Олег Шовкуненко - Оружейник-2. Азартные игры со смертью [СИ]
— Куда с вами? — Фомина предложение Загребельного явно заинтриговало.
— В Белоруссию, на Проклятые земли.
— Куда?! — оба представителя криминала выдохнули одновременно.
— На Проклятые земли, — подполковник повторил абсолютно спокойно.
— Это что, такой способ покончить с собой? — первым нашелся Петрович.
— Это шанс жить долго и счастливо.
— Та-а-акс… — протянул Фома. — Все-таки мы чего-то не знаем. — Произнося эти слова, хозяин Рынка буравил Загребельного требовательным взглядом.
— Не знаете, — подтвердил Леший.
— Тогда просвети.
— В Белоруссии остались корабли ханхов. Это гарантия жизни для каждого, кто до них доберется. Это наш Ноев ковчег.
— Что за бред такой? — выдохнул Петрович.
— Да погоди ты! — на удивление Фомин отнесся к информации серьезно. — Откуда знаешь про корабли?
— Источник надежный — живой очевидец.
Андрюха говорил очень уверенно. Мне даже стало казаться, что этот план он придумал уже давно, и сейчас лишь воплощает его в жизнь. Собственное отношение к этой задумке я, само собой, еще не сложил, но похоже оно уже никого не интересовало. Теперь следовало идти вперед, только вперед. Это понимал не только я. Нестеров, для которого боевые платформы ханхов всегда были только лишь бредовыми слухами, сейчас с умным видом кивал в тон каждому слову Загребельного. Лиза просто молчала. Но в этой ситуации ее молчание можно было расценивать как полную поддержку. Хотя, конечно же, мыслями моя подруга сейчас была далеко.
Первая же попытка представить о чем думает девушка, вызвала у меня в мозгу настоящий взрыв. Господи, Пашка! Все, что произошло сегодня, это было из-за него, ради него. Так неужели мы остановимся на полпути и дадим мальчишке умереть?!
— Фомин! — я сделал шаг вперед. — Нам нужно лекарство.
— Какое еще лекарство? — бывший банкир не сразу переключился на новую тему.
— Нам нужен маннитол. Это именно за ним мы сюда пришли.
— Интересный получился поход, — вставил свои пять копеек Петрович.
— Срочно нужен манитол! — я не прореагировал на шутку. — Прикажи кому-нибудь из шестерок Зураба его найти.
Очевидно по мне было видно, что дело серьезное, и Фома не стал упорствовать, тем более из-за такой мелочи. Он пожал плечами, а затем кивнул в сторону двери:
— Петрович, а ну поставь задачу. Пусть там пошуруют в аптеке.
Как только дверь за подручным Зураба закрылась, староста Рынка быстро спросил:
— Сколько?
— Что сколько? — не понял Леший.
— Сколько человек я могу с собой взять?
— Вообще-то мы предлагали место только лишь тебе, — Загребельный сразу посуровел.
— Я же не дурак ехать с вами в одиночку. За пределами поселка моя жизнь не будет стоить и ломаного гроша. Может, вы меня прямо за воротами пристрелите.
— Мразь ты все-таки, — процедил сквозь зубы Нестеров. — И думаешь, что все вокруг точно такие же.
— Сколько? — Фомин даже не поглядел на милиционера.
— Сможешь взять еще двоих, — пошел на уступки Леший.
— Мало. БТР ведь на десятерых рассчитан.
— Фома, я хочу, чтобы ты уяснил, — Нестеров вышел вперед. — Возьми ты с собой хоть дюжину, в случае чего тебя это все равно не спасет. — Милиционер протянул вперед скованные наручниками руки и без всяких видимых усилий разорвал цепь.
Демонстрация произвела впечатление. Фомин насупился и втянул голову в плечи.
— За жизнь свою не беспокойся. Бери тех, от кого будет польза, — подбодрил его Леший.
— Петровича по-любому взять придется, он ведь в курсе… — Фомин сдался.
— Кто третий?
— Есть тут у меня один «Кулибин».
— Умнеешь на глазах, — сделав комплимент, майор милиции подошел к пустующему стулу и устало на него опустился. — Фух! — Выдохнул он с облегчением, а затем глянул на нас с Андрюхой. — А вы чего стоите? Присаживайтесь, в ногах правды нет. — Милиционер предлагал нам расстаться с унизительной ролью пленных.
Около большого овального стола, на котором был составлен колоритный натюрморт из карточного пасьянса, немытых стаканов, недопитой бутылки портвейна и пепельницы, полной окурков, стояли мягкие стулья. Все одинаковые и целые. Редкостное по нынешним временам явление.
