Сергей Покровский - Жертвы дракона
И быстрые в своих решениях, воины выхватили ножи и подняли их вверх, готовые нанести самоубийственный удар.
— Спаси нас! — быстро и страстно лопотали женщины. — Спаси племя, маленьких детей, еще не рожденных!
Старый Спанда упал на колени рядом с Рулом и прошамкал старчески:
— Спаси племя!
— Мы убьем себя! — кричали мужчины.
Всех громче ревел Илл Красный Бык. Голос его раздавался, как рычанье медведя:
— Убьем себя!
Ронта посмотрела кругом растерянным взглядом. Рядом с ней стояла Охотница Дина, опираясь рукой на копье.
— Что делать, Дина? — спросила Ронта беспомощно.
Дина с минуту молчала. Потом лицо ее как будто окаменело.
— Если можешь, иди, — сказала она.
И Ронта тихо заплакала и сказала чуть слышно:
— Я пойду.
— А-а!
Громкий взрыв радостных криков раздался кругом. Он покрыл горы и долы и вызвал эхо в лесах и ущельях:
— А-а-а!..
Возле пещеры Анаков на малое время ходьбы была кленовая роща. Ровная она была и густая, но в этой роще не слышались девичьи шутки и не совершались женские обряды. Холодный ветер сорвал все листья с развесистых вершин, и они стояли под дождем нагие и печальные, как женщины без плаща.
Но в эту ночь под широким деревом недалеко от опушки горел костер, и у костра сидела Ронта. Она была совсем одна, ибо это был ее обряд, ее одинокий праздник. Подруги совершили его без нее и заключили брак свой и умерли. И к Дракону, в юные белые жены, она также должна была идти одна, без подруг. Охотница Дина хотела сидеть в эту ночь вместе с нею, как старшая помощница, но она отослала ее. Старая Исса явилась неведомо откуда и собиралась зажечь второй костер, как полагалось по обычаю.
— Зачем? — сказала Ронта. — Не нужно.
— Я расколдую тебя, — неожиданно предложила Исса. Она употребила бранное слово: «Ялама», то самое, которое Яррий бросил когда-то в лицо своей подруге.
Губы Ронты задрожали. Перед глазами ее мелькнуло распаленное лицо, залитое кровью, и она готова была вскочить и бежать без оглядки. Но старуха спохватилась и замолкла и почти тотчас же исчезла. И теперь она, должно быть, сидела где-нибудь в темноте, с черепом между коленями, разрушая прежние чары или сотворяя новые.
Это было еще в сумерках. Ронта, оставшись одна, подбросила в огонь новую охапку хвороста, села и задумалась, и забыла о старухе.
Она сидела у костра и смотрела в огонь, но не творила никаких обрядов, никаких заклинаний. Только напевала тихонько про себя старую сказку покойника Дило:
Пять трясогузок сидели под листьями клена…
Эти слова напевала Элла-Сорока. Элла тоже была покойница. Все умерли. Она одна осталась.
Она продолжала напевать строфа за строфою старую загадочную сказку.
— Зачем ты? — спросил Дракон.
— В жены к тебе, — сказала Рунта.
— Как берешь ты жен? — спросила Рунта.
— Пастью беру, — сказал Дракон.
Она докончила песню, немного помолчала и потом сказала:
— За племя…
В лесу было тихо и спокойно. Неожиданно с опушки долетел знакомый тихий свист пестрой совы Шиана, точно так же, как в тот раз, летом.
— Угу!..
Ронта не пошевелилась. Свист повторился и замер. И через минуту хрустнул сучок на тропинке. Высокая фигура обрисовалась в свете костра. Это был Яррий. Ронта не подняла глаз. Она видела его тень, но не видела его лица.
— Зачем ты пришел? — спросила она после короткого молчания.
— Я твой муж, — отрывисто сказал Яррий.
— Мой муж там, на горе, — сказала Ронта.
— Знаю, — простонал Яррий, — Рул сказал.
И вдруг он упал на землю и стал биться головою о землю.
— Ронта, Ронта, Ронта!..
— Полно, — сказала Ронта. — Сядь здесь.
Яррий поднялся и сел против нее у огня. Теперь она видела его лицо. Оно было, как у безумного. Глаза у него были дикие, заплаканные.
— Не плачь, — мягко сказала Ронта.
— Ронта, зачем? — снова простонал Яррий.
— За племя, — сказала Ронта, — за маленьких детей.
— Из чрева твоего могли бы родиться дети, — заговорил Яррий, — несчетное племя, наше собственное. Ты не захотела…
Ронта покачала головой:
— Я не могла.
— Каждый волос твой дороже Анака, — говорил Яррий. — Капли крови твоей, как яркие звезды. Красное сердце твое, как красное солнце…
— Полно, Яррий, — сказала Ронта снова.
— Не дам тебя за них, — воскликнул Яррий еще страстнее. — Кто они? Трусы, убийцы, рабы!..
