Макс Мах - Авиатор
Так что, Лиза не имела права ударить лицом в грязь, опростоволоситься, показать себя слабой. Она обязана была поехать на этот долбаный семейный сбор и отстаивать там всеми силами честь и достоинство своего Альтер эго — капитана 2-го ранга баронессы Елизаветы фон дер Браге.
* * *С утра занялась делом. Встала спозаранку, быстро умылась, позавтракала «чем Бог послал», и пошла в конюшню. Включила лампу-прожектор, удачно нашедшуюся в хозяйстве, еще раз пробежалась по пунктам вчерашнего ремонта и открыла, наконец, двигательный отсек.
«Твою ж, мать!» — Ну, других слов у нее просто не нашлось.
«Они что?.. А я? Я же, вроде…» — мысли скакали, но ничего путного из попыток, привести их в порядок, не выходило.
«Но как!!!!!»
На самом деле, у нее возникло только два вопроса: «Как это возможно?» — вариация, «как они это сделали?» — и «А я о чем думала?»
Не отрывая взгляда от двигателя, Лиза достала фляжку, свинтила колпачок и сделала несколько глотков подряд. Потом убрала фляжку и достала из кармана портсигар. Закурила, пыхнула папироской раз, другой и опрометью бросилась в дом. Разворошила весь дядькин книжный шкаф со специальной литературой, но искомое нашла. Книга называлась «Двигатель Римана». Именно эти слова были выгравированы на матовом боку двигателя автожира. «Двигатель Римана», «ОС — С2», «Каблуков и компаньоны», серийный номер 27659.
Лиза села к столу, открыла книгу и углубилась в чтение. Ну, это только так говорится — «чтение». На самом деле, в книге было больше физических, химических и математических символов, формул и вычислений, чем слов русского языка. Ну, а еще там имелись многочисленные схемы и чертежи.
Прошел час, другой, третий. Лиза по-прежнему сидела у стола и читала книгу. Но чем больше она углублялась в текст, тем больше недоумевала.
«Но это невозможно!» — восклицала она мысленно.
«Это бред! Ненаучная фантастика!» — думала она, перелистывая страницы.
«Это вообще не наука! Это магия, гребаная, а не физика!!!»
«А я? Я куда смотрела? Я же здесь уже почти год обретаюсь! И что, ни одного вопроса?! Вот же курица тупая!»
От мрачных мыслей, буквально сводивших Лизу с ума, ее отвлек приезд посыльного из Кобоны. Парень, что характерно, приехал на повозке, запряженной лошадью, но при этом привез Лизе новенький свинцово-кислотный аккумулятор, несколько коробочек с электрическими проводами и разъемами, и завернутые в промасленную бумагу детали для муфты ротора и демультипликатора.
Лиза поблагодарила паренька, дала ему «на чай», расплатилась за покупки и хотела, было, сама перенести все это добро в конюшню, но посыльный не позволил. Сам все отнес и сложил на старом дубовом столе, заменявшем адмиралу Браге верстак. Раскланялся — все-таки вежливые в провинции живут люди, — и отбыл. А Лиза осталась в конюшне. Одна. Один на один с двигателем Римана.
Начать с того, что это был двигатель не внутреннего сгорания, а тепловой — внешнего. Паровая машина, вот что это было такое! Гребаная машина Уайта! Паровоз Ползунова! Ступа Бабы-Еги…
«Матерь божья, но как же вы, блядь, такое чудо слепили?!»
Но матерись или нет, по факту это был четырехцилиндровый паровой двигатель двойного действия, работающий на сухом паре высокого давления. При этом энергия отнималась от сгорания прессованного малита. Что такое этот их малит, Лиза не знала, но утром специально посмотрела в энциклопедии. Прочла статью и обалдела. В ее мире ничего подобного не было и, кажется, вообще, не могло быть. Уголь был, нефть, газ, сланец, торф… Дрова, наконец! Но совершенно невероятное вещество с удельной теплотой сгорания равной 127 миллижоулей?! В три раза больше керосина?
Такого не может быть, потому что не может быть никогда!
— Такое даже вслух не произнести, — сказала Лиза вслух, — потому что такого в природе не существует!
Но, как ни странно, ТАКОЕ существовало.
Малит являлся природным ископаемым горючим, представленным в различных сочетаниях с другими минералами и веществами. Его месторождения были разбросаны по всему миру, но самые богатые — и по общему объему и по процентному содержанию вещества в породе, — находились в Бразилии, Экваториальной и Южной Африке, в Канаде, в Сибири близ Кижмы и на Кольском полуострове в районе Сирки-Соколово.
