Василий Панфилов - Фэйри — время перемен (СИ)
Снижаюсь и Оборачиваюсь.
— Откуда столько людей? — Спрашиваю у пожилого одноногого сапожника, вылезшего со своим инструментом прямо на площадь (погода хорошая, да и веселей). Тот несколько недоумевающе хлопает рыжеватыми ресницами, затем до него доходит.
— А, это… Ну приходят к нам всякие — и денег не у всех есть. Углежоги там, охотники, огородники. Наши и решили — чем влезать в долги — пусть отрабатывают жильё. Нам подмога и им не в тягость — всё одно, хребтом на жизнь зарабатывают.
Глава тридцать девятая
Ближе к середине лета животик у Евы заметно округлился (талия-то — тонюсенькая была), а сама она начала капризничать. Нет — никаких просьб/требований в стиле — «Милый, а достань-как мне устриц. Ну и что, что до ближайшего моря почти тысяча километров!», всё гораздо проще — ей было скучно.
От скуки она начала заниматься откровенной ерундой, по сравнению с которой беседки в пе… дворце — прямо-таки образец логики и здравого смысла. Ну а что поделать? Ей ведь теперь нельзя было даже Оборачиваться, вот и скучала бедолага.
Учёба и исследования — замечательно, но беременность сказывалась и жёнушка теряла концентрацию и внимание, стало тяжело заниматься чем-то серьёзным — мысли стали «тяжёлыми» — по её словам. В итоге я просто заказал через Вилена развлекательную литературу и учебники для начинающих (совсем начинающих) по всем разделам магии — вроде как и полезное содержание, но серьёзными трудами назвать точно нельзя.
Какие именно развлекательные? Ну уж точно — не классики мировой литературы. Во первых — она давно их перечитала, как и положено женщине из семьи «с положением в обществе». Ну а во вторых… Война и Мир или детективы Чейза читались сейчас… Да никак не читались! Так что — натащил ей записок путешественников, шатавшихся по миру после Катастрофы, да мемуары известных личностей (известных в Сарматии) из городского архива. Пусть литературными достоинствами они редко блистали, да и были в большинстве своём рукописными, но интересно — всё-таки свидетели и участники важных событий.
Сейчас она лежит на тахте, застеленной медвежьей шкурой и лениво листает мемуары одного авантюриста. Почерк у него — ужасный, но литературный дар высок, так что милая придумала специальное плетение, сканирующее и распознающее подобные «каляки». Второе плетение «переписывает» информацию в тетрадь, но самое забавное — только в виде архаичной глаголицы. Это не страшно — знаем её оба, но почему?
— Слушай! — Говорит жена и начинает зачитывать отрывок вслух:
— «Горгулья была сравнительно небольшой — в Фессалии я сталкивался и с более крупными экземплярами, но шустрая, зараза! Крепость тела у них почти каменная, а вес очень маленький, так что пробить шкуру совсем непросто. В Фессалии так погиб один знатный воин, поверивший в сказки о том, что созданы они из камня — и в качестве вооружения взявший тяжёлую секиру и шестопёр.
Удары его только отбрасывали чудищ, не принося заметного ущерба, а вскоре он выдохся и замедлился — вот тут-то они и отыгрались. Я же, пусть и уступая ему в умениях воинских, превосходил в умении думать — и вооружился в итоге узким мечом, тесаком да коротким копьём — и выбрался из подземелий живым, да с изрядными сокровищами.»
— Вот жеж блядь, — вырвалось у меня от неожиданности, — ещё и горгульи какие-то. Вроде и облетел едва ли не пол света, а как-то не сталкивался — так, слухи одни.
«Благородный сэр» оказался личностью неординарной — настоящим паладином, одним из первых причём. Правда — весьма своеобразным. Настолько, что на его могиле в качестве эпитафии[131] можно было бы написать — «Он странствовал по миру, причиняя справедливость».
Понятия о справедливости у него были свои — и достаточно своеобразные, но — были. Сэра изрядно помотало по миру — настолько, что в Арконе его воспринимали как безусловно великого воина, не слишком при этом веря рассказам. Байки здесь (и не только здесь) — едва ли не национальный спорт.
Я же прекрасно видел — не врёт. Некоторые, совершенно абсурдно выглядящие вещи, описанные в мемуарах, я и сам наблюдал, так что — да, несомненный Герой, пусть и не признанный в своём Отечестве.
Решил восстановить справедливость и разыскал потомков, живущих в Арконе и окрестностях.
— Случайно наткнулись — и обомлели. Пишет талантливо, герой великий, — нарочито громко говорил я, вручая родне «отсканированный» вариант.
