Яна Ясинская - Голодные игры: Из пепла (СИ)
Признаться, я в полном недоумении. Раньше мне казалось, что все парни с радостью соглашается на ЭТО. Но Пит в очередной раз доказал, что он - не «все». Сказать, что мне стыдно за своё предложение – значит, не сказать ничего. Какая же я всё-таки неуклюжая во всём, что касается личных отношений!
- Да, Китнисс Эвердин… Тебе проще «зажечь» революцию, чем Пита, - невесело усмехаюсь я.
Только мне начинает казаться, что у нас всё хорошо, как, бац, и происходить что-то непредвиденное. И каждый раз в этом «непредвиденном» виновата я сама.Но что происходит с Питом? Почему он так болезненно среагировал на моё предложение? Ничего не понимаю…. Абсолютно ничего.
***
Китнисс с самого раннего утра ушла на охоту. Признаться, я рад этому. Потому что меньше всего я сейчас хочу её видеть.
Вымешиваю тесто для пирога. Сам того не замечаю с такой силой мутужу тесто, что его впору вновь ставить подниматься. Лепёшка, а не пирог.
Чувствую себя последним дураком. Наивным и глупым.
До вчерашнего вечера я искренне считал, что отношения Китнисс с Гейлом никогда не заходили дальше пары незначительных поцелуев. Что моя Китнисс всё ещё девушка, а не женщина. Но, видимо, я ошибся. И сильно. Девушка, которая сама предлагает заняться с ней сексом, более чем вероятно уже прекрасно знает, что это такое.
Ревность, ярость и бессилие просто уничтожают меня изнутри.
-… было бы логично…
Нет! Нет ничего логичного в том, что ты принадлежала другому мужчине!
Ну, всё, теперь тесто точно надо ставить подниматься заново, потому что благодаря моим ударам, оно больше походит на блин.
Разумом я понимаю, что не имею права предъявлять Китнисс никаких претензий. В конечном итоге, кто я ей был, да и кто есть сейчас? Друг? Напарник? Трибут? Сосед? Земляк? Жених? Но сердцем… Никогда не думал, что однажды я начну её так ненавидеть. Причём даже без охмора.
Слышу звук открывающейся входной двери. На пороге Китнисс. Вид смущённый и виноватый.
- Я тебе ягоды для пирога принесла.
Ставит на стол жестянку, полную моих любимых ягод.
- Спасибо.
Отворачиваюсь. Ничего не могу с собой поделать. Не могу и не хочу её ни видеть, ни слышать.
- Пит, я насчёт вчерашнего, - её голос звучит нерешительно. – Извини, я сглупила. Просто Хэймитч сказал, что я над тобой издеваюсь… Ты молодой парень. Тебе нужен…
Поворачиваюсь.
- Да, Китнисс. Мне действительно много, чего нужно, - понимаю, что мой голос звучит жёстко, но по-другому просто не получается. – Но, боюсь, ты не в состоянии мне этого дать.
- Если ты насчёт этого…ну… того…
Странное ощущение. Для опытной в любовных делах девицы, слово «секс» даётся Китнисс явно с трудом.
- Секса? – услужливо подсказываю я. – Нет, Китнисс. Я не об этом.
- Тогда о чём? – заметно, что она в недоумении.
- О любви и верности, - с невесёлой усмешкой честно отвечаю я. – К сожалению, это именно то, чего ты мне точно уже никогда не сможешь дать. Вчера вечером я в этом убедился воочию.
Я знаю, что не имею никакого морального права предъявлять Китнисс претензии. Ведь, по сути, я ей никто. Но с другой стороны, и сил изображать, что я счастлив и что мне всё равно, что она была с другим – у меня тоже нет. Так что получите и распишитесь Китнисс Эвердин. В конце концов, у меня тоже есть мужское достоинство.
========== 18. До утра... ==========
Смотрю на злого раздражённого Пита и не понимаю абсолютно ничего! Может, это отголоски охмора? Да не… Вроде не похоже. Он же держит себя в руках. Просто злится. Причём очень. На меня. Ещё бы только понять за что? Причин же нет! Я ему фактически в открытую предлагаю себя в жёны, а он… Вот и пойми после этого мужчин! Ещё говорят, что это у нас – женщин – проблемы с логикой.
- Да при чём здесь любовь и верность?! – не выдерживаю, срываюсь я, подспудно соображая, что, кажется, опять несу что-то не то. – То есть я в том смысле, что… Я же вчера… Разве это не одно и тоже?