Поддерживая почин Анатолия, мы опустились на замусоленные бархатные сидушки. Лизу я усадил рядом. Сделать это пришлось чуть ли не силой. Теперь моя подруга была как на иголках. Стыд и боль в душе девушки захлестнуло беспокойство… Да какое там беспокойство! Настоящая паника, дикий страх за брата. Мне пришлось буквально удерживать ее за руку и как можно уверенней повторять: «Все будет хорошо. Сейчас они найдут лекарство».
Именно за этим занятием нас и застал вернувшийся Петрович. Обнаружив, что все пленники с комфортом расселись, он все понял.
— Договорились, значит… — буркнул офицер себе под нос.
— Ты тоже пойдешь, если конечно захочешь, — успокоил его Фома.
— Маннитол этот ваш уже ищут, — мне показалось, что в голосе Петровича послышалось облегчение. — Аптекаря вы очень некстати кокнули. Но ничего, я уже поставил двух самых смышленых ребят.
— С лекарством вроде решили, — Фомин развел руками, тем самым подтверждая, что он сделал все возможное.
— Спасибо, — поблагодарил Леший. — Но это еще не все.
— Я и не надеялся что все, — хозяин Рынка саркастично улыбнулся и стал шарить по карманам. — Черт, записную книжку, кажется, оставил. Уж больно спешил с вами познакомиться. — Прекратив попытки обнаружить блокнот, он обратился к Петровичу: — Эй, Санек, на чем тут у вас записать можно? В смысле бумага нужна.
— Бумагу сейчас отыщем, — с этими словами подручный Зураба подошел к Загребельному и уже достаточно миролюбиво попросил: — Подвинься чуток, подполковник.
Леший отодвинул стул, освобождая проход к невысокому то ли серванту, то ли комоду, не разбираюсь я в этих тонкостях. Петрович присел на корточки и распахнул нижние дверцы. Насколько я мог видеть, внутри действительно валялись какие-то бумаги. Это были не то формуляры, не то отчеты, не то какая-то техническая документация. По прямому назначению ее, естественно, не использовали. Сейчас вся эта макулатура превратилась в толстые пачки салфеток, от которых по мере надобности отрывали листок за листком.
Вытянув одну из подшивок, Петрович грохнул ее на стол и как можно аккуратней стал вырывать верхний листок. Вроде ничего особенного, вроде обычная заурядная процедура. Однако мельком глянув на Лешего, я вдруг заметил, как тот напрягся. Причинна конечно же крылась не в Петровиче, тот ничего особо предосудительно не делал. Причина явно была в бумагах. Сообразив это, я вытянул шею, чтобы поглядеть на них.
Мой интерес не остался незамеченным. Петрович сразу среагировал. Он весь переменился в лице и быстро, словно школьник, уличенный со шпаргалкой, схватил подшивку в руки. Но я все же заметил. Это действительно были чертежи. В уголке каждого листа красовалась черно-белая эмблема: овал, в центр которого было вписано схематическое изображение земного шара. Перечеркивал эту основу зигзаг небольшой молнии.
Цирк-зоопарк, знакомый рисунок! Где же я его… Ответ был уже где-то совсем близко, но мне так и не удалось до него добраться. Помешал Леший. Не вставая со стула, он зарядил Петровичу локтем в живот. Здоровьем Андрюху бог не обидел, поэтому не удивительно что бандит ойкнул и сложился пополам. Дальше все следовало по заученной, отработанной до автоматизма схеме. Загребельный вскочил и рубанул Петровича ладонью по затылку. Этого оказалось вполне достаточно. Офицер уж не знаю каких войск ничком повалился на пол.
— Э… ты чего? — Фомин протянул руку к своему автомату.
— Даже и не думай, — предупредил Нестеров, по-прежнему оставаясь на своем месте.
— Мы же договорились… — руководитель Рынка внял совету милиционера.
— Это что такое? — подполковник ФСБ поднял с пола толстую подшивку и, подойдя к Фоме, сунул ее ему под нос. — Где взяли?
Фомин перевел взгляд на помятые растрепанные страницы и в глазах его начало просыпаться понимание.
— Вот значит в чем дело, — наконец выдавил он из себя. — Откуда знаете?
— Своими глазами видели.
— Я был вором, а не мокрушником, — глухо произнес Фома.
— Видать все в этой жизни меняется, — парировал Леший. — А это даже не мокруха была, это садизм, зверство настоящее. Там же женщины и дети были! — В этот момент мне показалось, что Леший вот-вот свернет Фоме шею.
— Я не приказывал мочить колонну, — Фомин уткнул взгляд в пол.
— Сейчас можно сказать что угодно.
— Я не приказывал мочить колонну! — вор в законе произнес это уже более уверенно.
— Кто же тогда?
— Зураб, падла, проявил инициативу.
— Не верится что-то, чтобы без тебя дело обошлось, — к допросу подключилась наша доблестная милиция.
