Дарья Аредова - Город посреди леса (рукописи, найденные в развалинах) (СИ)
— Из подземного города?! – Глаза мои распахнулись, невзирая на дым. – Как... как они нашли дорогу?!
Горислав, не снижая скорости, проницательно покосился на меня.
— Может, они шли по вашим следам?
В груди будто бы обожгло холодом. Мамочки... Это ведь мы привели их сюда.
Правильно. Все сходится. Выследили...
— А как же... мы им ничем не помешаем? Они же весь город разнесут!
— Чем мы можем им помешать?.. – Горислав неожиданно остановился. Огляделся. Вокруг было темно, и только через улицу из распахнутой настежь двери лился яркий свет. Не огненный, а обычный, электрический. И никого вокруг не было.
— Можем! – вскинулась я. – Я видела, что ты умеешь. И я кое-что могу...
— Куда – против вооруженной толпы! – Горислав встряхнул меня за плечо. – Осади. Я могу усмирить одного подонка – но не сотни разъяренных подонков одновременно, – продолжал он спокойнее. Я притихла.
— Он мертв?
— Нет. Он скоро очнется. Я не убиваю живое.
Я обессиленно сползла по стене дома, у которого мы стояли.
— А тварей?
— Те, кого вы называете тварями, тоже часть Природы. Искалеченная, изуродованная – но часть. – Горислав опустился рядом. – Отдохни, дочка. Ты устала.
— Некогда отдыхать... – Я возражала – и знала, что в ближайшее время не поднимусь. Просто-напросто не смогу. В висках стучало отбойным молотком, в глазах темнело. Больно резало загнанное сердце. Как бы приступ не схватить... – А если... если они нападают – тогда что?
— Существуют другие методы. Ты видела.
Я сделала попытку подняться, но тело будто налилось свинцом.
— Горислав... ты знаешь Дэннера?.. Он говорил, ты его знаешь...
— Знаю.
— Ему помощь нужна. Понимаешь, Нэйси с Алисой ушли на завод, Обрез пошел за ними и сам попался, а Дэннер пошел выручать Обреза... – Каждое слово приходилось буквально выталкивать, но я не сдавалась. – Их всех надо спасать... Дэннера оборотень укусил...
— Я видел, – сказал Горислав и протянул руку. – Прости... – Ладонь легла мне на грудь – сердце успокоилось. – Так-то лучше.
— Благодарю, – сказала я, с облегчением распрямляясь. – Он не справится один.
— Ты права. – Горислав поднялся. – Идем.
— Куда? – вскочила я.
— В Храм. Через лес нам не пройти.
— А зачем...
— Увидишь.
Я кинулась следом за ним, и тут увидела на обочине дороги женскую фигурку. Жива?..
— Горислав, погоди!
— Идем! Да куда тебя...
Но я свернула с дороги, перебежала проезжую часть, склонилась над женщиной. Она лежала лицом вниз и, кажется, еще дышала. Я осторожно перевернула ее на спину и узнала пианистку из бара. Женщина приоткрыла глаза, губы шевельнулись.
— Что?.. – Я наклонилась к самому ее лицу, изо всех сил стараясь разобрать тихий невнятный шепот.
— Она... она сбежала... – услышала я. – Ее надо найти...
— Кто сбежал? – Руки мои привычно исследовали тело на предмет повреждений. А вот и рана – огнестрельное в брюшную полость. Здесь так просто не поможешь.
— Найдите ее...
— Горислав, ее надо в госпиталь отнести. Здесь недалеко – вон он, за ротондой, видишь?
— Я знаю. Отойди. – Старец присел рядом, провел руками по животу раненой. Подхватил на руки, поднялся.
— Я думала, ты лечить можешь.
Горислав покачал головой.
— Такое мне не вылечить. Я только остановил кровотечение.
— Тогда идем скорее.
И мы снова побежали, на этот раз в сторону госпиталя.
Дэннер
Дверь вылетела с одного удара.
Картина, открывшаяся мне, поражала своей жестокостью, и все мои недавние размышления моментально показались наивными и в корне ошибочными.
И в этом, скажешь, люди виноваты?!
Селиванов, ты идиот, вот что я тебе скажу. Лучше вообще не думай – нечего тратить драгоценное время на то, что тебе не дано от Природы.
Обрез, связанный по рукам и ногам, висел вниз головой, притянутый ремнями к потемневшей от времени потолочной балке, одежда на нем была изорвана, кровь из многочисленных ран тяжелыми градинами капала на пол. Висел он так явно давно, судя по вздувшимся на лбу и висках жилам и багровому цвету лица. Мой старый знакомец Волейнар в волчьем обличье сидел в углу и зализывал рану на боку, нанесенную моим ножом, а рядом с Верретом стоял здоровенный бородач с каким-то острым крюком в руках.
— Явился, – хрипло, но довольно констатировал Волейнар, щуря на меня хищные желтые глаза. Добро пожаловать.
Обрез приоткрыл мутные глаза.
