Михаэль Драу - Постапокалипсис
Эйм вернулся к постели и плавно лёг рядом со своим рабом. Тот лежал на спине, вытянув по струнке своё сухопарое тело. Светлые, соломенного цвета, волосы прилипли к вспотевшему лбу. Эйм медленно и осторожно убирал пальцами мокрые прядки. Эрнст повернул к нему лицо и слабо улыбнулся. Эйм мягко тронул его сухие прохладные губы своими. Словно извинялся. Он знал, что Эрнст с радостью отдал бы ему всю свою кровь, и эта радость была бы искренней. Но всё равно Эйм испытывал чувство вины. Он хотел бы что-то изменить. Но не мог.
Если бы только удалось вернуть Гэйба! Такого строптивого раба придётся держать в непосредственной близости от себя. Ох, но только бы вернуть его. Тогда можно будет не так часто встречаться с Эрнстом, не мучить его так сильно. Протянуть ещё лет пять - когда болезнь, наконец, найдёт обходные пути, и перестанет действовать даже терапия Гэйбовыми иммунными клетками. И тогда уже - всё. Покой. Наконец-то покой. Без всех этих капельниц-фильтров, без огромного количества правил и предосторожностей, без измученного Эрнста…
Желая хоть как-то облегчить положение любимого раба, Эйм ласкал его во время процедуры перекачивания иммунных клеток, отвлекал от боли и дурноты своими поцелуями, поглаживаниями, своими чуткими пальцами и теплом. Эрнст пытался отвечать, но постепенно терял силы и мог лишь лежать на спине, прикрыв глаза.
Завтра ему станет легче. До вечера, когда снова потребуются его клетки. И всё с начала. Пока не найдут Гэйба. А если не найдут… То ничего не поможет - даже Эрнст.
Эйм осторожно вынул иглу капельницы из вены раба, аккуратно свернул прозрачные трубки, отложил в сторону, на низенький столик, к многочисленным бутылькам и коробочкам. Потом прижался к Эрнсту, закинув на его тело полу своего плаща, стараясь согреть.
Эйму всегда было холодно. В последние дни он даже изменил своей давней привычке лежать с рабами полностью раздетым. Это было приятно, но от холода пропадало всё блаженство. Было холодно даже в плаще и даже в помещении, прогретом почти до тропической температуры. Но несмотря ни на что хотелось отдать Эрнсту хоть немного своего тепла. Не больше, чем даёт зимнее солнце.
- Эйм, ты как? - хриплым шёпотом спросил Эрнст, поглядев на своего Хозяина. Тот прикоснулся пальцами к его губам.
- Тише, не говори ничего. Ты лучше поспи…
Некоторое время Эйм лежал рядом, глядя в глаза Эрнсту. Потом веки того опустились.
Эйм уже научился жить со своей болезнью и смирился с ней. Желание выздороветь изредка мерцало где-то очень глубоко в сознании. Да и то только в такие минуты - когда он смотрел в измождённое лицо Эрнста. Но потом всё сглаживалось и становилось серым, подобно тому, как острая боль становится тупой и давящей. Ничего нельзя сделать. Только терпеть. Мучить Эрнста и ждать, когда группа ловцов вернёт Гэйба в полис.
Не осталось даже злости на глупого мальчишку. В конце концов, он тоже человек. А люди всегда чего-то хотят. Кто-то - быть здоровым. А кто-то - быть свободным.
А где она, свобода? Разве есть она в этом мире?
Эйм укутал Эрнста одеялом, осторожно поднялся с постели и подошёл к монитору видеофона. Судя по последнему сеансу связи, экипажу Чумы пришлось покинуть танк. Беглый раб оказался хитрее, чем предполагалось. Кроме того, ему помогло существо, по всем параметрам относящееся к мутантам. Мутант помогает человеку?! Куда катится этот мир?! Казалось, что дальше ему катиться уже некуда.
На экране бесшумно колыхалась чёрно-белая рябь. Эйм сидел, обняв себя руками, и не вызывал Чуму на связь. Что нового ловцы ему скажут? Что они «ведут преследование», и что находятся в таком-то квадрате? Толку от квадратов? Времени остаётся так мало.
Как же хочется жить…
И обманывать себя надеждой. Так легче. Когда есть хоть какая-то надежда.
Эйм тяжко вздохнул. Холод в теле становился каким-то мокрым и вязким. Щёки пощипывало. Казалось, под кожей мерцает электричество. Болезнь издевалась, с каждым днём показывая, что никто не может победить её. Она приспосабливается к тем или иным иммунным клеткам, и темноглазые вынуждены как можно чаще менять доноров. Не очень состоятельные умирают обычно годам к сорока пяти, не имея возможности купить нового раба. Но в случае Эйма ни деньги, ни положение в обществе не играли никакой роли. Нужен был только Гэйб. И больше никто.
