Сказки долгой зимы (СИ) - Иевлев Павел Сергеевич

Хрисина сидит за отдельным столом, но кашу ей дали ту же самую, разве что в самую первую очередь. Дождавшись, когда все получили кашу, она пробует свою, кивает, и люди приступают к еде. Столовую накрывает дружный стук алюминиевых ложек о железные миски. Завтрак проходит в молчании, но, когда все доедают и те же разносчицы выходят с ведром какого-то горячего напитка, главная дама призывает всех к вниманию.

— Поблагодарим Регулятора за сегодняшнюю кашу, — произносит она громко.

— Спасибо! — дружно отвечают собравшиеся.

— В этот день он послал нам вкус кракапиты, — продолжила Хрисина. — Что это значит? Ведь, как известно всем, Регулятор ничего делает просто так, каждое его слово наполнено глубочайшим смыслом, даже если мы не всегда способны его оценить. Чему учит нас кракапита?

— Не смешивать клубнику с селёдкой? — шёпотом предположил Ингвар.

Лиарна не удержалась и хихикнула, обратив на себя возмущённые взгляды.

— Кракапита, дорогие мои, учит нас, людей будущего, терпению. Однажды мы увидим вместо снега зелёную траву и, выйдя из врат убежища, унаследуем землю. Заветы Регулятора, дающиеся нам в иносказательной форме, только кажутся непонятными, каждое его слово ложится в душу тем кирпичиком, из которого построится новое, прекрасное общество, общество Порядка. До тех же пор нам следует блюсти этот порядок в себе, соблюдая заветы и учитывая толкования. Об этом мы ещё поговорим сегодня на вечернем собрании, а пока допивайте чай и приступайте к ежедневным трудам на всеобщее благо.

— Аминь, — добавил тихо Ингвар. — Господь любит вас, аллилуйя!

— Знакомая картина? — спросила Лиарна.

— Да так, флешбэки одолели. Чай тут вообще помои, кстати. Готовься, я думаю, после завтрака нам грозит аудиенция у верховной жрицы, или кто она.

* * *

— У меня нет никакой должности или звания, — поясняет Хрисина. — Я лишь скромная толковательница воли Регулятора. Помогаю людям обрести Порядок в душе через порядок в жизни.

— Да, у вас чуть ли не строем ходят. Сказали — коридоры драить, они драят.

— Вы это не одобряете?

— Ну, у вас тут хотя бы чисто.

— Да, да, вы же адепт хаоса, я помню. Вам такое и не должно нравиться.

— Не считаю себя адептом чего-либо, но и спорить не стану. Я весьма хаотичен по жизни. Но до вашего порядка мне, впрочем, дела нет. Устраивайте его как вам угодно.

— Тогда что вам тут нужно?

— Доступ в одно из закрытых помещений бункера для моей спутницы. Это главное.

— Тут есть закрытые помещения? Как интересно.

— Вам от них никакой пользы.

— Позвольте мне самой решать.

— Да на здоровье. Мы уедем, делайте что хотите. Можете считать, что мы посланы вам Регулятором.

— Вы напрасно иронизируете, — покачала головой женщина. — Замысел Регулятора включает в себя всё и всех, и многое из того, что кажется вам собственной волей или пустой случайностью, включено в его план. Даже ваш хаос, и тот часть его порядка.

— В таком случае, вы не будете против, если мы воспользуемся здешним интерфейсом?

— А если буду?

— Мы всё равно им воспользуемся, но в этом случае ваш порядок может оказаться частью моего хаоса. Увы, ситуация такова, что ответа «нет» мы не примем. Не рискуйте порядком, Хрисина. Оно того не стоит.

— Всё в замысле Регулятора, — ответила женщина, подумав. — Если он привёл вас сюда, то это тоже часть плана. Я не буду вам мешать, наоборот, помогу. В чём вы нуждаетесь?

— Нам бы не помешал бензин, — сказал Ингвар. — И вылечить нашего товарища.

— У нас есть топливо, и оно нам не очень-то нужно. Транспорта нет, да и ехать некуда. Ваш парень уже в лазарете. Что-то ещё?

