Даниил Берг - Проект Каин. Адам
— Ага, — после короткой паузы сказал Сергей, едва подавив дурацкое желание вскочить и отдать честь.
— Ответил на все вопросы? — спокойно поинтересовался Сержант.
Сергей только кивнул. Действительно, что еще можно было добавить?
— Слушай, а что с Рыжим, а? — спросил он, обращаясь к Свердлову.
— Не знаю, — ответил разом помрачневший Свердлов. — Я его не видел.
— Он был с вами? — спросил Крохин.
Сергей кивнул, не отвечая.
— Тогда, если Мишка не видел его в «карантинке», то, скорее всего, он в особой зоне, для зараженных… Он болен?
Ответил Михаил:
— Да. Из-за этого меня, наверное, так долго и продержали там. Пытались выяснить, что со мной.
— Раз выпустили, значит все в порядке, — заметил Вячеслав без особого интереса.
— Твоими бы устами… — Мишка криво усмехнулся.
— Забудь ты это, Миха, — Сергей похлопал приятеля по коленке. — Радуйся что ты здесь. Сла… Степаныч прав — если бы они что-то нашли, то вряд ли бы сидел сейчас с нами, не думаешь?
— Наверное. Только от этого все равно легче не становится, — он помолчал, а потом вдруг вздохнул и сказал: — Хотелось бы мне знать, что там происходит, снаружи. Чувствую себя как заключенный в тюрьме, а от этих вояк хрен чего добьешься. Извини, Степаныч.
Крохин равнодушно пожал плечами, видимо, нисколько не задетый словами Свердлова.
День двигался к вечеру, солнце, скрытое где-то за тучами, еще освещало слабым светом комнату, проникая через два больших пыльных окна на западе. Сергей устало потер переносицу. Слишком много впечатлений за один день, но сегодня он будет спать лучше, чем за все последние недели. Одно только осознание того, что Мишка в порядке, и они смогут поговорить завтра, уже было не хуже любого снотворного.
— Степаныч, ты можешь хотя бы рассказать, что там, снаружи происходит? — спросил, наконец, Сергей.
— Могу. Но не буду, — ответил с ухмылкой сержант и кивнул на до сей поры молчавшую Аню. — Вон, пусть Аня расскажет, у нее лучше получится, чем у старого вояки, от которого хрен чего добьешься.
— Я же извинился…
— Расслабься, Мишка. Считай, это я так изящно отмазался. Я не любитель чесать языком, знаешь же.
«Ну да, заметно», — мысленно хмыкнул Одинцов, но вместо этого с улыбкой посмотрел на девушку и спросил:
— Аня? Расскажете? Жутко интересно.
Аня посмотрела на него странным взглядом, который он не мог понять, пока она не сказала:
— Жутко, говорите? — она помолчала и добавила: — Думаю, вам не понравятся новости оттуда.
8.Мужчины молчали, глядя на Аню. Наконец она нервно засмеялась и через силу сказала:
— Не таращьтесь на меня, я чувствую себя так, будто забыла надеть лифчик, или вышла на улицу в ночной пижаме.
Сергей улыбнулся, Мишка только хмыкнул. Аня, по-прежнему улыбаясь, откинула со лба прядь волос и Сергей отметил в который раз, какая она симпатичная. «Интересно, — мелькнула мысль, — сколько же ей лет?» С виду не больше двадцати пяти, но надо учесть, что досталось ей не меньше, чем всем им. Может даже и больше. Аня вдруг взглянула ему прямо в глаза, и он почувствовал как между ними проскочила что-то наподобие электрического разряда. Сергей смутился и опустил взгляд, чувствуя себя так, словно он пятиклассник, и на него только что посмотрела девчонка, в которую он был тайно влюблен. Ему хотелось сказать что-нибудь умное, наподобие «Да неужели?», но Мишка спас его от подобного конфуза. Господи, благослови Мишку с его неуемной натурой.
— Ань, не томи, выкладывай. Нас тут новостями не балуют, сама знаешь.
Девушка покачала головой.
— Знаю. Не знаю только, как это сказать…
— Скажи как есть, — подсказал Крохин, Сергей кивнул.
— Как есть?.. — она задумчиво покачала головой. — Я и сама толком не знаю, как есть теперь. Но то, что было две недели назад, было… плохо. Очень плохо.
— В каком смысле? — спросил Михаил.
Аня бросила быстрый взгляд на зашедших в комнату «клиентов» Санатория, снова стала смотреть на свои руки, нервно мнущие свитер. Наконец, поминутно останавливаясь, чтобы подобрать слова, она рассказала все то, что происходило в Горецке и мире с тех пор, как по телевидению объявили о введении комендантского часа и, следом, карантина. Она рассказывала о пожарах в городе; о стрельбе и более подробно, сама не зная почему, о ночном происшествии, когда полуобнаженная троица психов, схватила кого-то и выволокла на улицу. В этом месте Михаил впервые заговорил.
— Это очень интересно.
— О чем ты? — спросил Сергей.
— Потом объясню. Пусть Аня закончит.
