Олег Шовкуненко - Оружейник-2. Азартные игры со смертью [СИ]
Температура в моей груди уже приближалась к точке кипения, когда впереди вдруг выросла высокая стена из грязного кирпича темно-песочного цвета. Без сомнения это был «Центральный». И цвет, и кирпич я хорошо помнил, так как бесчисленное количество раз проезжал мимо здания.
— Пришли! — я кивнул в сторону нового укрепленного входа, который пробили ровно посередине длинной торговой галереи.
— Идем на пролом, по наглому, — Загребельный быстро оценил обстановку. — Что-либо изобретать времени у нас просто нет.
После слов подполковника мы сразу двинули в сторону мощной железной двери, которую вместе с рамой, видать, выколупали в одном из складов рынка. Помимо воли я отметил, как тут все ладно и по уму организовано. Около входа небольшое проволочное заграждение, пуленепробиваемые щиты с амбразурами, часовые. Только вот против кого все это? Не с той стороны укрепились, мать вашу!
— Здорово, мужики! — Леший предвидел, что без допроса внутрь нас все равно не пропустят, а потому заговорил первым.
— Здорово, коль не шутишь, — на нас уставились две пары цепких оценивающих глаз.
— Мне Зураб нужен.
Леший говорил от своего имени. И правильно делал. Сказал бы «нам», и это могло выглядеть будто трое незнакомцев явились на разборки. Конечно так оно и было, да только знать об этом охране было совсем не обязательно. А так все выглядело будто один серьезный человек пришел по делам к другому не менее серьезному человеку. Что касается нас с Нестеровым, то мы эскорт, полагающаяся по статусу охрана.
Вот только все это неспешное развитие сюжета сейчас для меня было настоящей пыткой. Я едва сдерживался, чтобы не рвануться вперед. Но все же сдерживался, понимая, что своей горячностью могу только все испортить.
— По какому делу? — один из часовых, по одежде вроде как из бывших военных, внимательно оценил оружие и амуницию Загребельного.
— Боец, перед тобой подполковник! — Андрюха очень натурально сыграл гнев, который якобы вскипел у него в груди.
Первой реакцией военного было принять стойку «смирно», но усилием воли он подавил в себе это желание, причем настолько, что смог даже ехидно улыбнуться:
— А мне теперь хоть полковник, хоть подполковник, хоть генерал-полковник, на всех положить. Были они все, да кончиись. Лучше говори зачем пришел.
— Хочу у Зураба медикаментов прикупить, — Леший не стал лезть в бутылку.
— Ха, да чё за день такой! — заржал второй часовой, тощая, плюгавая, очень смуглая личность, на пальцах у которой поблескивали две большие золотые печатки. — У нас сегодня чё, типа аптека открылась?
Мы с Нестеровым стояли позади Загребельного, а поэтому сумели быстро переглянуться. Слова этого отморозка могли означать лишь одно — Лиза была здесь.
— Да мне глубоко до жопы какой у вас сегодня день! — оборвал хриплый смех черноволосого Андрюха. — Мне таблетки нужны, и за них я собираюсь платить.
При слове «платить» смех прекратился. Видать бизнес для братвы был делом святым, с ним, как с богом, не шутят.
— А чем платить думаешь? — поинтересовался военный.
— Мне с тобой что ли разговаривать? — Загребельный проткнул наглеца острым как заточка взглядом.
— Ладно уж, — часовой наконец согласился. — Только пойдешь один. Люди твои пусть здесь покурят. — Он с сомнением покосился на автомат гостя, помолчал, но все же потребовать сдать оружие так и не решился. Наверное понял, что это будет уже перебор. — Цыган, проводишь, — военный властно глянул на своего напарника.
— Старшой, ты чё? Зураб же строго-настрого приказал на входе всегда двоим быть.
— Иди, только быстро. Одна нога тут, другая там, — военный смерил нас с Анатолием долгим оценивающим взглядом: — А за вход не волнуйся. Я тут в случае чего разберусь.
Тот, кого называли «старшим», был полностью уверен в своих силах. Это меня слегка задело, даже разозлило. Да, он молодой и, судя по всему, совсем не дохляк, но и нас двое, причем оба при оружии.
— Я пошел. Поговорю там, — Леший развернулся ко мне. Взгляд у подполковника был жесткий и сосредоточенный, да и вообще Андрюха напоминал хищника, который готовится к атаке. Сейчас он двигался медленно и плавно, но в любой момент мог последовать молниеносный, несущий смерть и разрушение бросок.
Перед тем как уйти, Загребельный наклонился к моему уху и шепнул:
— Осторожно, он профессионал. Левша. Под бушлатом еще один ствол.
