Ольга Швецова - Ничей
Ствол пистолета двигался в сторону Привратника. В глазах помощника был страх, он пугался собственной решительности, но выбрал мишень. И явно не себя самого.
— Тоже неплохо.
Короткая очередь из «гюрзы» отбросила молодого человека к дверям, кровь забрызгала стены и долетела до стола. Грицких опустил пистолет и не двигался с места. Не хватало еще улики затоптать! Нет теперь дактилоскопии, нет заключений экспертов–баллистиков, но по разлету красных капель опытные стрелки тут же определят и положение тела в момент смерти, и точку, из которой произведен выстрел. Вот и не стоило от нее удаляться. Никакая звукоизоляция не заглушит пистолета–автомата. Сейчас здесь соберутся люди, пусть увидят напуганного старика, который не может двинуться от слабости. Отдача действительно оказалась слишком сильна для ослабевшей руки. Но не до такой степени ослабевшей, чтобы не уложить жертву точным попаданием. Вот только локтевой сустав уже начинал ныть, и вряд ли это скоро пройдет. Главный все же привстал, вспомнив одну вещь, и заглянул через стол. Помощник распластался на полу, «Макаров» даже не вылетел из его руки. Удостоверившись, что у Евгения все‑таки не тридцать восьмой размер ботинок, а более или менее соответствующий отпечаткам следов Алексея, старик сел обратно на стул в ожидании, растирая разболевшийся от отдачи локоть. Ни к чему было тратить бронебойные патроны, но перезаряжать‑то некогда.
Первым в кабинет влетел Серяков с пистолетом на боевом взводе, вполне профессионально оглядев помещение, отступил вглубь, проверяя углы. О тело не споткнулся, сразу отметив, что это труп. В таких вещах командир не ошибался. А вот остальных нужно было останавливать, чтобы не наступили на бывшего помощника, не лапали руками в попытках нащупывать пульс. Лишнюю толпу выгнали за дверь, и Грицких остался один на один с командиром.
— Игорь Яковлевич, что же это у нас творится?
— А насколько вы уже в курсе дела? — Серяков осматривал стены и пол, словом, вел себя именно так, как ожидал Главный.
— Полностью. Если бы он вдруг не вытащил пистолет, может, я владел бы информацией получше. Пока только понял, что парень убил девушку и ее партнера из‑за приступа ревности. Пришел ко мне облегчить душу и заодно грохнуть после исповеди. Собирался застрелиться и сам, да я его опередил.
— Поздравляю… Не ожидал, честно говоря.
— Не стареют душой ветераны, — усмехнулся Грицких. — Только тело иногда подводит.
— Юрий Борисович, я должен был его остановить. Если б кто другой понесся к вам с таким выражением лица — перехватил бы. Но Женька ваш личный помощник, в голову не пришло… Думал, он за вами побежал, чтобы доложить.
— Я так и понял.
— А пистолет у него откуда взялся? Я бы знал…
— Пистолет он взял у меня, — совершено правдиво ответил Грицких. — Из ящика этого самого стола. Видно, после завтрака взял, потому что утром еще был на месте. Короче, страху я натерпелся по собственной глупости. И тоже в голову не пришло, что парень в запертый стол полезет. Раньше такого не было.
— У нас много чего раньше не было… — вздохнул командир, снова оглядывая окровавленные стены. Казалось, еще совсем недавно смывали такие же красные потеки в коридоре второго этажа. Он поднял с пола пистолет. — «Макаров», девятимиллиметровый. А нож он где взял?
Грицких развел руками:
— Это уж я не знаю. Холодное оружие у нас не подлежит такому строгому учету. Может, пора ввести?
— Пора сейчас что‑то сказать, Юрий Борисович. Люди ждут.
Сухие фразы информационного сообщения для всех легко пришли на ум. О том, что теперь бесполезно просить охрану пропустить ко–го‑то наружу, даже если вдруг захочется на зимнем морозе пошляться. И покаянные слова о собственном недосмотре, из‑за которого впечатлительный ревнивый мальчишка оказался вооружен пистолетом. Тяжелее стало, когда Лапин оперся на его плечо, молча стоял, глядя на тело сына. И мать, не дававшая снять с дочери ОЗК и унести, обнимала свою любимицу, сидя на полу. Неужели обошлось?
Свидетельские показания были организованы должным образом, с действительностью они расходились лишь в одном пункте: Евгений не покидал бункера. В остальном помощник действительно никому не попадался на глаза долгое время, объявившись лишь рядом с трупами. В шлюзе нашелся мокрый ОЗК, и следы снаружи не вызывали подозрений, к тому же поисковая группа сильно натоптала возле выхода, а Алексей убрал свои лишние отпечатки. Гильза на месте выстрела тоже оказалась правильная, от ПМ. Хорошо, Серяков не сообразил, что пуля из «Макарова», скорее всего, застряла бы в теле, зато «гюрза» и ТТ пробивают его рассчитанным на легкий бронежилет патроном. Но командир вряд ли думал об этом.
