Видения - Галихин Сергей Владимирович

Спорить с прокурорскими желания не было.

Свернув свою деятельность, Зяблик и его группа погрузились в микроавтобус и поехали в управление.

– А что там могло быть? – спросил по дороге Хряпов. – В сейфе.

– Деньги, – ответил майор. – Черный нал. Дорожно-строительное управление регулярно получало сладкие заказы из мэрии. Откаты за заказы и завышенные сметы. Кто-то прочухал и решил погреть руки.

– Вы так говорите, словно за спиной у префекта стояли, – сказал Хряпов.

– Это всего лишь предположение, – ответил майор. – Но вот увидишь, именно так и будет.

– Да в том-то и дело, что не увидим. Прокуратура наглухо закроет доступ к материалам. А для общественности сочинят какую-нибудь историю.

– Через несколько месяцев журналюги все равно пронюхают. Или им кто-то все расскажет, чтобы кого-то утопить.

– Или чтобы прикрыть настоящую причину, – добавил старший лейтенант.

Глава III

Офис Артемьева располагался на семьдесят седьмом этаже башни «Россия» в Москва-Сити. Четверо охранников остались внизу, возле машины, еще четверо поднялись с ним. В офисе за безопасность шефа отвечали сотрудники службы безопасности корпорации. Крепкие парни, прошедшие службу в войсках специального назначения. У половины из них никогда не было чипа видений, чтобы в случае необходимости действовать трезво, не отвлекаясь на иллюзии.

В свой офис Артемьев вошел привычной, твердой походкой хозяина мира. Его новый костюм из дорогого английского сукна был безупречен. Для своих шестидесяти двух лет Артемьев был невероятно подвижен, бодр и энергичен. Он прекрасно выспался, с утра по обыкновению тридцать раз поднял двухпудовую гирю (привычка, оставшаяся с институтских времен), затем вкусно позавтракал. По пути на работу он заехал в парикмахерскую, на выходе купил шесть газет, которые каждый день просматривал наискосок.

Огромная приемная Артемьева сегодня была заставлена резной мебелью. За изящным столиком сидела секретарша Лена, миленькая кокотка времен Людовика XIV. На ней было пышное платье с разделенной спереди одной из двух юбок, из-под которой кокетливо выглядывали туфельки на высоких каблучках, и плотным лифом. Рукава и корсаж щедро украшены лентами и кружевами. Завитые золотые локоны спадали на глубокое декольте. Прическа на голове была очень сложным сооружением и, кажется, называлась «Фонтанж».

– Доброе утро, шеф, – сказала секретарша.

– К черту лиловый, – на ходу бросил Артемьев, – каменный век, эпоха кроманьонцев. – И вошел в свой кабинет.

Пространство моментально начало трансформироваться. На голове у Лены появилась копна нечесаных волос, а пышное платье сменилось волчьими шкурами.

В кабинете Артемьева уже ждали сотрудники, собравшиеся на ежедневную пятиминутку. Все, кто был подключен к видениям, в офисе Артемьева в принудительном порядке видели его сценарии. Сотрудники относились к этому со вниманием и по возможности подыгрывали шефу. Но стопроцентного участия Артемьев никогда не требовал. Его эта игра немного забавляла, а сотрудникам, как он считал, давала небольшую отдушину, добавляла нотку раскованности не только общению между собой, но и в отношениях с начальством. Ничуть не хуже корпоративных попоек.

– Доброе утро, коллеги, – с порога поздоровался Артемьев.

Все, кто был в комнате, встали и неровным хором ответили: «Доброе утро, шеф».

Артемьев обошел огромный овальный стол, который сейчас выглядел каменой глыбой посреди серой пещеры, освещенной факелами, привычно сел в свое любимое кожаное кресло (кресло так и осталось креслом) и, откинувшись на спинку, строго осмотрел подчиненных. Те, заметно суетясь, спешно уселись на холодные серые валуны и притихли.

– Если никто не возражает, то начнем. – Фраза не менялась вот уже десять лет. – Итак, что у нас плохого? Юридический отдел?

– На девять ноль-ноль ситуация стабильна, шеф. Никаких критических новостей.

– Финансовый отдел.