Брови Пита удивлённо ползут вверх. Похоже, впервые в жизни он реально не знает, что ответить. Пит поднимает испачканные в муке руке вверх, словно капитулирует передо мной, после чего просто молча выходит из пекарни.
Да-а… Дела. Ничего не понимаю.
***
Сижу на скамейке на заднем дворе и всерьёз задаюсь вопросом: есть ли предел женскому цинизму? Если даже Китнисс… Моя Китнисс! Выдаёт такое! Предлагает секс, чётко разграничивая его с любовью. Как дальше жить с этим, откровенно говоря, не знаю. Хуже всего, что ловлю себя на неприятной мысли: у меня больше не получается смотреть на Китнисс прежними глазами. Смотрю на неё, а вижу другую, абсолютно чужую мне женщину. Соблазнительную. Притягательную, но… чужую.
Есть во всём этом ещё один камень преткновения – женщину, а не девушку.
И это съедает меня изнутри.
***
- Пит сошел с ума! – констатируя я, нервно расхаживая по столовой Хэймитча, которая, благодаря стараниям Эффи (она ещё не уехала в Капитолий) блистает непривычной чистотой.
Сам Хэймитч, трезвый и нервный, сидит тут же – развалившись на диване, устало наблюдая за моими метаниями.
- Да сядь ты, в конце концов! – не выдерживает он. – Детка! У меня от твоей беготни голова уже кругом.
- Это не от беготни, а от похмелья, - огрызаюсь я, но всё же приземляюсь рядом со своим горе-ментором.
- Ну и что ты на этот раз отчебучила? – устало интересуется Хэймитч. – Давай, колись, солнышко.
- Да ничего особенного!
После небольшой паузы всё же конкретизирую.
- Просто, как ты и учил, я предложила Питу заняться этим… ну ты сам знаешь чем… А он… В общем, Пит, кажется, этого не оценил…
Как низко я всё же пала! Разговаривать об ЭТОМ с Хэймитчем – такое даже и в кошмарном сне не присниться! Но с другой стороны, с кем мне ещё об этом говорить? Не с Питом же! Особенное учитывая, как он на это дело болезненно реагирует.
Хэймитч обескуражено смотрит на меня.
- Ты что, прямо так и выдала ему? Без романтической прелюдии, без всего такого…?
- Чего «такого»? – мрачно интересуюсь я.
Хэймитч молча встаёт, подходит к буфету, наливает себе выпить. Залпом опрокидывает стакан.
Такими темпами мой ментор точно окончательно сопьётся. И в этом, похоже, буду виновата я одна.
- Детка, ты меня без ножа режешь! Короче, давай так… Иди и поговори с ним напрямую…
- Я уже поговорила напрямую, - бурчу я. – Теперь Пит от меня шарахается.
- А ты сделай так, чтобы не шарахался! – настаивает Хэймитч. – Китнисс, ты пойми, вам всё равно придётся сесть за «стол переговоров». В конце концов, вы живёте в одном доме и спите в одной постели! И не смей ни в чём обвинять Пита, - тут же предупреждает он. – Китнисс, пойми и пожалей парня! Ты же непробиваема в эмоциональном плане. Вспомни, например, сколько раз ты говорила Питу, что любишь его?
- Ни разу, - напрягаю память я.
А чего говорить, если это и так дураку понятно?
- Так чему ты тогда удивляешься, что Пит от тебя шарахается, когда ты ему вместо «люблю тебя, дорогой», «пошли займёмся сексом» выдаёшь?
Злюсь на Хэймитча. Но, в то же время, задумываюсь над его словами. Хоть он и пропоица, но всё же не дурак. Может, в его логике что-то и есть.
- Иди и поговори с ним, - вновь настаивает Хэймитч.
Весь этот наш разговор вызывает у меня устойчивое чувство дежавю. Невольно вспоминаю первые Голодные игры, когда Хэймитч пытался подготовить меня к интервью. Он тогда точно также искренне поражался, что я деревянная во всём, что касается выражения моих эмоций. Похоже, сейчас мы опять столкнулись со старой проблемой.
- Хорошо, - нехотя выдавливаю я. – Но за последствия я не отвечаю.
***
Торчу в душе дольше обычного. Когда выхожу, Пит, в тёмных пижамных штанах и белой футболке, уже лежит на своей половине кровати. Вроде спит. Но не факт.
- Пит. Пит, - тихо зову его я. – Ты спишь?
В ответ тишина.
Забираюсь на кровать. В наглую тормошу его.
- Пит. Не спи. Надо поговорить.
Пит нехотя открывает глаза, поворачивается ко мне. Устало смотрит на меня.
