Джек Лондон - Сила сильных
Да и женщинам было не до бесед. Они сидели вокруг небольшой ниши, где на сухой траве и мягких шкурах спали дети. Женщин тоже тревожили печальные мысли о начинающейся нужде — ведь и они уже много дней возвращались в пещеру с пустыми руками. Съедобные плоды и коренья встречались все реже, того, что они собирали, не хватало даже для детей.
Молодая Маха сияющими глазами смотрела на маленького Рима, заснувшего у нее на руках. Он положил лохматую головку на ее плечо и улыбался во сне. Когда матери показалось, что пещера наполняется прохладой приближающейся ночи, она закутала его в мягкую волчью шкуру. Она очень боялась за своего маленького Рима — это был ее первый ребенок. Совсем недавно его коснулось ядовитое дыхание злой болезни, стерев с лица мальчика улыбку, — маленькое тельце горело как в огне. Много дней прошло, прежде чем Рим снова стал улыбаться, а щеки его опять окрасились румянцем. И еще больше времени прошло, пока он вновь не округлился и кости перестали выпирать из-под кожи. В сердце Махи запечатлелся образ больного ребенка и одновременно поселился страх за его жизнь, которой постоянно и отовсюду угрожали опасности. Она знала, что ей нужно старательно охранять его. Глаза матери излучали нежность, сердце переполняли любовь и самоотверженность — эти благородные и высокие чувства уже в те далекие времена рождались в сердцах матерей.
Все племя было охвачено печалью. У костра не звучали хвастливые речи удачливых охотников, не слышно было перебранки женщин, перешептывания и смеха девушек, веселых криков детей. Тяжелая, давящая тишина заполняла пещеру. А снаружи уже наступила ночь…
У костра сидели два охотника, остальные уже спали. Вскоре у одного из них голова стала клониться все ниже и ниже, а глаза начали слипаться. Некоторое время он еще боролся со сном, тер глаза, выпрямлялся, но в конце концов сон сморил его. Охотник лег, поджал ноги, положил голову на руку и сразу уснул. У костра остался только молодой и сильный Нор. И его уже начинал одолевать сон, как вдруг вдали, в темноте ночи послышался волчий вой.
Нор встряхнулся, быстро подбросил в костер несколько сухих веток и подошел к выходу из пещеры. Долго он всматривался в темноту, но, как ни напрягал зрение, ничего не мог увидеть. Да и протяжный волчий вой больше не повторялся.
Нор в волнении продолжал стоять у входа в пещеру, освещенный пламенем костра. Вой волка заставил его забыть о неудачах последних дней и снова пробудил в нем чувства охотника, бойца, уверенного в себе, гордого победными схватками. Перед его глазами вставали картины преследования зверя, победы над ним, а иногда и бегства от него, когда удары узловатых дубинок оказывались недостаточно сильными или точными. Мелькнуло воспоминание о том, как однажды, уже давно, он предпринял охотничью вылазку далеко от родной пещеры. Это было, когда в окрестностях ненадолго поселилось семейство пещерных львов. Великий страх охватил тогда не только племя, но и всех животных. Богатый охотничий район опустел, и людям приходилось отправляться на охоту все дальше и дальше от пещеры. Однажды в пылу погони Нор потерял соплеменников и потом долго блуждал по незнакомой местности. Скоро долину, по которой он проходил, заполнили вечерние тени. Чем гуще они становились, тем сильнее его охватывало чувство страха перед темнотой ночи. Этот страх переходил из поколения в поколение, и люди не умели от него спастись, потому что источником его были незнание и беспомощность. Нор начал торопливо карабкаться вверх по крутому склону холма — ночь уже пришла в долину. Задыхаясь, он огляделся: где-то вдали терялась в вечерних сумерках покрытая травой равнина. Зная, что не сможет найти себе там прибежища на ночь, Нор направился к большому буку, возвышавшемуся над всей округой. Он забрался на него, уселся на крепком суку, обхватил руками ствол и затих.