* * *Чтобы удобнее было тащить доски, Алексей связал их куском срезанного провода. Найти хоть несколько деревяшек среди городской застройки оказалось серьезной проблемой, а заходить ночью в дома в поисках мебели он не решился. Огонь слишком быстро пожирал топливо, собранного опять надолго не хватит. Сильно хотелось есть, а еще больше — спать. Можно было задремать сидя на несколько минут, пока не слышался скрежет накренившегося под сползающей задницей ведра. Здесь хоть свежий морозный воздух чуть отогнал сонливость и дал передышку глазам, покрасневшим от дыма. Алексей снова оглядывался в поисках дров, правда, в темноте ничего уже не видел. Включать свет настолько близко от ЛИИ Громова было неосмотрительно — неизвестно, кто сейчас бродит вокруг, не ищут ли его? Грицких мог потерпеть неудачу, скрывая улики, и на поиски убийцы уже отправилась группа сталкеров. Правда, и они без фонаря не ходят, так что приближение людей будет заметно издалека.
Белое свечение за поворотом не было похоже ни на что, если только на лунный свет. Но луна, как ей и положено, находилась в небесах, а не шлялась по городу. Алексей воткнул связку досок в сугроб и присел за ним, не шевелясь, обеими руками удерживая пистолет, прицелился и выжидал, когда этот источник странного света покажется из‑за угла полуразвалившегося дома. Холодное сияние равномерно разливалось вокруг, не бегало лучом по сугробам, не меняло высоту, становилось все сильнее и сильнее. Приближалось.
Если бы Алексей не был убежденным материалистом — тут же уверовал бы в привидений и потусторонний мир. Но как опытный сталкер, повидавший немало мутантов и странных вещей, не удивлялся уже ничему. Удивило лишь то, что у пятнистого кошака оказались такие длинные усы… Он мягко ступал по снегу, иногда раздраженно подергивал задней лапой, отряхиваясь, и сиял красивой мозаикой белых пятен на фоне темных руин. Призрачный контур, состоявший из маленьких кругов пестрого окраса, подсвеченной белым полоски хребта, опушки морды, лап и длинных усов, неторопливо двигался в сторону леса, и под этой иллюминацией угадывалось сильное тело матерого хищника. Алексей замер уже не от страха, а от восхищения: хорош, зверюга! Видел ли кто‑нибудь из сталкеров хоть раз такого кошака ночью? Если и видел, то уже никому не расскажет.
Доски чуть накренились в сугробе, послышался легкий скрип снега. И хищник будто пропал. На белом фоне теперь виднелся обычный черный силуэт, подобравшийся для прыжка. Алексей не двигался, только палец чуть сильнее надавил на спусковую пластину. Слабый ветер дул в лицо и донести его запах до кошака никак не мог, а звук не повторялся. Необыкновенная красота ночного зверя померкла вмиг в буквальном смысле, ведь на охоте лишний свет только помеху создает. Страха Алексей не испытывал, только любопытство: зачем он все же так сияет в темноте? А почему бы и нет? Ведь у него нет соперников, никто не в силах противостоять ему. Опаснее кошака никого не нашлось бы в этих местах. Два хищника собрались сейчас здесь и, кажется, могут мирно разойтись…
Сначала из черной тьмы проступила серебристая полоска на спине, невероятно длинная из‑за хвоста, его отчетливо было видно, кончик все еще нервно подергивался, потом прорисовались четкие линии усов–вибрисс, любопытно загнутых вперед, что‑то темное на миг закрыло их — похоже, кошак облизывался. Холодный голубоватый свет обвел контуры больших круглых глаз, невидимых с такого расстояния. Эту жуткую пугающую маску постепенно окружили пятнышки, только теперь Алексей заметил, что бока зверя заметно округлились: хищник неплохо закусил совсем недавно, сытый и довольный, он и сиял от удовольствия. Охотиться, светясь как новогодняя елка, было бы трудно, но умиротворенный хорошей добычей хозяин территорий просто предупреждал о своем появлении, распугивая неземным обликом самых впечатлительных.
Силуэт из полосок и кружочков, будто повисших на самой темноте, медленно с достоинством развернулся и направился подальше от города, постепенно исчезая из виду. Алексей опустил пистолет, чувствуя, как на ночном морозе вдруг стало жарко. Если бы кошак решил атаковать, справиться с этим нападающим непредсказуемыми зигзагами монстром было бы намного труднее, чем с любым другим. Просто невозможно… Убраться бы с окраины вглубь разрушенного города! Но сигнал рации привязывал к месту. Остается надеяться, что кошак по–прежнему не любит бродить по улицам и его прогулка здесь нескоро повторится.
