Даниил Берг - Проект Каин. Адам
— Вроде никого, — он зачем-то перегнулся через стойку, заглянул под нее.
Максим прикрыл дверь, подошел к ближайшему столику, снял один из стульев и приладил к двери.
— Перекусим? — Николай освободил один из столиков и сейчас копался в рюкзаке. — Что будешь? С курицей или грибами?
Максим равнодушно взглянул на пакетики с лапшой, пожал плечами:
— Без разницы, — ответил он.
— Тогда с курицей, — после паузы сказал Николай.
Максим кивнул, ничего не ответив. Есть не хотелось.
— Пойду, поищу какую-нибудь кастрюлю на кухне. Не могли же все растащить, в конце концов?
Николай отставил рюкзак, зашел за стойку и исчез за дверью, ведущей в подсобные помещения. Максим некоторое время смотрел в полумрак, прислушиваясь, как Николай чем-то гремит и изредка матерится себе под нос. Звуки в пустом зале разносились далеко, порождая странное, глухое эхо. Эхо, которое как будто не желающее, чтобы его тревожили. Максим достал пачку сигарет, вытянул одну, закурил. Ему тоже не хотелось, чтобы его тревожили.
Николай вынырнул из темноты, сжимая в руках блестящую изящную сковородку. Максим смотрел на нее некоторое время, потом перевел взгляд на смущенного Колю.
— Да я знаю, что вроде бы ни к чему… — Николай покрутил в руках сковородку, словно бы недоумевая, как она к нему попала. Посмотрел на Макса и неловко пожал плечами: — Просто понравилась. В руке удобно сидит, а я всегда любил готовить.
Максим вымученно улыбнулся:
— Сейчас ты можешь взять, что тебе нравится. По крайней мере в Горецке и здесь… — он обвел взглядом пустой зал. — Непохоже, чтобы хозяин был против.
— Да… наверное.
Николай осторожно, как не Бог весть какую реликвию, положил сковороду на стол и снова стал рыться в своем рюкзаке. Он достал пакет с хлебом, колбасу, банку с медом… Максим смотрел на банку, сам не в силах понять, какие чувства она у него вызывает. Николай заметил взгляд парня, по лицу мужчины пробежала тень, но он промолчал.
Они неторопливо перекусили бутербродами, а потом сидели в полумраке кафе, курили сигареты, думая каждый о своем. Николай крутил в руках сковороду, изредка бросая быстрые взгляды на молчаливого Максима, рассеяно глядящего на бледное пятно окна. Дождь зарядил с новой силой, барабаня по крыше и листве. Этот звук вызывал не чувство уюта — как это обычно бывает, когда ты укрылся в тепле и относительном комфорте от непогоды — а изматывающее ощущение тревоги.
— Отвратительная погода, — сказал Николай.
— Да. Придется идти прямо по асфальту — обочины превратятся в черт знает что.
— Наверное, — Николай помолчал и спросил: — Все по-прежнему? Идем в Челябинск?
Максим посмотрел на Николая.
— Да. Как и решили.
— Ну и хорошо, — Николай кивнул, стал собирать пакеты в рюкзак.
Максим некоторое время смотрел на его аккуратные движения, а потом спросил:
— Почему ты идешь со мной?
Николай прекратил собирать вещи, отложил в сторону рюкзак и присел на стул. Его лицо оставалось невозмутимым, но в глубине души он почувствовал что-то сродни облегчению: ему не нравилось то, что Максим молчал с самого утра, наливаясь то ли злостью, то ли обидой. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять, из-за чего у него такое отвратительное настроение, вернее, из-за кого. Как можно было и не гадать, что между ними было… хотя это уже не мое дело, подумал Николай, глядя на Макса и собираясь с мыслями. Ему нравился этот парень, нравилась его целеустремленность, но этот налет жесткости, иногда переходящей в жестокость… Не то чтобы это было плохо — это было и было — но с другой стороны человек с таким характером в определенной ситуации мог быть не очень приятным в общении. И то, что он первым упомянул Аню, было хорошим признаком; тащиться несколько сотен километров с обидевшимся на всех и вся мужчиной удовольствие гораздо ниже среднего. Все это пролетело в голове Николая за пару, секунд.
— Не оставаться же мне в городе, полном этих… людей. Надо выбираться из Горецка, а Челябинск ничем не хуже других мест. Можно даже сказать, что и получше. Суровые челябинские мужики могут помочь в решении нашей проблемы.
Максим не улыбнулся, он снова смотрел в пыльное окно.
— Не думаю, что они нам чем-нибудь помогут. Сильно подозреваю, что там ситуация не лучше нашей.
