Владимир Лосев - Спаситель
— Власть, это хорошо, — согласился Вик.
Их накормили сытным обедом и разместили в казарме. Впервые за последнюю неделю они снова спали на белых простынях и под одеялами. Майк был возбужден и весел, а Вик был задумчив и печален.
— О чем ты грустишь? — спросил Майк, после того, как они поужинали в пустой солдатской столовой. — Все уже закончилось для тебя и для меня.
— Я знаю, — сказал Вик. — Через двое суток мы будем у тебя в городе.
— Вот видишь, — сказал Майк. — Так откуда же у тебя эта печаль? Снова хочется обратно в свой подвал?
— Нет, дело в другом, но в чем, я не могу пока тебе объяснить, — сказал Вик. — Скажу тогда, когда мы приедем в твой город.
— Опять секреты? — усмехнулся Майк. — Но теперь твои секреты никому не нужны. Мы находимся среди нормальных людей, и наше будущее ясно и понятно.
— Ты прав, — вздохнул Вик. — Извини, я устал, мне надо отдохнуть.
— Тебе не хватило сна? — удивился Майк. — Ну, иди, поспи ещё, а я поговорю с солдатами.
— Я буду спать, — сказал Вик и ушел, а Майк отправился к солдатам. Все разговоры закончились тем, что ему нашли в кладовке рюкзак Вика, и он с солдатами выпил всю водку, которая в нем была.
Майк пришел уже под утро, с трудом держась на ногах. А через час их разбудили, загрузили в грузовик, отвезли на станцию и посадили в воинский эшелон. В вагоне были возвращающиеся домой солдаты. Майк нашел своих однополчан, и все время пути проводил с ними. Вик спал, ел и снова спал, ему больше ничего не хотелось, и он постоянно чувствовал слабость.
Глава одиннадцатая
Родной город Майка встретил их новой проверкой отпечатков пальцев, после того, как личность обоих была установлена, их заставили пройти дозиметрический контроль. Майк спокойно прошел через датчики, и врач, сидевший за пультом, сказал.
— Вам нужно будет зайти потом к нам, мы дадим вам выводящие радионуклиды препараты. А в общем целом все у вас не так уж плохо, учитывая повышенный фон радиации в тех местах, где вы находились.
Но когда Вик прошел через арку обвешанную датчиками, зазвучала предупреждающая сирена, а дозиметр зашкалило. Врач долго регулировал прибор, но потом только устало и безнадежно махнул рукой.
— А вот ваш друг несет в себе столько кюри, что я даже не представляю, как он ещё жив, — сказал он Майку. — Я не видел такого излучения даже у мертвых в районе ядерного взрыва. Мы не можем разрешить ему войти в город.
— И что вы будете с ним делать? — спросил Майк.
— У нас есть изолированная палата, туда мы его и поместим, — сказал врач. — Мы будем наблюдать за ним, сделаем дополнительные анализы, попробуем понять, что с ним, и чем мы сможем ему помочь. Это все, что я пока могу вам сказать. Вик только грустно усмехнулся, услышав об этом.
— Не расстраивайся, — сказал он Майку. — Я видел это в своем будущем, и я к этому готов. А ты иди к своим родным, они ждут тебя, да и ты по ним тоже соскучился.
— Ладно, — сказал Майк. — Отдыхай от меня, а завтра я приду к тебе в больницу.
Майк отправился к себе домой, там ничего не изменилось, все были живы и здоровы. Ему пришлось выслушать много упреков в свой адрес, потом накормили праздничным обедом, и даже нашли кое-что выпить. Но только, когда он лег в свою постель, он впервые почувствовал, что все худшее уже позади.
На следующее утро, едва рассвело, за ним приехала машина. Его отвезли в воинскую часть. Там его заставили сдать оружие и написать подробный рапорт о том, как он отстал от поезда, и почему так долго добирался до военных властей.
После этого его отпустили, предупредив о том, чтобы он не покидал город без разрешения, потому что солдаты по-прежнему были нужны. Потом его отвезли на машине в ту же больницу, куда поместили и Вика.
Там Майка заставили сдать многочисленные анализы и накормили какими-то горькими пилюлями. После этого ему пришлось идти к главврачу, чтобы его допустили к Вику. Он лежал в отдельной палате, и допуск даже медперсонала был к нему ограничен. Вик тихо рассмеялся, увидев его в гражданской одежде.
— Ты выглядишь совершенно иначе, — сказал он. — Теперь ты совсем не похож на бравого солдата.
— Это точно, — вздохнул Майк. — До сих пор не могу привыкнуть к тому, что не чувствую тяжести автомата на плече. А как ты себя чувствуешь?
— У меня все хорошо, — улыбнулся Вик. — Чистая одежда, хорошее питание, молодые улыбающиеся медсестры. Что ещё нужно для счастья?
