Борис Громов - Терской фронт
У меня в душе заворошились нехорошие предчувствия. Это что же именно он имеет в виду под словом «все»? Неужели «кроты» в Червленной и Ханкале докопались до истории моего появления на Терском Фронте? Нет, быть не может!
— А не слишком ли самоуверенно? Прямо-таки все? Сильно сомневаюсь!
— Может, проверим? — в глазах полковника загорелся азартный огонек.
Ну, надо же, какой интересный мне собеседник попался. Другой бы давно молоток, клещи и паяльную лампу расчехлял, или давешних костоломов вызывал, если самому пачкаться неохота, а этому пообщаться вздумалось. С чего бы? Вроде, пустомели и дешевые позеры в разведке не задерживаются, и уж тем более до полковничьих погон не дорастают. Разве что… Похоже этому типану тут просто скучно. Сидит в глухих горах явно неглупый, и, наверняка, очень амбициозный дядя, а весь круг общения — или подчиненные, с которыми по-человечески говорить не позволяют устав и субординация, или полудикие Непримиримые. Прямо скажем — те еще собеседники для образованного человека. А тут я подвернулся, вот и захотелось ему поговорить. Что ж, попробуем подыграть. Развожу руками, как бы говоря: «Я весь внимание». Что ж, уж лучше пусть этот турок мне расскажет, чего он про меня самому себе навыдумывал, чем будет паяльной лампой из меня признания выжигать. Да и во вчерашний подвал мне что-то совсем не хочется.
— Честно скажу, сначала я тебя чуть было не проглядел, — полковник улыбнулся мне, как родному. — Боем в Алпатово даже не заинтересовался, так мелькнуло в сводках, что еще одна группа Непримиримых была уничтожена при нападении на колонну… Но уже после второй твоей операции, когда ты выследил и убил Джамалханова, я понял, что в наших краях объявился серьезный игрок. А уж после моста начал носом землю рыть, пытаясь выяснить, кто же это такой прыткий и откуда взялся. Кстати, должен честно признать, твоя операция у моста — просто шедевр! Уж поверь, я знаю, о чем говорю, сам в кайсери[137] по молодости сначала взводом, а потом ротой командовал.
Я молча головой кивнул, мол, поздравления приняты. А турок, подкрутив кончики своих пижонских усиков продолжил:
— Мои источники у вас подтвердили, завелся в Червленной пришлый спец. Сначала был схвачен контрразведкой, потом с извинениями отпущен. Словом, загадочный тип. Кое-кто, — Кылыч саркастически ухмыльнулся, — умудрился даже тебя за мамелюка принять… Идиот! Но мне больше было интересно не то, что ты собой представляешь, а то, откуда ты вообще взялся. Я начал искать и, представь себе — нашел.
В желудке у меня неприятно похолодело. Неужели, действительно, что-то разнюхал?
— Я сделал несколько запросов, — продолжил полковник. — И знаешь, что выяснил?
Я без малейшего притворства честно состроил непонимающую физиономию, мол, куда уж мне.
— А выяснилось вот что: оказывается, в августе месяце на нашей территории очень серьезно поработали югороссийские диверсанты. Провели крупные диверсии на военных складах в Гори, сорвали серьезную операцию. И это уже не говоря о потерях в живой силе: сначала охрана складов, потом те, кто эту группу в горах преследовали. Ничего не напоминает?
Снова отрицательно мотаю головой.
— Да неужели? — тон у полковника становится язвительным. — Ладно, может, дальше что припомнишь… Так, на чем это я… Ах, да. В общем, группу эту все-таки зажали, подтянув на помощь пехоте батальон десантников. И всех их уничтожили. Правда, тело одного русского, вот ведь незадача, сорвалось в пропасть. А горы в тех краях высокие, и реки быстрые… Впрочем, кому я это рассказываю?! А буквально через неделю в Червленной объявляется один непонятный человек. Которого сначала арестовывают и бьют на допросах, а потом отпускают, расшаркиваясь и извиняясь при этом, будто нашкодившие дети. Мало того, в первых упоминаниях об этом человеке, о которых удалось узнать через мои источники, он проходит как «прапорщик Тюкалов». А буквально через два месяца он, вернее ты — уже лейтенант.
Тут полковник открывает ящик письменного стола и достает из него мое удостоверение и лист наградного.
— Мало того, этот лейтенант еще и награждается Орденом Мужества за некий ранее совершенный подвиг, обстоятельства и время которого засекречены… С ума сойти! Удивительное совпадение, не правда ли!
Мне остается только ошеломленно кивнуть. Действительно, такое совпадение — это ж просто отвал башни! Сценаристы латиноамериканских сериалов рыдают от зависти в темном углу!