— Селиванов... – хрипло выдохнул он. – Вовка...
Меня бросило в жар.
— Вы что, совсем охренели?! – заорал ваш рассказчик, выхватывая меч. – Патруль, вашу мать! Пишите себе некролог! Можете начинать прямо сейчас – времени у вас считанные секунды!
— Остынь. – Бородач обернулся. – Ты больше не патрульный, забыл?
Волейнар улыбнулся, демонстрируя крепкие зубы, и произнес, сладко растягивая слова:
— Ты теперь тварь. Не-ечисть. Мерзость лесная. И твои драгоценные друзья с радостью убьют тебя при первой же возможности.
Я невольно усмехнулся. Оратор нашелся.
— Без радости, братец, вынужден тебя разочаровать, ты уж извини. Это вы не знаете что такое человеческие чувства. Но и убьют – вряд ли. Я сам себя убью, а такой тварью как вы не стану.
— Уже становишься, – заметил бородач, задумчиво поигрывая своим крюком. – Ты послушай лучше. Волейнар молодой еще, глупый. Но он прав. Ты для них чужой. Зверь.
— Я не зверь, – сказал я. – Я тварь, противная самой Природе. Знаю, к чему ты ведешь. Сейчас будет агитация к переходу на твою сторону. Так вот, не трать время. И освободи моего друга, пока я сам его не освободил. Добром прошу.
— Он для тебя по-прежнему друг, а ты ему – враг и объект охоты, – возразил бородач. – Подумай.
Нет уж, такой ошибки я больше не совершу. Размечтался.
Он не успел даже вскрикнуть. Серебряная пуля вошла в глазницу – и бородач, не издав ни единого звука, грузно повалился на пол.
Волейнар вскочил. Зарычал, принимая боевую стойку.
Но в хижине было слишком тесно, а он стоял в углу, и деваться ему было некуда. Я почувствовал, как бешено забилось сердце, как во всем теле нарастает боль, будто выламывает каждый сустав, – трансформация, – и мысленно усмехнулся. Надо же, успел.
Волк прыгнул. Мы отлетели к стене, я впечатался спиной в бревна, Волейнар прижал меня, как тогда, у Храма. Дыхание обожгло лицо, из приоткрытой волчьей пасти капала слюна.
— Упрямый осёл. – Волейнар коротко рыкнул. – Придется тебя убить.
Я осторожно попробовал вдохнуть. Не получилось.
— Ты... остался один, не так ли?
— И что с того?
— Конец стае.
Сведенные судорогой пальцы последним усилием сжались на рукоятке пистолета, прогремел выстрел. Некоторое время я еще видел удивление в желтых звериных глазах, затем взгляд погас. Оборотень грузно повалился навзничь, придавив меня. В сердце.
— Дэннер... – Обрез дергался и мотал головой, пока я непослушными руками распутывал ремни. – Ты тоже... только не говори что ты тоже...
— Заткнись, Веррет.
Боль ослепляла. Наощупь я нашел последний ремень, дернул на себя руку с ножом, распарывая его, едва успел подхватить свалившегося Обреза.
— Володя... ты...
— Я сказал, заткнись.
— Как же ты...
— Сегодня полная луна, да?
— Да.
— Черт... Я так и понял.
— Нет!.. Не может быть...
— Идем, Джонни. Надо девчат спасать.
— Ты... ты ничего не видишь?
— Почти.
— Ты ранен? Что с тобой?
— В порядке я. Джонни. Просьба есть.
— Я тебя слушаю.
— Пристрели меня, как только все закончится.
— Дэннер!
— Заткнись и слушай. Они не должны знать. Ни Аретейни, ни Кондор, ни девки. Никто не должен знать кроме нас с тобой.
— Дэннер...
— Запишешь как погибшего при исполнении. Понял?
— Понял...
— Встать можешь?
— Могу, вроде. Но...
— Выполняйте, товарищ старший сержант!
— Слушаюсь...
— Вот и хорошо. Идем скорее.
Нэйси
Некоторое время мы крутились вокруг установки как кошки вокруг сметаны, но так и не смогли понять, как же ее можно отключить, и можно ли вообще. Тогда Алиса выдала совершенно гениальную мысль.
— А может, просто найдем рубильник и вырубим электроснабжение? – предложила она. Я даже рот раскрыла.
— Не так-то это и просто. Тут видишь, как все устроено – защищено.
— От кого?
— От таких вот, как мы, чтобы рубильники не дергали. – Я вздохнула. А как еще-то ее отключить? Мы же не умеем.
Я сползла по стенке прозрачной стеклянной кабины, внутри которой как будто бы тревожно перемигивались лампочки и разноцветные диоды. Сейчас горели синие и зеленые. Как гирлянда на старой новогодней открытке. Алиса пошла в обход установки, держась за ее пыльный теплый бок. Давайте-ка подумаем... Мой отец... в те времена, когда он еще был моим отцом, а не тварью из тумана, работал на электростанции. Уж наверное, он разбирается во всех этих вещах. Но теперь его не спросишь...