— Будут другие, — сказала Ронта коротко.
— Другие будут жить, а ты умрешь. Не дам тебя. Лучше я сам умру! — В глазах его вспыхнула прежняя решимость.
Ронта посмотрела на него с беспокойством.
— Что ты задумал? — спросила она.
Яррий молчал. Лицо его по-прежнему стало сурово.
— Скажи, Яррий?
— Я — воин, у меня есть копье, — сказал Яррий угрюмо.
— Не надо, — поспешно сказала Ронта. — Он сожрет тебя.
— Пусть сожрет! — страстно воскликнул Яррий. — Не боюсь. Ненавижу.
— Он — бог, — сказала Ронта с дрожью в голосе.
— Ненавижу богов! — крикнул Яррий запальчиво. — Не боги — враги. Будь они прокляты!..
— Нас боги создали, — возразила Ронта.
— На гибель создали! — кричал Яррий. — Жить не дают, радость отнимают у нас! Не нужно их!
Он вскочил с места и весь трясся от возбуждения. В эту минуту он верил в богов и ненавидел их, как худших врагов.
— Сядь, Яррий, — сказала Ронта снова. Яррий тотчас успокоился и сел у огня.
— Слушай, Яррий, — заговорила Ронта, — помнишь реку Дадану и наш челнок?
— Помню, — вздохнул Яррий.
— Мы вместе сидели, — сказала Ронта, — сомкнувшись плечами. Ты вперед смотрел, а я назад. Волны бежали за нами и гнались, и не могли догнать.
Яррий молчал. У него голова кружилась от этого острого и яркого воспоминания.
— Теперь я смотрю вперед. Я вижу…
— Что видишь ты? — спросил Яррий.
— Вижу передние волны. Они убегают от нас, — сказала Ронта. Яррий молчал.
— Задние волны, это — минувшие наши, — сказала Ронта, — прадеды, деды, отцы. Они догоняют нас, но не могут догнать. Передние волны, это — грядущие наши, дети детей и внуки внуков.
— Не наших с тобою детей, — сказал Яррий.
— Дети Анаков. Мы тоже Анаки. Вижу внуков и правнуков. Они вырастут, как листья. Каждый ребенок станет народом. Покроют землю.
— Ты не увидишь, умрешь…
— Вижу теперь, — сказала Ронта спокойно, — а смерти не минуешь.
— Я не отдам тебя смерти, — сказал Яррий твердо. И снова вспыхнул тот же спор.
— Не надо, — твердила Ронта. — Он сожрет тебя.
— Кто знает? — угрюмо возражал Яррий. — Я ведь не мышь.
— Он как гора, — говорила Ронта.
— Сса тоже Зверь-Гора, — возражал Яррий, — но люди его побеждают.
— Ты погибнешь, погибнешь, — повторяла Ронта с тоскою.
И Яррий вспыхивал снова.
— Пусть я погибну. Или я недостоин погибнуть с тобою?..
В разгаре их спора с опушки послышался резкий свист, и замелькали фигуры и факелы.
— Беги, — воскликнула Ронта. — Анаки проснулись.
Это, действительно, были Анаки. Они вовсе не спали, глаз не могли сомкнуть от крайней тревоги. Они не смели подойти к костру белой невесты, чтобы не нарушить обряда, но сторожили ее издали, помня о летнем побеге. И теперь они заметили у костра другую фигуру. Быть может, Рул, после свидания с Яррием в поле, предупредил соплеменников.
— У-у! — завыли Анаки. — Бродяга, осквернитель!
Видно было, как они потрясали копьями, но подойти ближе они не решались. Несколько камней и дротиков, брошенных в темноте, ударились в деревья и зашуршали в листьях.
— Беги! — умоляла Ронта. — Они убьют тебя.
— Хочешь, я унесу тебя, — шепнул Яррий. — Мы убежим в дальние горы. Пусть они погибнут. Мы будем жить.
— Нет, нет, — шептала Ронта. — Иди, живи.
Еще один дротик, пущенный издали с неистовой силой, пролетел мимо, очень близко от Яррия.
Ронта вскочила на ноги, подскочила к своему другу, обняла его и закрыла своим телом, чтобы защитить его от смерти.
Она оторвалась от него, потом толкнула его от костра. И такая тревога была на лице ее, что Яррий схватил свое копье и бросился в темноту.
— Держи! — ревели Анаки. — Бей, бей!..
В лесу раздался треск, шум торопливых шагов. И все затихло. Потом на склоне горы высоко над рощей раздался последний пронзительный свист с знакомым переливом. То был свист Яррия.
Ронта уселась у костра. И далеко за полночь, когда Небесный Охотник уже протягивал к зениту свой пламенный Дротик, Ронта, как прежде, сидела над огнем и тихо напевала:
— Как берешь ты жен? — спросила Рунта.
— Пастью беру, — сказал Дракон.
Глава 14
