Макс Брукс - Мировая война Z
Вы видели фильм, который снял о нас Элиот? Та сцена, где рядовые сидят вокруг костра и ведут такие умные разговоры, делятся планами на будущее и мечтами, да еще парень с губной гармоникой. Чушь, все было совсем не так. Во-первых — середина дня, ни костров, ни гармоники под звездами, и вообще все вели себя очень тихо. Но у каждого в голове крутилось одно: «Какого черта мы здесь делаем?» Теперь здесь дом зомби, и пусть бы так оно и оставалось. Нас всех подбадривали разговорами о будущем человеческого духа. Крутили речь президента, бог знает сколько раз, но президент не здесь, не у парадных дверей зомби. За Скалистыми горами спокойно. Так какого черта мы притащились сюда?
Где-то в час затрещало радио. Кинологи, их собаки встретили неприятеля. Мы вскочили, разобрали оружие и заняли места на линии огня.
Основа новой боевой доктрины — шаг в прошлое, как и во всем остальном. Мы выстроились в прямую линию в два ряда: один активный, один резервный. Резерв нужен, чтобы подменить кого-нибудь из первой линии, когда тот перезаряжает оружие. Теоретически, когда все либо стреляют, либо перезаряжают, мы могли укладывать зомби, пока не кончатся боеприпасы.
Мы услышали лай, собаки вели мертвяков к нам. На горизонте появились упыри, сотни упырей. Меня затрясло, хоть я не в первый раз встречал зомби лицом к лицу поел Йонкерса — участвовал в зачистках в Лос-Анджелесе, помогал в Скалистых горах летом, когда таял снег в ущельях. И каждый раз меня трясло чисто не по-детски.
Собак отозвали за линию огня. Мы переключились на «главный механизм заманивания». Теперь таким обзавелась каждая армия. Британцы использовали волынки, китайцы — горны, южноафриканцы звякали ассагаями и орали свои зулусские военные речевки. У нас был тяжелый металл. «Айрон Мэйден». Лично я не поклонник металла. Мне больше по душе классический рок. «Driving South» Хендрикса — самое тяжелое из всего, что я слушал. Но надо признаться: стоя там, на пустынном ветру, с «Тпе Тгоорег», отдающимся в груди, я проникся. Механизм заманивания предназначался, строго говоря, не для Зака. Он настраивал нас на бой, разрушал проклятие зомби, понимаете, не давал струхнуть, как говорят британцы. Я пришел в себя и, держа винтовку наготове, не спускал глаз с растущей, накатывающей орды. Мне хотелось кричать: «Ну, иди сюда, гребаный Зак, займемся делом!»
Как только они вплотную приблизились к столбикам, музыка начала стихать. Командиры групп закричали: «Первый ряд, готовсь!» Первый ряд встал на колено. Последовал приказ «целься!», а потом, когда мы затаили дыхание, когда заглохла музыка, прозвучало: «ОГОНЬ!».
По первому ряду пробежала рябь, загрохотали выстрелы, падал каждый упырь, зашедший за первые столбики. У нас был строгий приказ: валить только тех, что пересекают линию. Остальных — ждать. Мы тренировались месяцами и теперь действовали инстинктивно. Сестра Монтойя подняла оружие над головой — сигнал, что у нее пуст магазин. Мы поменялись местами, я снял винтовку с предохранителя и нашел первую цель. Нуб,[80] умерла не больше года назад. Грязные светлые волосы висели кусками на загрубевшей коже. Вздувшийся живот рвался из-под выцветшей черной майки с надписью «Г — от слова гангста». Я прицелился меж ее сморщенных, молочно-голубых глаз… знаете, это ведь не сам взгляд затуманенный, просто глазные яблоки покрываются крошечными ранками от пылинок, а у Зака не бывает слез. Эти исцарапанные по-детски голубые глаза смотрели прямо на меня, когда я жал на спуск. Очередь опрокинула ее на спину, из дырки во лбу вырвалась струйка дыма. Я вдохнул, нашел следующую цель — и все, начал работать на автомате.
Нас учили стрелять по разу каждую секунду. Медленно, уравновешенно, как машина. (Начинает щелкать пальцами).
— На практике мы тренировались с метрономами. Инструкторы не уставали повторять: «Они ведь не торопятся, а вам зачем?» Это способ успокоиться, задать себе темп. Мы должны быть такими же медлительными роботами, как они. «Переплюньте зомби», — говорили нам.
(Скова щелкает пальцами).
— Стреляешь, меняешься, перезаряжаешь, делаешь пару глотков из походной фляжки, подхватываешь обойму у сэндлеров.
— Сэндлеров?