— А что говорят врачи? — спросил Майк.
— Спроси у них сам, — улыбнулся Вик. — Они со мной почти не разговаривают, катают на кресле от одного прибора к другому, а после этого озадачено качают головами. Так что все хорошо.
— Время вашего посещения истекло, — сказала вошедшая медсестра, которая действительно была молода и хороша собой. — Приходите завтра.
— Может быть тебе что-то надо? — спросил Майк. — Я принесу.
— Нет, у меня все есть, — улыбнулся Вик. — О таком сервисе я даже и не мечтал.
— Ладно, не скучай, я приду завтра, — сказал Майк. — Может быть, принести какую-нибудь книгу, чтобы тебе было, чем заняться?
— Нострадамуса, — улыбнулся Вик. — Это единственная книга, которую я хочу сейчас читать.
— Завтра и принесу, — сказал Майк. — Придется идти в библиотеку, книжных магазинов сейчас нет, но я найду и принесу.
— Как его дела? — спросил он у медсестры, когда они вышли из палаты. Девушка кокетливо улыбнулась.
— Я не могу ничего сказать, я всего лишь медсестра, а вам нужен врач. Если хотите, я вас проведу к нему.
— Хочу, — сказал Майк, и они пошли по длинному пустому коридору.
— Я слышала, — сказала девушка. — Что вы были там, где взорвалась ядерные бомба. Что вы там увидели?
— Ничего хорошего, — вздохнул Майк. — Очень много трупов, и совсем немного живых людей, дерущихся между собой за еду. Я бы не хотел там оказаться ещё раз, а сейчас мне даже вспоминать об этом неприятно. После того, что я там видел, наш город кажется райским уголком.
— Ну, какой у нас райский уголок, — грустно улыбнулась медсестра. — С сегодняшнего дня снова урезали нормы питания, еды не хватает, да ещё каждый день идут эти ужасные радиоактивные дожди. Много людей умирает сейчас, особенно пожилые и дети. У нас здесь совсем не рай.
— Чтобы понять, как у нас здесь хорошо, нужно просто побывать в аду, — сказал Майк. — Я там был, хоть и не в самом аду, но рядом. А вот мой друг он из ада.
— Он — хороший парень, — сказала медсестра. — Жалко его.
— Что значит, жалко? — спросил Майк. — Что угодно, но жалости он во мне никогда не вызывал.
— Поговорите с врачом, — вздохнула девушка, подводя его к дверям кабинета. — Мне нельзя вам ничего говорить.
Майк недоуменно посмотрел ей вслед и зашел в кабинет. Врач был тот же самый, что проверял их на вокзале, он кивнул головой на кресло и сказал.
— Ваши анализы я уже посмотрел, — сказал он. — И думаю, что нам придется и вас положить в больницу. Все не так хорошо, как мне показалось вчера, но думаю, что за месяц мы приведем вас в относительный порядок. Гораздо хуже обстоят дела у вашего друга…
— А что с ним? — спросил Майк.
— Я вам все расскажу, после того, как вы мне ответите на некоторые вопросы, — сказал врач. — Первое, что я хочу знать, где вы с ним встретились?
Майк назвал город, в котором он впервые увидел Вика и улыбнулся, вспомнив, как они познакомились.
— Ещё я хотел бы знать, какую примерно дозу радиации он получил?
— Я не знаю, — пожал плечами Майк. — Могу только сказать, что соседний город подвергся атомной бомбардировке, и от него ничего не осталось. А этот город находился примерно в двадцати километрах от взрыва. Вик был там и во время взрыва и после него.
— Понятно, — кивнул врач. — Значит, очень большую дозу. Это интересный случай, я сталкиваюсь с таким впервые.
— И что в этом интересного? — спросил Майк.
— А то, что ваш друг получил такую дозу, что уже десятая часть её считается смертельной, — сказал врач. — Он находится в отдельной палате не потому, что нуждается в покое, а потому, что нахождение рядом с ним других больных небезопасно. Он сам испускает радиацию и довольно большую.
— Понятно, — пробормотал Майк. — Вы сможете его вылечить?
— Нет, — покачал головой врач. — Как мы можем его вылечить, если мы даже не понимаем, почему он до сих пор жив?
— Это плохо, — сказал Майк. — Но вы же врачи, вы должны что-то делать, а не только удивляться тому, что он до сих пор жив.
— В его организме находятся все формы рака, которые мы знаем, — сказал врач. — Практически поражены все органы его тела. Метастазы разошлись по всему организму. Ни хирургическое вмешательство, ни терапия уже не помогут. Больные даже с половиной его болезней испытывают такую жуткую боль, что не могут ходить, и их существование держится только на обезболивающих средствах, а также благодаря искусственным сердцам и почкам, к которым их периодически подключают.