И она снова говорила, говорила, пока в комнате не зажегся свет и не разогнал тени по углам, а на улице снова пошел дождь. Наконец, слова иссякли, она замолчала, и некоторое время они просто сидели. Сергей подумал, что он был прав в своем предположении: она повидала больше чем все они. Молчание прервал Степаныч.
— Значит, все оказалось еще хуже, чем можно было предположить, — он помолчал, а потом спросил (окончательно убедив Одинцова в том, что далеко не так глуп, как выглядит): — Кто-нибудь читал романы о мировых катастрофах и всякой такой ерунде?
— Я читал. Только какое это имеет значение? — вопросом на вопрос ответил Михаил. — Хотя нет, понимаю, куда ты клонишь.
Спустя пару минут Аня спросила у Михаила:
— Что ты имел в виду, когда говорил, мол, это интересно? Ну, насчет того, что они напали на человека и потом, на машину? Я не вижу в этом ничего интересного.
— Интересно? Я так сказал, да? — он рассеяно посмотрел на нее, потирая переносицу. — Может быть только для меня, но… — он кашлянул. — Прежде всего, хочу заметить: это какая-то болезнь, и вполне логично предположить, что она не естественного свойства. Сумасшедшие на улицах, напавшие на человека и потом, на грузовик…
— Что в этом такого? — спросил Сергей. — Обычные мародеры. На мой взгляд, вся ситуация есть огромный кусок говна, который очень дурно пахнет, а проблемы некоторых идиотов с улицы — так это их проблемы. Извини, Ань.
Мишка вздохнул.
— Все это так, но… Не знаю, поймете ли вы меня… я и сам не вижу в этом особой логики. Просто я подумал о том, что эта вспышка насилия и, как выразился Сергей, идиотизма не случайна…
Он помолчал, затем тихонько спросил, не обращаясь ни к кому конкретно:
— А если предположить, что все те, кого видела Аня со своими спутниками, и есть зараженные?
Первой заговорила Аня:
— Кажется, то ли Николай, то ли Макс предполагал что-то такое, — в ее голосе слышалась неуверенность, — только я не могу понять, что это меняет.
— Я и не говорю, что что-то меняет, но лично мне любопытно, что это за такая болезнь, которая превращает людей в безмозглых психов. И может ли существовать такой вирус в том смысле, что создала ли его природа. Лично я в этом очень сомневаюсь, скорее уж это работа военных…
Он замолчал и посмотрел на Сержанта; тот в ответ пожал плечами и сказал:
— Думаю, мы все согласны, что это проделки каких-то особо умных ученых, и не важно, военных или нет. Ты объясни, в чем разница между тем, естественно происходящее, или же виноват человек?
Михаил посмотрел на Аню, его губы кривила тонкая улыбка.
— Разница в том, что началось все с болезни, и, будь это обычная зараза, то на этом бы и закончилось. Если мы все согласились, что это проделки людей, то представляется вполне логичным: следующая стадия — не смертельной, прошу заметить! — болезни — это шатание ночью по улицам и нападение на тех, кто, как надо думать, не болен. Я прав?
— Не понимаю, к чему ты ведешь, — не очень уверенно сказал Сергей, но Аня выпрямилась на своем месте и не спускала взгляда с лица Михаила. Сергей посмотрел на нее, и у него мелькнула мысль, что она-то как раз понимает, о чем идет речь. Понимает и жалеет об этом.
— Я веду к тому, что мы уже видели две стадии, и, друзья, вдумайтесь: не одна из них не является настолько опасной, чтобы угрожать людям. Болезнь не смертельна, — он загнул один палец. — Толпы ублюдков на улицах вполне можно обуздать, хотя бы с помощью грубой силы, для чего, собственного, и нужна всеми нами горячо любимая армия, — Мишка загнул второй палец. — Вроде бы все хорошо и рано или поздно мы сможем покинуть эти гостеприимные стены, искренне благодаря наших спасителей. Верно? Но у этой болезни две стадии. А что если, — он вдруг огляделся, словно боясь, что его услышат, — что если это не последняя стадия? Что будет дальше, а?
Повисла тяжелая пауза, Мишка смотрел на свою руку с двумя загнутыми пальцами. Потом поднял голову и криво улыбнулся, словно извиняясь.
— Да уж, друг, — вздохнул Сергей. — Ты обеспечил спокойную ночь, спасибо тебе.
9.Они посидели еще пару часов, обмениваясь ничего не значащими фразами. По единогласному молчаливому договору к неприятной теме больше не возвращались, предпочитая говорить о чем угодно другом. За окном наступили ранние осенние сумерки, которые незаметно перешли в вечернюю темноту. Яркий свет, лившийся с потолка, иногда подрагивал и тускнел: тогда все, кто находился в комнате, поднимали головы и с одинаково тревожным выражением лиц, делающим их похожими на братьев и сестер, смотрели на искрящиеся лампочки. Спустя несколько долгих секунд, когда свет начинал гореть ровно, все снова возвращались к своим тихим, в полголоса разговорам.