— Да, перезаряжающие команды, специальные подразделения, единственной задачей которых было следить, чтобы у нас не кончились боеприпасы. Мы брали ограниченное число обойм, а чтобы перезарядить каждую, уходило слишком много времени. Сэндлеры бегали вдоль ряда, собирая пустые обоймы, набивали их патронами из ящиков, а потом передавали тому, кто подавал сигнал. История такая: когда мы начали практиковаться с перезаряжающими командами, один из парней начал копировать Адама Сэндлера. Понимаете, «Водонос» — «Снарядонос». Офицеры не были в восторге от прозвища, но перезаряжающим командам нравилось. Сэндлеры спасали жизни, вышколенные, как чертовы балерины. Не думаю, что в тот день или ночь кому-то не хватило пули.
— Ночь?
— Они все шли и шли, настоящая «цепная атака».
— Так вы называете крупномасштабную атаку?
— Хуже. Вас видит один упырь, он идет к вам и стонет. В километре от вас другой упырь слышит стон, идет на него и стонет сам, чтобы его услышал еще один и так далее. Черт, если в округе их довольно много, если цепь не прервется, кто знает, из какой дали они подтянутся. Мы сейчас говорили только об одном на километр. А если их десять, сто, тысяча?
Они стали накапливаться, образуя жутковатый частокол у первой метки дальности, гора трупов, которая росла с каждой минутой. Мы выстраивали крепость из мертвецов. Теперь нам приходилось всего лишь простреливать каждую голову, которая появлялась сверху. Офицеры это предусмотрели. У них была такая штуковина вроде перископа на башне,[81] которая позволяла заглянуть выше стены. Еще они пользовались передачами со спутников в реальном времени и данными с разведывательных самолетов, хотя мы, рядовые, понятия не имели, что там видит начальство. «Лэнд Уорри-ор» остался в прошлом, и нам надо было только сосредоточиться на том, что видим перед собой.
Зомби начали подбираться со всех сторон, просачивались через стену или с флангов, даже с тыла. И опять офицеры подумали обо всем заранее. Нам приказали построиться в PC.
— Укрепленный квадрат?
— Или Радж-Сингх. Наверное, по имени парня, который заново изобрел это построение. Мы стали плотным квадратом, также в два ряда, транспорт и все остальное — посредине. Довольно опасная игра, отрезающая пути к отступлению. Правда, в первый раз в Индии это не сработало только потому, что закончились боеприпасы. Но мы не могли гарантировать, что с нами не произойдет то же самое. Вдруг офицеры оплошали, взяли недостаточно патронов или недооценили силы зомби? Повторение Йонкерса. И даже хуже, потому что на этот раз никто не выбрался бы живым.
— Но у вас хватило боеприпасов.
— Более чем. Машины наполнили под завязку. У нас была вода, была подмена. Нужны пять минут — просто поднимаешь винтовку, и один из сэндлеров подбегает, чтобы занять твое место на линии огня. Ты перекусываешь И-рационом[82] умываешься, потягиваешься, отливаешь. По своей воле передышки никто не попросил, но у нас были команды ПУ,[83] военные психиатры, которые следили за поведением каждого. Они находились рядом с нами с первых дней учений, знали каждого по имени и в лицо, и понимали, даже не спрашивайте меня как, когда напряжение боя начинало сказываться. Сами-то мы не догоняли, я так точно нет… Пару раз пропускал выстрел или стрелял через полсекунды вместо одной. Меня тут же хлопали по плечу, и я соображал: пора на передышку. Это на самом деле работало. Тут же возвращался в строй — с облегченным мочевым пузырем, успокоенным желудком, с чуть утихшей болью в мышцах и без судорог. Разница огромная, и всякий, кто думает, что мы протянули бы и без этого, пусть попробует стрелять в яблочко каждую секунду на протяжении пятнадцати часов.
— Как насчет ночи?
— Нам светили фары наших машин, мощные, покрытые красной пленкой, чтобы не портить ночное зрение. Единственное, что смущает в ночном бою, кроме красного света, так это свечение, которое появляется, когда пули входят в голову мертвяков. Вот почему мы назвали их «Черри ПАИ»: если химические компоненты заряда смешаны не совсем правильно, он загорается так ярко, что глаза зомби начинают светиться красным. Такое вот лекарство от запора, особенно позже, когда стоишь ночью на часах, а на тебя выходит какой-нибудь из темноты. Эти светящиеся красные глаза застывшие во времени за секунду до падения зомби. (Передергивается).
— Как вы узнали, что бой окончен?
— Когда мы перестали стрелять. (Смеется). Нет, это на самом деле хороший вопрос. Где-то около четырех утра наплыв стал спадать. Головы высовывались все реже. Стон утихал. Офицеры не сказали нам, что атака почти закончилась, но мы видели, как они смотрели в свои перископы, говорили по рации. Видели облегчение на их лицах. Наверное, последний выстрел прозвучал как раз перед рассветом. Потом мы просто ждали первых лучей.