— На таких вот мемуарах только и воспитывать героев.
Вылезла какая-то худая, желчного вида баба средних лет. Именно баба — неприятное лицо, прямо-таки с первого взгляда видно — сплетница и склочница.
— Да байки эти вся улица знает! — Нагло и одновременно робко (нагло — потому как привыкла «горлом» брать, робко — потому как не с соседом разговаривает, а с фэйри) начала она разговор неожиданно приятным голосом, который портили визгливые нотки.
— Байки это, пусть и интересные.
Смотрю на неё как… Нет, не как солдат на вошь — как на низшее существо — и продолжаю:
— Многим событиям я и сам свидетелем был, пусть и не сталкивался лично с вашим дедушкой — настоящий герой.
С новоявленными знакомыми посидели душевно — вместе с половиной улицы. На фига? Ну во первых — почему бы и нет, а во вторых — репутация. Случись что — им чисто психологически будет сложнее поверить, что я злодей.
Ситуация с кочевниками возникла не то что неожиданно, неожиданным было то, что в качестве дипломата дед назначил меня.
Несколько объединённых кочевий орков вторглись в зону интересов[132] Сарматии, перекрыв торговый путь и осев у реки. Формально они не делали ничего такого (серьёзного), за что им можно было бы объявить войну, но вот неформально — гадили по мелкому, но часто.
Во первых — проезжающие торговцы рассказывали нелицеприятные вещи. Орки мешали проезду, всячески вымогая «бакшиш». Им хватало ума не делать это напрямую, но палки в колёса несговорчивых торговцев вставлялись серьёзные. Кому же понравится, что путь, занимающий ранее пару дней, приходилось преодолевать неделю? Особенно если товар может испортится. А может «испортится» и скотина, запряжённая в возки…
Во вторых — гадили в реку. Именно В, а не как-либо символически. Несколько тысяч орков и полсотни тысяч голов скота, привольно расположившихся вдоль реки, загаживали её довольно основательно. Не то, чтобы были основания для серьёзной тревоги — до первого из городов Сарматии было почти двести километров, если плыть по реке, так что всё «добро» благополучно шло на корм рыбкам и водорослям. Однако опасность оставалась, да и гадили они очень уж демонстративно — явно рассчитывая оскорбить сарматов.
Было и во вторых, в третьих, в десятых… Ситуация осложнялась тем, что послать экспедиционные войска было проблематично — и дело даже не в формальностях. Просто прямой путь был непреодолим для конницы и тяжёлой пехоты — только для легко экипированных воинов. Ну и разумеется — никаких обозов. Кружной же — свыше двух тысяч километров.
— Ты полетишь как дипломат и одновременно средство силового давления, — говорил дед, разворачивая на столе карту.
— Понимаю, что не хотелось бы покидать жену, когда та беременна, но опасности как таковой нет. Всякое может случиться, это конечно, но так-то они настроены поторговаться, потребовав каких-то привилегий.
— Список для торга где? — Спрашиваю деда.
— Держи, — солидный такой томик получился… Пролистываю наспех… Нормально, грамотно составлен.
Дед задумывается о чём-то своём ненадолго, затем продолжает:
— На переговорах будешь не один — мы уже послали группу магов, так что встретишься там — и будет полноценное посольство. Ну и отобьётесь, если что.
— Срочность высокая?
— Нет, не раньше, чем через пять дней вылетать. Они как прибудут на место встречи, так дракончика выпустят. Пока он долетит, пока ты… Они как раз отдохнут да почистятся, пока ты прибудешь.
Киваю со вздохом — не слишком-то хочется, но надо. Для серьёзных переговоров нужна личность с высоким статусом — то есть царь/президент/каган. Ну и кто из них сможет БЫСТРО добраться до орков? Вот то-то и оно… Надо.
Ева/Уни не пришла в восторг от намечающейся миссии, но не стала устраивать скандал, понимая, что за принятие в Сарматию надо как-то расплачиваться — приняли-то меня, можно сказать, авансом… Однако свой «кусок» я урвал — выбил несколько торговых льгот для подданных. Не думаю, что лично мне с этого хоть что-то перепадёт, но лиха беда начало.
Несколько дней провёл за изучением вопроса и постоянным консультациями с Виленом и его помощниками. Если бы не соответствующий опыт — хрен бы разобрался во всём этом крючкотворстве. Вопросы дипломатии начал изучать практически сразу после работы гонцом — не раз приходилось решать какие-то вопросы. Поначалу мелкие, а там уже и до серьёзных дошло.