Эйм решил отвлечься от невесёлых мыслей и от дурноты. Обычно ему помогала работа - он открывал свой ноутбук и просчитывал различные экономические операции. Развитие ферм, институтов генной инженерии, филиалов фирмы. Думать надо очень напряжённо, ни на что не отвлекаться. И болезнь на некоторое время отползала, как побитая собака, чтобы потом наброситься с удвоенной яростью.
Эйм встал. Его качнуло. В голове как будто всколыхнулась волна тёплой воды, а горло защекотало от острой короткой жажды. Моргнув несколько раз и держась побледневшими пальцами за спинку кресла, Эйм распрямился и заставил себя сделать шаг. И рухнул на пол без сознания.
Проклятому рабу несказанно повезло - в скалах обитал какой-то бывший житель полиса, имевший в своём распоряжении настоящий флайер. Хоть и старой модели. Но, тем не менее, он развивал скорость гораздо большую, чем байки и, тем более, танк. Плоская и обтекаемая машина приподнялась над плато, заставляя троих ловцов приоткрыть рты в изумлении, и сразу же рванулась на запад. Зелёная точка на радаре быстро удалялась. Значит, Гэйб находится на борту флайера. Оставалось загадкой, кто же это такой добрый решил помочь беглому рабу, а не выслужиться перед правительством, доставив того обратно в полис? Ловцы жалели, что уже успели покинуть танк. Так они могли хотя бы подбить флайер из пушки. Но им пришлось гнаться за машиной по прерии, пока не кончилось горючее. Флайер преспокойно продолжил свой полёт в нескольких метрах над землёй. А ловцы с ненавистью провожали его взглядами.
Гэлу нервно расхаживал туда-сюда перед байками. Нолл и Нэйк пытались оживить чёртовы машины, не приспособленные к такой долгой гонке по пыльной прерии. На синтезирование нового горючего может уйти несколько часов.
- Ребята, ну скоро вы? - не выдержав ожидания, Гэлу вернулся к технику и оператору, нервно постукивая пальцами по рукояти пистолета.
Нэйк тихо огрызнулся, Нолл неопределённо пожал плечами, уверив, что подкачать горючего осталось совсем немного.
Тихо заверещал сигнал вызова. О чёрт. Опять краснеть перед Хозяином Эймом и мямлить про то, что они «продолжают преследование». Гэлу приподнял руку и нажал кнопку на браслете голографического видеофона. И несколько опешил от неожиданности. Это был не Хозяин Эйм, а его любимый раб, Эрнст.
- И сколько ещё ждать, пока вы поймаете одного-единственного раба? - проговорил он, плохо сдерживая раздражение.
Гэлу сжал челюсти. Какой-то светлоглазый будет требовать у него отчёта?! Простая игрушка, иммунный придаток, хоть и относящийся по какой-то невероятной причине к касте «чёрно-белых»… Хорошо, что шлем скрывает лицо, и не видно, как презрительно скривились губы ловца.
- Мы продолжаем преследование, - ответил Гэлу заученную фразу.
- Постарайтесь продолжать быстрее! - рявкнул Эрнст.
- А где Хозяин Эйм, почему он с нами не связался? - спросил Гэлу.
Но раб быстро отключился, как будто не расслышав этого вопроса. Гэлу недоумённо выключил видеофон, и полупрозрачный голографический экран исчез.
Вернувшись к двоим коллегам, белый ловец произнёс:
- Ребята, кажется, нам действительно стоит поторопиться. Там происходит что-то странное.
- Всё готово. Должно хватить ещё на пару дней, - ответил Нолл, прыгая в седло своего вороненого байка. Нэйк молча завёл свою машину, и вскоре три ловца неслись по прерии, и за ними, как за кометами, тянулся шлейф пыли.
Глава шестая
Кризис всё-таки наступил. Лекари знали, что без поступления иммунных клеток Гэйба Хозяин Эйм продержится недолго. Но никто не думал, что настолько недолго. Самым ужасным было то, что он не впадал в кому. Мучался, оставаясь в сознании. Его положили в барокамеру, как в стеклянную коробку. Лекари в белых комбинезонах и респираторах, похожие на тени, которые приходят за душой умирающего, хлопотали с приборами и капельницами. Эрнсту разрешили присутствовать в лазарете. Иногда Хозяин Эйм медленно поворачивал голову, отыскивая мутными глазами Эрнста. В барокамере было много света - пронзительно-белого, даже синеватого. А в боксе лазарета царил полумрак. Эрнст хорошо видел своего Хозяина, а тот его - почти не видел. Эрнст сидел на стуле в уголочке, чтоб никому не мешать, и боролся с желанием вскочить, расшвырять всех этих бесполезных людей в стороны, а потом открыть барокамеру, обнять Эйма и унести его в тихую тёплую комнату, где они столько дней и ночей провели вместе.
Но белые тени должны виться вокруг Эйма. Они должны изо всех сил держать его в этом мире. Такова их работа. Но она бесполезна. Эйм умирал. Медленно, спокойно и неумолимо. Болезни надоели все компромиссы.