Леший не скрывался и не пытался замаскировать свое напутствие под дружеское похлопывание по плечу или, к примеру, просьбу закурить. Я понимал его. Профессионал, каким и являлся наш противник, мигом все это срисует и тут же забеспокоится. А так… а так все вроде как играют в открытую. Мы не доверяем им, они не доверяют нам. У них свои секреты, а у нас свои.
Когда в сопровождении Цыгана Андрюха ушел, мы так и остались стоять друг против друга. Нестеров, я и этот бывший офицер, которого сейчас в бандитской шайке кличут не иначе как «старшой». Что перед нами офицер и скорее всего старший лейтенант, было ясно. Теперь не мешало бы поделиться этой информацией с Анатолием. Не вызывая подозрений сделать это можно было лишь одним способом:
— Э, товарищ старший лейтенант, а ты где служил?
Я задал вопрос и вальяжно облокотился о стену, словно предвидел долгий треп и готовился к нему. Надо сказать сделать равнодушно-безучастное лицо мне стоило немалых усилий. Внутри все кипело и клокотало. Хотел я того или нет, мысли неизменно возвращались к главной теме: Лиза! Что с ней? Где она?
— Слыхал такую поговорку: «Меньше знаешь — крепче спишь»?
Старший лейтенант вновь, на этот раз уже более внимательно прошелся по мне своим колючим взглядом. Похоже ему стало жуть как интересно что за умник такой тут объявился. Небритая физиономия, рваная телогрейка и тертые джинсы, заправленные в нечищеные кирзаки, аж никак не выдавали во мне человека, способного разбираться в таких вещах.
— Не хочешь говорить, не надо, — я усмехнулся. — Знавал я вашего брата спецназовца. Все такие. Рожи каменные, язык в жопу засунут и делают тайну из того, что накануне по ящику целый день показывали.
— Спецназовца? — охранник довольно осклабился и тем самым продемонстрировал, что я ошибся. — Да я скорее коллега вон, господину полицейскому. — При этих словах старлей кивнул на Нестерова.
— Милиционер я, — поправил собеседника тот.
— Что, не по нутру реформа пришлась?
— Реформа-то была ничего, — пользуясь положением коллеги, Анатолий позволил себе подойти поближе к охраннику. — Только с названием не угадали.
— Что так?
— Понимаешь, любопытная история получается. Во все времена, во всех странах как только революция происходила или народное правительство на выборах побеждало, то сразу милицию образовывали, тоже народную. А вот как буржуи во главе государства становились и порядки свои начинали наводить, так вот тут у них даже и вариантов не возникало, только полицию им подавай.
— Закостенелый ты субъект, — скривил кислую ухмылку старлей. — Вы, старые менты, свою кантору, как бы это так помягче выразиться, дискредитировали, развалили к чертям собачьим. Ее после этого пришлось на помойку отправлять и строить новую… по всем мировым правилам строить.
— Ты прав, сынок, — Нестеров угрюмо кивнул. — Мы, старые менты, другими были. Под бандитов не ложились и на стреме у них не стояли.
По тому как потемнело лицо старлея стало понятно, что он на пути к бешенству. Только бешенство это было не импульсивное и яростное, как бывает у несправедливо оскорбленного человека, а темное, тягучее, смешанное со страхом и подсознательным желанием избавиться от свидетеля своих черных дел.
Чем бы весь этот «милый» разговор закончился, не ведомо, не произойди вдруг одного события. Где-то за спиной у охранника, в глубине «Центрального» прогремела длинная автоматная очередь.
Глава 19
Реакция у старлея и впрямь была отменной. Еще не стих грохот первых выстрелов, а он уже наводил на нас свой АКМС. И таки навел бы, как пить дать навел бы, не окажись рядом Нестерова. С быстротой молнии майор левой рукой отбил ствол автомата, а правой вцепился в горло его владельца. Выронив оружие, старлей попытался высвободиться, сбить удушающий захват, но из этого ничего не вышло. Он лишь судорожно молотил по руке Анатолия, которая даже не дрогнула. На миг мне показалось, что теперь это и не рука вовсе, а стальной манипулятор промышленного робота, и человеческое тело, пусть даже сильное, закаленное долгими и изнурительными тренировками, просто не в состоянии противостоять ему.
Только я об этом подумал, как Нестеров сжал пальцы. Сделал милиционер это очень легко, как будто в руке у него было зажато не человеческое горло, а мягкая паралоновая губка. Вот только губка так отвратительно не хрустит. Горло охранника смялось не то чтобы с хрустом, а скорее с каким-то глухим чавкающим хлопком. По пальцам майора потекла кровь.
