.
– Конечно же, стихи… – Взгляд рыцаря лихорадочно метался по комнате.
Вот она, аномалия!
Зеркала у дамского столика не было.
Вернее, была лишь деревянная рама, а само зеркало кто-то аккуратно вынул.
«Какой в этом смысл? – лихорадочно соображал сэр Гэвин. – Почему меня должно это волновать?»
Но отсутствие зеркала волновало.
Ещё как.
Герцогиня тем временем с нетерпением ждала стихов, но, как назло, из головы рыцаря вылетели все заранее приготовленные строки.
«Кто же затащил меня на балкон? Неужели сама герцогиня? Спросить? Право, так неудобно… Сила страсти, конечно, велика, но не до такой же степени. Я, конечно, был без верного коня. Но даже без него вешу немало…»
– Почему вы молчите?
Из неприятной ситуации следовало немедленно выпутываться.
– Я… мнэ-э-э-э… настолько поражён вашей красотой и грацией, что… забыл все строки… Вы так прекрасны… Я почти лишился дара речи, когда увидел вас в этих кружевах. Вы просто… восхитительны… Вы само совершенство…
– Как жаль… – Герцогиня была искренне расстроена.
– Сейчас-сейчас… – Лицо рыцаря залила краска, но, к счастью, верный шлем скрывал его смущение. – Кажется, там были такие строчки… Цветок лазурный, эхо водопада, твои объятия мне слаще яда. Уста горят, как пламенный топаз, как можно вынести отказ от столь прелестной феи. О нет, лишь смерть в бою способна вылечить ту рану…
– О, как прекрасно…
– Но это ещё далеко не всё… возможно, позже я вспомню и остальные строчки…
Герцогиня кокетливо одернула кружева на длинном белоснежном одеянии, затем подошла к кровати, медленно откидывая расшитое золотом покрывало:
– Вот здесь всё и произойдёт.
Благородный рыцарь шумно вздохнул:
– Значит, здесь.
Многозначительно поглядывая на сэра Гэвина, леди вплотную приблизилась к нему.
– Давайте я помогу вам снять ваши великолепные доспехи.
– А это необходимо?
– Однако вы шутник…
– Гм…
– Скорее, разве вы не видите, я сгораю от любви!
По бледному лицу герцогини было трудно определить степень её возбуждения. Скорее наоборот, мертвенная бледность никак не вязалась с порывом безудержной страсти, в чём так старалась убедить сэра Гэвина прекрасная леди.
– Как же снимаются все эти штуки? – Герцогиня провела маленькой ладошкой по полированной поверхности груди рыцаря.
Сер Гэвин задышал неровно, с присвистом.
Рука привычно потянулась к кожаному кармашку на поясе, где висел инструмент.
Инструмента не было.
– Что такое? – удивилась герцогиня, почувствовав, как сер Гэвин напрягся.
– Нет румпель-шлихтера!
– А что это?
– Особый ключ, без него мне не снять доспехов.
– А как же мы…
– Право, не знаю, мне так неловко. Во всём виноват мой слуга.
Повернувшись к окну, благородный рыцарь поспешно выбрался на балкон:
– Гийом!!!
Тишина.
– Гийом, отзовись! Странно, куда же он запропастился…
Сокрушённо качая головой, сэр Гэвин вернулся к герцогине, с которой стали происходить странные перемены.
– Ну что же ты?!! – хриплым голосом произнесла она, хватая благородного рыцаря за пояс. – Где же твоя потайная дверка?
– Какая дверка? – слегка заикаясь, удивился сэр Гэвин.
– Примерно такая, но с противоположной стороны! – С неожиданной силой развернув его, герцогиня указала на заднюю часть доспехов.
– Ну, эта… – слегка смутился рыцарь. – Она совсем для иных целей.
– И другой нет? – уточнила леди.
– Другой нет, – подтвердил сэр Гевин.
– Ах так… – Отскочив к кровати, женщина странно затряслась, на глазах уменьшаясь в размерах.
Ошарашенный происходящим рыцарь зачарованно смотрел, как прекрасная леди длинными когтями срывает с себя одежду.
Когтями?!!
И тут до него наконец дошло.
– Волколака!!! – Страшное слово, казалось, само по себе сорвалось с благородных уст, в панике запорхав по зловещей комнате.
Мохнатый монстр смотрел на сэра Гэвина кроваво-красными маленькими глазами, изготовившись к прыжку.
– Отведай же, богомерзкое отродье, благородной стали моего верного меча «Дюренталя»!
Волколака прыгнула.
«Дюренталь» так и остался в ножнах, столь стремительным было нападение монстра.
Сэр Гэвин попытался увернуться, но тщетно. Кувырок – и вместе с ревущим чудищем они полетели вниз, выпав прямо в открытое окно. Чудовищные когти бесполезно скребли полированный металл доспехов, который оказался волколаке не по зубам.
Падение вышло неудачным. Благородный рыцарь погрузился по колени во влажную землю. Это была ловушка. Сэр Гэвин попытался выхватить «Дюренталь», но безуспешно, ножны меча также вошли в землю на добрый локоть.
Не везет, так не везёт.
Скатившаяся с него при ударе о землю волколака снова бросилась в атаку, целя когтями прямо в смотровую щель рыцарского шлема. В отличие от несчастного сэра Гэвина бестия прекрасно видела в темноте.
«Вот и пришёл конец моим славным подвигам, – с противоестественным безразличием подумал благородный рыцарь. – А ведь сколько ещё незавершённых дел осталось, сколько обездоленных и убогих ждут моей помощи. Но нет, напрасно вглядываются они в горизонт, щуря свои подслеповатые глаза, не едет ли там защитник на боевом коне, давший клятву оберегать их до последней капли крови. Вот она, злая насмешка судьбы».
Оскал разъяренной волколаки и впрямь напоминал усмешку. Пахло от монстра довольно необычно – мокрой шерстью и тонким ароматом женских духов.
Странный звук внезапно пробился сквозь глухое рычание и скрежет ужасных когтей.
Этот звук был определённо знаком сэру Гэвину.
Он повторялся снова и снова, и благородный господин узнал его. Ни один рыцарь, даже находясь на краю гибели, никогда не смог бы спутать этот звук с каким-нибудь другим, ибо так мог трубить только боевой рог другого рыцаря, спешащего на помощь своему товарищу, попавшему в беду.
Протяжный звук был определённой частоты. И сердце сэра Гэвина переполнила волна радости, ибо он узнал боевой рог прославленного сэра Бонифация.
О лучшей помощи он не мог сейчас и мечтать.
Ах, сэр Бонифаций, как же вы вовремя!
Яркий свет десятка факелов залил двор замка.
Волколака резко обернулась, увидев вооруженных вилами людей, затем жутко оскалилась и, задрав к небу уродливую морду, протяжно завыла.
