Даниил Берг - Проект Каин. Адам
— К тому же чем больше народу, тем ниже мобильность, — Максим поднялся на ноги. — Если мы повстречаем какую-нибудь старушку с тросточкой, то всем нам придется подстраиваться под нее. А мне бы не хотелось встречаться с кем-то, кто имеет привычку разгуливать нагишом по улицам ночью под дождем. Или с теми, кто стреляет на этих же улицах.
С этими словами он кивнул на окно, пожал плечами и отошел к дивану. Аня задумалась:
— Ладно, это я могу понять. А как насчет армии? — она посмотрела на Николая. — Мы могли бы попросить у них помощи. В конце концов, они представители властей.
Николай поднял голову и посмотрел ей прямо в глаза:
— Ань, лично мое мнение, что именно военные и стреляют на улицах. И не известно, делают ли они какое-то различие между теми, кто болен и кто нет.
— Кстати говоря, в этом я согласен с Николаем, — Максим отошел к окну, выглянул в дождливую темноту ночи. — Сейчас не самое лучшее время встречаться с военными. Если судить по состоянию дел в Горецке, не удивлюсь, если у них есть весьма четкие приказы насчет того, что именно делать с нарушающими комендантский час.
— Не хочешь же ты сказать… — начала Аня, но не договорила, а только в изумлении покачала головой.
— Не хочу сказать что? — он повернулся к ней. — Что они будут стрелять в нас? Лично я полагаю это очень даже вероятным. На их месте я бы делал то же самое, как не противно это звучит. Это простой инстинкт самосохранения. Лично я думаю, что вчерашней ночью мы видели именно больных. И не скажу, что их поведение показалось мне хоть в какой-то степени разумным.
Он достал сигарету, закурил.
— Ладно, я пошел спать, — Николай со вздохом поднялся на ноги. — Лягу в коридоре… Так, на всякий случай. Спокойной ночи.
Они пожелали ему спокойной ночи, и он ушел, прикрыв за собой дверь в комнату. Парень и девушка остались одни, Максим курил, стоя у окна и изредка поглядывая в него. Аня некоторое время молчала, задумчиво глядя на него, а потом подошла.
— Можно мне тоже? — она попыталась улыбнуться, но Максим видел, что ей это дается с трудом. Она была напугана, а тут еще он, идиот, несет всякую чушь.
— Конечно, — он дал ей сигарету, чиркнул зажигалкой, дождался, пока она подкурит.
— Я не хочу тебя пугать, Аня, — мягко сказал Макс, глядя на то, как пляшет огонек сигареты. Она посмотрела на него, но ничего не сказала. — Я понимаю: все, что я говорю, звучит скверно, может быть даже излишне жестко… Но мы вообще попали в скверную ситуацию.
Она кивнула:
— Я знаю. Просто… — девушка запнулась, подбирая слова, а потом все-таки продолжила: — Я просто до сих пор не могу поверить, что все это происходит на самом деле. И я боюсь. Очень боюсь.
— Я тоже, — ответил Максим. Ему хотелось обнять девушку, которая, наверное, еще совсем недавно играла в куклы, а теперь оказалась в квартире неизвестных наркоманов, а вокруг рушилось то, что когда-то составляло ее мир.
— Так холодно… — пробормотала Аня и обхватила руками плечи. Максим посмотрел на девушку, ничего не сказал, но шагнул поближе и, все-таки решившись, обнял ее. Он ощутил ее дрожь и странным образом почувствовал, что его это возбуждает. Усталость отступила, и он мог только видеть ее профиль в слабом лунном свете, пробивающемся из окна. Словно почувствовав его взгляд, она обернулась и посмотрела прямо в глаза. Некоторое время она пристально, сосредоточено что-то разглядывала в них, а потом слабо улыбнулась, и едва-едва заметно кивнула.
— Я… — начал Максим пересохшим ртом, но она покачала головой и приложила тонкий палец к губам, не давая ничего говорить.
— Не надо. Пойдем, — и она взяла его за холодную руку и отвела от окна вглубь темной комнаты, куда не проникал свет от окна.
Луна показалась в окне, глянула на их обнаженные тела, но почти сразу же исчезла, словно смутившись. А потом — естественно или противоестественно — произошло то, что и должно было произойти.
12.Они вышли рано, около восьми утра, прикрыв разломанную дверь как сумев. Только спускаясь по лестнице Максим подумал: было довольно глупо ломать дверь и не оставить никого хотя бы приглядывать за ней ночью. Да, хорошо, все обошлось, но никто из них даже не подумал о том, что этот дом могли посетить те бродячие ночные визитеры. Надо будет поговорить об этом на сегодняшнем ночлеге, подумал он, перешагивая через мусор, наваленный у подъезда.