— Ты так думаешь? То есть, действительно?
— Да. Наверное, — Максим пожал плечами, взял недоеденный бутерброд, откусил кусок и стал жевать без всякого удовольствия.
Николай несколько минут молчал, раздумывая.
— Все равно в Горецке оставаться было неразумно. После стычки с теми психами, что напали на грузовик, у меня вообще никаких сомнений не осталось.
— А зачем в Челябинск? — Макс пристально посмотрел на Николая. — Почему не куда-нибудь еще?
Николай вздохнул, отложил рюкзак в сторону.
— Макс, если ты спрашиваешь меня, почему я пошел с тобой, а не с Аней, то так и скажи. Во-первых, мне претит сама мысль оказаться в лагере военных, к тому же в карантинной зоне. Я практически не сомневаюсь, что это их рук дело, я уже говорил. Во-вторых, не думаю, что они там могут что-то сделать. Хотя шанс, конечно, есть. И вообще, мы с тобой решили идти в Челябинск, и первоначально идея была, если помнишь, моя, — он ухмыльнулся, разом сбросив десяток лет. — К тому же одному тащится чертовски скучно, не находишь?
Максим некоторое время смотрел на него, потом кивнул и слабо улыбнулся.
— Тогда больше не задавай дурацких вопросов, в дурацкие игры я не играю, — Николай подмигнул, улыбаясь, и снова начал собирать рюкзак.
— Спасибо, — Максим сам не знал, что хотел этим сказать, но Николай, кажется, понял и кивнул, ничего не ответив.
8.Они вышли на дорогу через пару часов, оставив шашлычку за спиной. Облака низко нависли над землей, похожие на бурдюки, наполненные грязной водой. Максим оглянулся назад, но города не было видно из-за редкого лесочка неподалеку. Странно, но он почувствовал не облегчение, как должен был бы, а грусть, почти тоску. Все-таки это был его город, а сейчас он убегал из Горецка как лиса из курятника, услышавшая приближающийся лай собак.
— Идем? — спросил Николай.
— Ага.
Максим застегнул куртку под горло и подхватил рюкзак (в нем теперь поверх всего лежал пакет с древесным углем и бутылка горючей жидкости для растопки). Они постояли с полминуты, вдыхая чистый после прошедшего дождя воздух, а потом неторопливо пошли по шоссе вдоль обочины на восток. Солнце ненадолго выглянуло из-за туч, бросило на них сонный взгляд и снова спряталось в своей пушистой колыбели из облаков. Было 10 часов утра, 14 октября 2012 года.
Глава двадцатая
Вирус «Каин» оказался неуязвимым при текущем уровне знаний ученых. Начавшись с небольшой вспышки, эпидемия распространилась по всей стране с той же скоростью, с какой капля крови пропитывает клочок хлопковой ткани. Теперь правительство не могло отрицать, что ситуация сложилась катастрофическая; волей-неволей, но президенту пришлось выступать по телевидению с новым обращением к гражданам и признать сложившуюся чрезвычайную ситуацию близкой к критической. Его речь изобиловала призывами сплотиться перед лицом новой угрозы, как всегда делала русская нация в момент кризиса. Выступление было прочувствованным и пламенным, но, к сожалению, многие его не услышали: электростанции пустели с ужасающей быстротой, служащие местных телевизионных и радио станции были либо больны, либо мертвы, а у оставшихся в живых и еще здоровых были проблемы понасущней, чем слушать очередное вранье. В конце концов, многие и без бубнящего президента знали, что происходит на улицах городов.
Вирус косил всех без разбора. Часть умирала: в основном ослабленные хроническими заболеваниями, старики и очень молодые люди. Не от «Каина», нет, а от того, что постоянно меняющийся вирус изнашивал иммунную систему организма; в этом, надо сказать, «Каин» был похож на СПИД, только действовал немного иначе. Если человек не умирал, то становился безумным (но не безмозглым) существом, одержимым страстью убивать и заражать все живое.
Толпы этих не-людей бродили по городам, в которых раньше жили, и искали новые жертвы. Они разоряли магазины с продовольствием, когда хотели есть; взламывали дорогие бутики наравне с магазинами «секонд-хенд», если им требовалось одеться или переночевать; вваливались в квартиры (если удавалось) и тащили все, что попадало под руку. Мародеры не отставали от зараженных, грабя все подряд и частенько поджигая места своих грабежей. По улицам поползли пожары, некоторые кварталы выгорели дотла, даже не смотря на влажную, холодную погоду. Иногда грабители сталкивались с группами зараженных, и тогда в ход шло оружие. Бывало, побеждали мародеры. Бывало — нет.