— Но вот чего я никак не мог понять, — продолжил Кылыч. — Так это зачем этот спец тут остался, почему не уехал сразу в свой Ростов или в Краснодар? И тут всплыла еще одна интересная деталь. Тот человек, что убил Джамалханова, соорудил на давно заброшенной русской базе братскую могилу. А несколько позже, когда узнал, что ее осквернили, устроил веденским Непримиримым такую кровавую баню, что тамошний амир приказал к той могиле даже близко не подходить. Впечатлил ты его. Меня этот факт сильно заинтересовал, и я решил сам туда прокатиться, поглядеть, что да как.
Ледяные мурашки снова пробежались вдоль позвоночника: ведь там, буквально в десятке шагов от креста стоит могильный камень с моим портретом и именем. Но, если он его видел, то зачем весь этот рассказ о пропавшем в горах Грузии диверсанте? Спокойно, Миша, не дергайся!
— Представь мое удивление, — как ни в чем не бывало, продолжает турок. — Когда посреди этой базы я обнаруживаю поставленный еще до войны памятник. Правда, он оказался слегка поврежден: кто-то из Непримиримых, скорее всего, когда они ломали крест на могиле, пострелял по могильной плите из автомата, сколов часть надписи и фотографии. Но дата смерти, почти вся фамилия и даже часть портрета — уцелели. Должен тебе сказать, ты здорово похож на своего отца.
Охренеть! Вот это я понимаю — крутил, крутил, да и выкрутил!
— И знаешь, — в голосе полковника я уловил уважение. — Даже учитывая, что мы с тобой враги, твой поступок — поступок мужчины. Так помянуть своего отца и его товарищей смог бы не каждый.
Что ж, о моем истинном происхождении, Атмаджа-эфенди не догадался, в противном случае одному Аллаху ведомо, что бы со мною сделали. Скорее всего, в какой-нибудь турецкой лаборатории на запчасти бы разобрали, как ту морскую свинку. К счастью, полковник считает меня местным, каким-то очень серьезным диверсантом. И какую выгоду из этого можно извлечь?
— Ну, хорошо, просчитали вы меня, — подаю я голос после некоторых раздумий. — Но зачем было на меня такую охоту устраивать? Вон, на колонну напали, кучу людей потеряли, и что, лишь для того, чтобы на меня поглядеть?
— Не льсти себе, — обнажает белоснежные зубы в улыбке Кылыч. — Колонну «закрыли» вовсе не из-за тебя. О том, что ты там мы вообще не знали. Но, так удачно получилось, что командовавший засадой офицер знал и о моем к тебе интересе, и о том, как ты выглядишь. Да-да, фотографию твою с удостоверения я тоже раздобыл…
Ничего себе! Какой осведомленный у господина полковника «крот». Эх, блин, добраться бы до Исмагилова с такой-то информацией, наверняка не так уж много народа к моему новому личному делу доступ имело. Но, Олег далеко, и добраться до него — та еще задачка.
— Пусть так, все равно, этот самый лейтенант обо мне знал. И имел приказ, если встретит, брать живым. Кстати, чем это он меня так приласкал?
— Обычный спецбоеприпас для полицейского помпового дробовика. Контейнер с песком, такими еще дверные замки выбивают. Слыхал?
— Приходилось, — согласно киваю я, морщась и легонько потирая левый висок. — Ладно, вернемся к тому, с чего начали. Зачем это все? Неужели для того, чтобы вы со мною тут немного побеседовали?
Благодушная улыбка исчезает с лица полковника, и он становится серьезным.
— Не только, господин лейтенант, не только. Специалистами такого уровня у нас разбрасываться не принято.
— В каком смысле? Что вербовать будете?
— Скажем так, — Кылыч снова подкручивает свой ус. — Предлагать сотрудничество. Не буду скрывать, хорошему профессионалу нашего с тобою профиля применение всегда найдется. Даже если не на передовой, то в учебном центре. Убитый тобою под Ведено американский морпех — далеко не единственный иностранец в нашей армии. И до ядерной войны в Турции были американские военные, которые потом присоединились к нам, да и в Грузии, когда стало ясно, что тамошние вояки годятся разве что на смазку для траков наших танков, очень многие иностранные инструктора, обучавшие грузин, быстро сделали правильный выбор. Нет, не все, конечно. Были и те, что против нас воевали.
Полковник взглядом указал на висевшие на стене американские карабины.
— Но вот закончилось все для них плачевно…
— Нет, что-то не хочется мне под зеленые знамена Пророка вставать…
— Какие знамена? Какого Пророка? — турок саркастически морщится. — Я тебя умоляю! Не стоит нас равнять с местными дикарями. Турция — светское государство. Заметь, самое сильное из ныне существующих. С мощной армией, развитой промышленностью и Целью.