Они медленно пробирались по городу по-прежнему держа путь на восток. Конечно, они бы могли давно выйти за черту города, если бы шли прямым путем, по центральным улицам, но после недолгого совещания было решено не испытывать судьбу и двигаться только по узким переулкам и дворам. Из-за этого иногда приходилось делать солидный круг, только чтобы не оказаться на открытом пространстве. Хотя, в общем-то, никто из них не возражал.
Город казался пустым, покинутым, но на самом деле таковым не был. Иногда они слышали выстрелы, изредка крики. Один раз что-то бухнуло, над зданиями в паре кварталах от них поднялся столб дыма и они поспешили скрыться в ближайшем подъезде, пережидая, пока это — что бы там ни было — закончится.
Иногда они встречали людей, но не торопились к ним подходить. Встреченные выглядели настороженно, словно опасаясь, что их маленькая группа может напасть. Один мужчина в длинном коричневом плаще даже достал карабин и направил на них. Они благоразумно свернули в ближайший закуток, а мужчина продолжал стоять, не опуская ружья и глядя в их сторону. Наконец он опустил оружие, подхватил рюкзак и побрел дальше. Окликать его не решились.
К полудню обогнули центр города. Оттуда постоянно раздавались звуки выстрелов, гремели машины, изредка кто-то кричал в мегафон, отдавая команды. Посовещавшись, пришли к мнению, что делать там совершенно нечего и лучше продолжать движение туда, куда и решили. Аня пыталась спорить, но Николай просто напомнил, что их, вероятней всего, могли попросту пристрелить, не разбираясь, кто они такие, откуда пришли и какого черта здесь делают. Она насупилась, молча собрала вещи и пошла впереди мужчин, явно обидевшись. Николай виновато взглянул на Макса, но тот только пожал плечами: в конце концов, они все знали, что мужчина был прав.
Они петляли по знакомым улочкам города, приближаясь к его восточной границе. День был на удивление ясным, что не могло не радовать после всех этих дождей. Наконец, солнце стало медленно катиться к горизонту, дневной свет гас, на город опускались сумерки. Николай закрутил головой, видимо, подыскивая подходящее для ночлега место. Максим потер уставшую шею, поправил лямки рюкзака. Да, надо было искать убежище, он тоже устал. Интересно, а как же тогда чувствует себя Аня, мелькнула мысль. Он обернулся и посмотрел на девушку, которая шагала теперь позади, опираясь на алюминиевую лыжную палку, которую она неизвестно где подобрала и теперь использовала в качестве посоха. Он улыбнулся, глядя на ее сосредоточенное выражение лица.
«Господи, какая же она красивая», — мелькнула мысль, и он почувствовал, как краска заливает лицо.
— Ань, ты как? Устала?
Она посмотрела на него, пожала плечами. Максим окликнул Николая, тот остановился, крутя в руках ломик.
— Наверное, надо устраиваться на ночлег, Коль, — сказал Максим. Он взглянул на краснеющее небо, прикрыв глаза ладонью. — Только в этот раз надо будет кому-то остаться на дежурстве ночью. Не хотелось бы незваных гостей.
— Да, пожалуй, — Николай с сожалением взглянул на широкую улицу, которая шла перпендикулярно той, по которой они шагали. — Это проспект Пушкина, по нему мы бы могли дойти до Молотова, а там и рукой подать до шоссе. Хотя сегодня мы не дойдем, если только ни у кого нет желания идти в темноте.
Он слабо улыбнулся, показывая, что это, конечно же, шутка.
— Хорошо, значит, завтра с утра мы будем уже в пути.
Аня вдруг склонила голову на бок.
— Слышите? — спросила она. Девушка широко открытыми глазами смотрела на перекресток, до которого оставалось шагов сто.
— О чем ты? — Николай недоуменно посмотрел на нее.
— Мне кажется, это машина. Сюда кто-то едет, — в голосе Ани слышалось напряжение.
Теперь и Максим расслышал рокот мотора. Мощного мотора. Сумерки очень быстро опускались на город, окутывая его серой пеленой, и Макс чертыхнулся.
— Он едет по проспекту, — сказал Николай. Рокот мотора становился все ближе с каждой секундой, а они стояли тут, не зная, что делать. — Я думаю, нам лучше уйти отсюда. Не знаю, кто это и куда они так спешат и не уверен, что мне хочется это знать. Мне кажется…
Они так и не успели узнать, что ему кажется. На перекресток вылетел огромный военный грузовик. Он несся со страшной скоростью, и когда водитель попытался повернуть на ту улицу, где стояли путники, машину занесло, она пошла юзом, и со страшным грохотом, боком сбив один столб, врезалась в стену жилого здания, разбросав вокруг себя куски кирпичей и осколки бампера. Мотор протяжно взревел, словно раненный тореадором бык, а потом заглох. Над кабиной поднимались едва заметные в сумерках сизые струйки дыма.