Горел малит не просто сильно и жарко, он мог и рвануть, что иногда случалось в Южной Африке, когда молния ударяла в какой-нибудь одиночный выход породы с высоким содержанием горючего вещества. Месторождение в Сирки-Соколово в этом смысле было безопасным, так как содержание малита в породе было там чуть ниже критического. Однако на обогатительных заводах его перемалывали в порошок и очищали до 96–97 процентов, а на заводах по производству горючего и боеприпасов доводили процент содержания почти до ста, что означало, между прочим, еще большее измельчение в связи с технологией очистки, и, наконец, прессовали в брикеты различного размера и назначения.
Что ж, если принять, как вводную, всамделишнее существование такого высокоэффективного горючего, это бы объяснило малый объем топки и незначительные запасы топлива на борту: три брикета, в обойме автоматической системы «заряжения» — как раз на триста пятьдесят километров полета без встречного ветра, разумеется. Но тогда возникали вопросы к материалам, из которых сделана эта топка. А заодно уже и к системе циркуляции сухого пара и системе охлаждения, работающей на аммиаке. Там возникали нешуточные давления, да и среда, если иметь в виду перегретый пар, была более чем агрессивной. Однако здешним металлургам удалось создать сплавы на основе никеля, легированные молибденом, и это вкупе со специальной керамикой решало практически все проблемы…
* * *Ближе к вечеру, Лиза, смирившаяся на первый случай с вычурными изысками местной технологии, не удержалась и подняла автожир в темнеющее небо. Опыт оказался захватывающим! Небо бескрайним, вид сверху завораживающим, а управление автожиром — простым до изумления. Впрочем, возможно, не для всех и каждого, однако руки Елизаветы Браге, ее глаза и вестибулярный аппарат великолепно знали, что и как нужно делать. И не только знали, но и делали.
Лиза сделала несколько кругов над домом, поднялась выше — барометрический высотомер утверждал, что на триста метров, — и пошла над рекой Кобоной в сторону озера. Прибавила скорость — сто десять километров в час — и с ветерком промчалась над лесом и рекой, вылетев, наконец, на простор Ладоги. Смеркалось, но с высоты четырехсот метров видимость была сносной, тем более, что день выдался погожий, ясный. Тем не менее, Лиза решила не рисковать и, пока окончательно не стемнело, вернуться домой. На обратном пути попробовала снизиться и лететь над самой водой. Оказалось несложно, а дух захватывает, как на крутых русских горках, только не так страшно. И, наконец, последним приятным открытием оказалось то, что сажать автожир совсем несложно.
Впечатлений хватило на весь вечер и часть ночи. Лиза протопила баню, попарилась от души, стараясь не думать о местной физике и геологии, нажарила картошки с консервированными лисичками и, увлекшись, съела под стакан семидесятиградусной самогонки, все жарево, а было его немало. Как раз на троих, ну, максимум, на двоих. Зато и спала после этого, как дитя, а проснувшись в семь часов утра, быстро позавтракала и сразу же начала «готовиться в поход». Она собрала вещи — невеликий труд, — и отнесла сумку в автожир, затем последовательно перекрыла водозабор и обесточила дом. Проверила окна и ставни, печи и камин. Достала из подпола в конюшне запасные топливные элементы для двигателя, и только после этого позвонила в Центральную Диспетчерскую столицы.
— Говорит капитан Елизавета Браге, прошу разрешения на пролет над городом на автожире категории Эм-9. - сказала она, как только откликнулся центральный пост.
— Где будете садиться, госпожа капитан? — деловым тоном, не предусматривающим долгих объяснений, спросил диспетчер.
— На крыше дома Корзухина, на Смоляной улице. Крыша приспособлена.
— Вы зарегистрированы, — сообщил диспетчер. — Счастливого полета!
«Ну, — подумала Лиза, закрыв двери дома, и устраиваясь в кокпите автожира, — помолясь!»
Машина, как и в прошлый раз, поднялась легко. По-видимому, это была модель, не нуждающаяся в разбеге или встречном ветре. Лиза о чем-то подобном читала в одной из книг Елизаветы. Впрочем, какая разница! Аппарат оторвался от земли, набрал высоту — Лиза решила, что ста метров, на первый случай, будет достаточно, — и пошел над лесом. Лиза держала курс на запад с небольшим склонением к югу, и, хотя не знала местность так хорошо, как, наверняка, знала ее Елизавета, идти по компасу оказалось совсем несложно. Она пролетела над лесом, постепенно поднимаясь выше и набирая скорость, внизу открылся вид на современное шоссе, затем снова пошел лес, а еще потом, пролетев сначала над Старым, а затем и над Новым Ладожским каналом, Лиза вылетела на простор озера. День снова выдался хороший, озеро было спокойно, и вид, открывшийся с высоты в полтора километра, просто зачаровывал. Ладога, прозрачное небо апреля, солнце, и высокие — в двенадцать — пятнадцать этажей, — дома Смолянки, обращенные гранитными фасадами к озеру…