В эту ночь он не сомкнул глаз. Страх перед темнотой, таинственные звуки ночи и неудобная поза отогнали от него сон — он даже не задремал. Нор был счастлив, когда наконец начало светать, а затем вслед за алой зарей показался золотой диск солнца. С восходом солнца его покинули все страхи и волнения. Он выпрямил занемевшее тело и, держась одной рукой за сук, потянулся. Потом стал быстро слезать с дерева. Но спустившись на несколько ветвей, резко остановился: сквозь просвет в зеленой стене листвы он заметил вдали на равнине пасущийся табун диких лошадей. Нор притаился и стал напряженно следить. Лошади спокойно щипали траву. Но вот одна подняла голову, понюхала воздух и с громким ржанием пустилась бежать. Весь табун последовал за ней и исчез в туче поднятой пыли. Нор снова забрался на вершину дерева, чтобы посмотреть, куда понесся табун, но не увидел ничего, кроме маленького облачка пыли где-то у горизонта. Некоторое время Нор еще смотрел туда, где только что был табун, а затем начал внимательно изучать местность. С одной стороны простиралась покрытая травой равнина, с другой — заросшая деревьями и кустами долина, по которой текла небольшая речка. За ней возвышались холмы с обширными лесами и голые, изрезанные ущельями скалы. В одной из них, далеко отсюда, была пещера его племени. Он сразу узнал эту скалу, потому что на ее вершине росли три древние, иссеченные ветрами сосны. Их вид напомнил ему, что пора возвращаться. Но хотя он спешил и шел к пещере напрямик, добрался до нее лишь поздним вечером.
Это воспоминание не покинуло Нора и тогда, когда он вновь уселся у костра. Оно заполняло все его мысли, пока не сложилось в одну спасительную: хорошо бы отправиться туда на охоту, там, наверно, еще много дичи. И Нор решил ранним утром, с первыми лучами солнца отправиться в путь. Он хотел идти один, чтобы вначале убедиться, действительно ли те места богаты дичью, а потом уже позвать соплеменников.
Приняв такое решение, Нор тоже лег спать.
На востоке поднималось солнце, под его лучами, как будто заменяя погасшие звезды, заблестели мириады росинок.
Первые солнечные лучи и утренняя прохлада разбудили старого охотника, который должен был следить за костром. Он тяжело поднялся и мелкими шаркающими шагами направился к нише, где лежал большой ворох сухих сучьев — собирать их было обязанностью детей.
Старик отобрал две охапки сосновых веток с сухими иголками и начал старательно выискивать толстые смоляные сучья. Захватив все, что набрал, он медленно побрел обратно к костру. Бросил дрова на пол, сел, разгреб длинной палкой пепел и золу и собрал в середине кострища тлеющие угли, а на них бросил сухие сосновые ветки.
Послышалось легкое потрескивание, и потянуло слабым запахом смолы. Но дыма почти не было, огонь все еще прятался в тлеющих углях. Старый охотник склонился над костром и несколько раз сильно подул. Угли засверкали ярче, поднялись язычки пламени и жадно набросились на сухие иголки и мелкие веточки.
Потрескивание костра разбудило охотников. Заспанные, они оглядывались, опять закрывали глаза и погружались в сладкую дрему.
Проснулся и Нор. Он взглянул на костер и заметил, что старик подкладывает сучья потолще, а высоко поднявшееся пламя жадно набрасывается на них. Тепло от разгоревшегося костра окутало его, и он тоже снова закрыл глаза, повернулся на другой бок и, утомленный долгими блужданиями прошедшего дня и длительным ночным бдением, задремал.
Но теперь он спал неспокойно. Вчерашние мысли о новых охотничьих местах все сильнее стучались в его сон и звали к пробуждению. Нор ворочался с боку на бок, но никак не мог вырваться из дремоты.
Вдруг он вскочил — в полусне ему послышалось громкое восклицание. Нор огляделся. Все еще спали, а старик спокойно глядел в огонь, не обращая внимания на крик. Нор бросился к выходу из пещеры и выглянул наружу. Он увидел, как маленький Рим что-то показывал матери; та внимательно посмотрела, ответила ему, взяла за руку и повела куда-то в сторону.
Нор смотрел вслед Махе и Риму, пока они не исчезли за поворотом. Куда они могли направляться так рано? Он знал, что ранним утром женщины никогда не уходят на сбор плодов, съедобных клубней и сладких кореньев. Может быть, Маха хотела найти новое место, где они растут в изобилии? Но неужели она собиралась искать так далеко от пещеры, что отправилась в самую рань? И почему она пошла одна, когда отовсюду грозит опасность?
Все это пронеслось в голове Нора, когда Маха и Рим скрылись из виду. Но все же он вернулся в пещеру, сел к костру и долго смотрел в огонь. Он видел только, как колеблется пламя да раскаленные сучья распадаются на пылающие угольки. Не было мяса, которое можно было бы бросить в огонь, чтобы оно немного пообжарилось на углях. В пещере не было ни кусочка дичи, ни горсти плодов или клубней. Если охотникам не удастся сегодня убить крупного зверя, начнется голод.
Голод! Это слово вдруг отозвалось в нем, заполнив все чувства, и сразу созрело твердое решение — не откладывая, отправиться на поиски нового охотничьего района. Из сваленного в нише каменного оружия он выбрал кремень, обработанный так, что с одного конца он был овальный и хорошо умещался в кулаке, а с другой стороны был узким и острым. Взяв еще крепкую дубину, Нор вышел из пещеры и отправился в путь.