– Нью-йоркская биржа закрылась в плюсе. За вчера мы откусили еще три десятых процента. В среднем шесть процентов в месяц. Динамика стабильна на протяжении восьми месяцев.

– Неплохо, – сказал Артемьев. – Отдел рекламаций?

– За прошедшие сутки получено двести тридцать две тысячи рекламаций. Предварительный анализ позволяет сказать, что серьезные случаи составляют не более шести процентов от заявленных. Более семидесяти двух процентов – попытка нас подоить. Остальные двадцать два процента составляют проблемы технического сбоя среднего уровня.

– Отдел по связям с правительством?

– Согласование требований по открытию новых центров коллективных видений закончено. Осталось только подписать бумаги. Вся документация у вас на столе. Можно сказать, что из кризиса мы вышли с минимальными потерями. Но если подписание затянется более чем на неделю…

– Премьер дал гарантию, что проволочек не будет, – перебил Артемьев. – Я думаю, в течение двух дней мы все уладим. Отдел прогнозирования?

– По нашим расчетам, рост прибыли в этом месяце составит около семи процентов. От проектов серии «Дубрава» следует отказаться, в первые три недели был всплеск, но сейчас спрос практически равен нулю. «Кочевник» получил интересные пожелания от пользователей, и, если мы сумеем доработать программу согласно требованиям Гостехконтроля и получим индекс «18 минус», то можно говорить о неплохой перспективе к концу этого – началу следующего года.

– Насколько она будет неплоха? – уточнил Артемьев.

– Учитывая скорый запуск «Розовой» серии и шести новых программ для контактного общения, мы вправе рассчитывать на двадцать три процента в плюсе. За двадцать я даже готов поручиться.

– Ну что же, коллеги. Значит, к Новому году вас ждет хорошая премия. Мы выкупаем новые участки в Карибском море. Четыре острова и около полусотни гектаров побережья. Если у кого-то есть интерес, можно записаться в отделе недвижимости.

Среди собравшихся пробежал одобрительный шепоток.

– Что у нас с программой коллективных видений шестого поколения? – продолжил Артемьев.

– Какой из разделов вас интересует? – уточнил руководитель отдела внедрения новых разработок.

– Официальные праздники, корпоративные мероприятия, частные торжества.

– Мы прошли финальную стадию тестирования и проверки на фокус-группах. Отдел маркетинга до сих пор не определился с ценой. Как только мы получим от них цифры, сразу же конкретизируем задание отделу рекламы. Федоров обещал подготовить сценарии и отснять ролики в течение пяти дней.

– Ролики можно было отснять еще пару месяцев назад, – недовольно сказал Артемьев. – Что-то мудрить нет необходимости. Видения давно не нуждаются в рекламе. Достаточно просто вкусно проинформировать о появлении очередной новинки.

– Возможно, вы правы, шеф. Я даже в этом уверен, – заметно волнуясь, говорил начальник отдела внедрения, – но… так не принято. Наши партнеры не поймут нас. Есть устоявшиеся правила, отработанные схемы, и мы…

– Ну, хорошо, хорошо, – поморщился Артемьев. – Внедрение нового продукта – ваша прерогатива, и я не намерен вмешиваться. Только не забывайте, что от правильной и своевременной рекламы Видений для коллективного потребителя зависят наши контракты с военными, полицией и спецслужбами.

– Разве реклама гражданских проектов пересекается с разработками для оборонной программы? – спросил начальник дизайнерской группы.

– Частные видения – дополнительная реклама для предложений военным. Продемонстрировав в них новые возможности, мы делаем некоторый анонс на возможности их использования в военных целях.

– Я думаю, мы сможем скорректировать наши ролики и расставить нужные акценты, которые поймут те, кому они будут адресованы.

– Хорошо, – согласился Артемьев. – Теперь что у нас по ушельцам?

– Рост стабилизировался, – ответила Ангелина и прокашлялась.

Она заметно волновалась. Привлекательная женщина тридцати пяти лет. Грудь «четверочка». Ноги от коренных зубов. Она исполняла обязанности начальника отдела видений глубокого погружения. Заняла эту должность всего неделю назад, заменив попавшего в автокатастрофу Грайфера, и отдел, в котором, по мнению Артемьева, было слишком много неразберихи, преобразился. К тому же Ангелина нравилась Артемьеву как женщина.