Саша Камских - Институт экстремальных проблем
На следующий день около одиннадцати часов утра у КПП Окружного военного госпиталя остановилась машина командующего округом. Ворота тут же открылись, а через несколько минут вниз по лестнице, не дожидаясь лифта, слетел навстречу высокому гостю сам начальник госпиталя, с которым чуть не случился сердечный приступ, когда он получил пренеприятнейшее известие о визите. Его сопровождали два заместителя, которым тоже было очень не по себе. Как же вытянулись их лица, едва они увидели вместо генерал-лейтенанта его супругу и еще одну незнакомую даму! Особого облегчения при их виде начальник госпиталя все же не почувствовал, потому что Валентина Анатольевна и ее спутница были настроены весьма воинственно.
Пока в кабинете начальника госпиталя приехавших гостей поили чаем, Медведева в спешном порядке перевели в двухместную палату «повышенной комфортности», которая выражалась в наличии телефона, телевизора, холодильника и относительно новой мебели. Палата была пуста, и Вадим долго раздумывал, какую койку занять, поражаясь срочному переселению. Удивление прошло сразу же, как только он увидел на пороге свою маму и понял, что без ее вмешательства тут не обошлось. Алла Николаевна нашла сына побледневшим и похудевшим, и у нее не хватило духа ругать его.
На новом месте Вадиму в одиночестве стало еще тоскливее, ко всему добавились косые взгляды других пациентов, прознавших о приезде его матери в компании жены командующего округом; и до этого его считали блатным пациентом, а теперь было, ко всему прочему, и вовсе невыносимо ощущать отношение к себе как к маменькиному сынку. Через несколько дней Медведев все-таки уговорил выписать его с условием регулярно приезжать в поликлинику при госпитале на осмотр. Дома он целыми днями валялся на диване, не узнавая свое жилище после наведенной мамой чистоты. Алла Николаевна прожила с сыном неделю, откармливая его и проводя воспитательные беседы по поводу его образа жизни.
— Вадик, — мама гладила его по голове, как маленького, — у тебя уже появляются седые волосы, а ты ведешь себя не лучше пятнадцатилетнего. В квартире беспорядок, питаешься кое-как, за собой не следишь. Куришь, бог знает, сколько! Выпиваешь, не отпирайся, я видела пустую тару. Тебе пора серьезно подумать о себе, нельзя так неустроенно жить дальше.
— Мама, я нормально живу, у меня все в порядке, — Вадим морщился, выслушивая мамины нотации, и вздрагивал, когда она называла его, как в детстве, Вадиком. — Я, если помнишь, уже был женат, и не хочу еще раз наступать на те же грабли.
— Сколько можно шарахаться от собственной тени! — теперь морщилась уже Алла Николаевна. — Сколько вокруг хороших девушек, неужели ты никого не можешь найти себе?
— Могу, наверное, но не хочу. Я привык жить один, мне никто не нужен. Ну, женюсь, родится ребенок, а что дальше? «Где деньги? Почему так мало? Где был? С кем? Погуляй с ребенком, помой посуду, вынеси мусор!» – я примерно такое уже слышал и знаю, что и у других происходит тоже самое. Нет, мама, не уговаривай меня!
— Эгоист! — безнадежно вздыхала Алла Николаевна, а через время возобновляла уговоры: — У Вали – имелась в виду вновь обретенная подруга – младшей дочке двадцать лет, учится в мединституте, серьезная такая девочка, умница, хорошенькая, я ее видела. Давай-ка мы вас познакомим.
— Мама, я уже старый для такой соплюшки! Что я с ней – на дискотеки бегать буду? — фыркал Вадим. — Не нужно сводничать, ничего хорошего из этого не получится.
Мама обижалась и на время прекращала увещевать сына. За неделю она нисколько не преуспела в своих стараниях, так и не уговорила сына хотя бы один раз сопроводить ее в гости к Демидовым и уехала домой расстроенная, основательно заполнив холодильник продуктами. Больше недели после ее отъезда Вадим питался нажаренными мамой беляшами, котлетами и расправлялся с огромной кастрюлей борща.
Все было очень вкусно и совсем не походило на вечные магазинные пельмени и сосиски, но в сочетании с вынужденной ограниченной подвижностью дало неожиданный результат – Медведев поправился на целый размер, если не больше, и с трудом стал застегивать на себе одежду. Однако переживания длились недолго, он купил себе новые джинсы, пару свитеров и на этом успокоился: «Я не фотомодель, чтобы костями греметь».
Сейчас Вадим с неудовольствием созерцал свое отражение, в задумчивости размазывая по щекам гель для бритья. «Скоро, как отец, стану», — эта перспектива не очень его обрадовала. Еще ему было неудобно перед своими ребятами – на спортплощадке он гонял их нещадно, но никогда не заставлял делать то, чего не смог бы сам, а на Светланиных занятиях оказалось, что даже Петрович, который во всеуслышание называл себя старым дедом, лучше него справлялся с некоторыми упражнениями. Да и насмешливые Светкины взгляды настроения улучшить никак не могли. Можно, конечно, было сделать скидку на полученную травму, но Вадим разозлился, что с ним бывало крайне редко. «Не-ет, рано меня в утиль списывать, я еще всем покажу, на что способен!» – он принял твердое решение начать со следующего дня интенсивные тренировки, несмотря на побаливавший до сих пор бок.
Медведев приводил себя в порядок и с немалым злорадством вспоминал испуг, промелькнувший в смотревших на него снизу вверх голубых глазах, когда Черепанов представлял его новому психологу. «Испугалась, малявка?!» – так и хотелось показать Светке, как когда-то, «козу», он еле тогда сдержался, понимая, что это было бы, мягко говоря, неправильно воспринято всеми. Начальник и так уже подозревал его непонятно в чем, а он сегодня едва не сорвался на крик у него в кабинете и получил рекомендацию обратиться к психологу, спасибо, что не к психиатру. А вообще-то, больше всего Вадим «обижался» на своих ребят, ему казалось, что они чуть ли не предали его, безудержно восхищаясь Светланой. Это, безусловно, только добавляло неприязни к ней.
Несвойственная Медведеву раздражительность объяснялась еще и тем, что в госпитале он бросил курить, и теперь организм требовал привычной порции никотина, ни специальный пластырь, ни жевательная резинка не помогали. Кроме этого, исчез привычный ритуал, который, оказывается, занимал так много времени: не спеша, вытащить сигарету из пачки, зажечь ее, глубоко затянуться, выдохнуть дым и только после этого приступить к делу, например, ответить на чей-то вопрос. Черепанов очень неодобрительно относился к табаку, категорически запретил курение на рабочем месте и отвел для этих дел верхнюю площадку на черной лестнице. Вадим и сам подумывал бросить, да никак не мог собраться, хотя и начал просыпаться по ночам от желания закурить, но теперь нашелся подходящий повод – болезнь и операция.
* * *На следующий день погода, как назло, испортилась. Голубизну майского неба закрыло плотным слоем облаков, из которых сеял мелкий нудный дождь, временами смешивавшийся с мокрым снегом. Редкий год обходился без такого весеннего похолодания, иной раз в мае выпадало по полметра снега, который таял далеко не сразу. Медведев вышел на межвузовский стадион, находившийся около его дома, порадовался отсутствию студентов в ранний час и решил начать с пробежки. Под ногами хлюпало, брызги летели в разные стороны, капюшон спортивной куртки все время слетал, и голова скоро стала мокрой от дождя. Сам Вадим взмок от пота, через два круга он еле передвигал ноги. «Докатился, дохляк! Разжиревшая скотина!» – ругаясь на чем свет стоит, Медведев погнал себя на третий круг, потом на турник.
Основательно себя измучив, он поплелся домой и обнаружил, что лифт отключили; на двенадцатый этаж пришлось подниматься пешком. Ввалившись в квартиру, Вадим какое-то время, приходя в себя, сидел в прихожей, потом кое-как сполоснулся под душем и отправился на работу, где, обложившись бумагами, устроился перед компьютером с твердым намерением весь день не вставать с места, потому что сил ни на что не осталось. На занятия к Светлане Вадим не пошел без каких-либо объяснений, хотя Петрович долго выжидательно глядел на него. Света, с которой он столкнулся в конце дня на лестнице, вопросов задавать не стала, только молча посмотрела на него и спустилась во двор к своей машине. Больше Медведев на ее занятия не ходил, с необычайной изобретательностью находя для оправдания самые разнообразные предлоги.
На следующий день в город вернулась зима. Вечером дождь перешел в снег, и к рассвету газоны, тротуары и мостовые невозможно было отличить друг от друга под толстым белым одеялом. Стояла редкостная для большого города тишина – транспорт не ходил, а полуметровый слой снега глушил все остальные звуки. Снегоуборочная техника, как и положено к середине мая, частично была демонтирована и превращена в поливальные машины, а то, что оставалось, просто не могло выбраться со своей спецавтобазы. С раннего утра город пытались расчистить вручную, но, в основном, жители добирались до работы пешком по протоптанным в снегу узким тропкам. Когда Вадим, проваливаясь почти по колено в рыхлый снег, добрел до работы, он почувствовал себя, как выжатый лимон. После вчерашних издевательств над собой болели все мышцы, а сегодняшняя нагрузка по своему уровню была не намного меньшей. На центральных улицах уже кое-где попадались уборочные машины, но, в основном, снег убирали курсанты военных училищ и солдаты. Спасателям предстояло присоединиться к ним; дежурная группа Артема Рябинина уже привела в порядок не только территорию их базы, но и близлежащий микрорайон.