— Разве что помещение, где мы сможем переночевать.

— Пустых комнат внизу хватает. Располагайтесь.

* * *

— Я каждый раз нервничаю, когда ты это делаешь, — сказал Ингвар Лиарне, укладывающейся на кушетку. — Суёшь свою башку в эту штуку. Ей, может, тыща лет, а ну как замкнёт?

— Я тоже предпочла бы лечь в кровать с тобой, — улыбнулась девушка. — Или помечать о ресторане, свечах и мосте над рекой. Но та женщина в чём-то права — мы часть большой странной истории и не распоряжаемся собой в полной мере. Я просто должна это делать, а ты надеешься, что я помогу тебе отсюда выбраться.

— Не только.

— Может, и не только. Обсудим это в ресторане при свечах. А сейчас мне пора погружаться в чужое прошлое.

— Это… больно?

— Нет. Это странно. Это дискомфортно. Это меня меняет. Это чужая тоска и чужая память. Я бы лучше потерпела боль. Впрочем, она тоже будет. Потом. Но мигрень для меня норма, я привыкла. Всё, ложусь. Посидишь рядом?

— Буду держать тебя за ручку, как хорошую девочку.

— Я не очень хорошая. Но ты держи.

* * *

— Как я тут…

— Отнёс тебя на руках. Хорошо, что ты тощая. Этот раз тебе как-то тяжело дался. Отключилась, села, а глаза мутные. Раз — и повалилась на пол. То есть повалилась бы, если б я тебя не поймал. Что за кино тебе показывали?

— Давай не сейчас, ладно? Расскажу, но потом, когда сама пойму, что видела.

— Твоё дело. Чаю? Каши? По головке погладить?

— Чаю. И погладить. Есть не хочу совсем.

— Чай сейчас согреется, клади пока свою голову мне на коленки. Почешу тебя за ушком и вообще. Вот так, и ещё вот так… легче?

— Да, спасибо.

— Ты отдыхай, отдыхай. Глаза закрывай, смотреть тут не на что. Стандартная комната, как везде. Сообщество местное странненькое, но вроде бы не агрессивное, так что никто тебе не помешает, приходи в себя. Плохое что-то увидела?

— Не плохое даже, а… Не знаю. Правда, давай завтра. Совсем сил не осталось.

— Конечно-конечно. Вот, чай готов. Налить?

— Да, если несложно, — сказала Лиарна, садясь. — Как там Деян?

— Не знаю, в лазарете пока. А что?

— Нам нельзя больше задерживаться. Я думала, у нас полно времени, но похоже, что его почти нет.

— Какие бы у них ни были крутые врачи, сомневаюсь, что они поставят парня на ноги к утру. Это вам не сосиской просроченной отравиться.

— Тогда нам придётся его оставить.

— Вряд ли он согласится, парнишка упорный.

— Значит, поставим перед фактом. Не побежит же он за нами пешком?

— Да, ты, наверное, права. Целее будет. Я обещал Милане за ним присмотреть, но здесь его шансы выжить, пожалуй, побольше будут. Вылечится, будет строем ходить на собрания, в названиях каши мудрость постигать. А там, глядишь, и домой вернётся, к жене и Юльче. Отъевшимся и помудревшим. Пойду, проведаю парня.

В коридоре жилого сектора Ингвар встретил Хрисину, которая, похоже, его поджидала.

— Откуда вы знали о скрытой части убежища? — спросила она требовательно.

— Моя лысая подружка немного разбирается в таких вещах, а что?

— После того, как она там побывала, что-то изменилось.

— Что именно?

— Слова Регулятора. Они стали другими.

Ингвар прислушался к тихому бормотанию коридорного динамика.

«…Пелагра, борусень, непросошка, ёжики, комплиментарный, жизорезь, бехторутка…»

— Как по мне, тот же случайный набор слов.

— Он никогда не был случайным, — покачала головой женщина. — Если бы вы слушали Регулятора так как я, день за днём, постоянно, то поняли бы это.

— Если бы я слушал такое постоянно, то рехнулся бы.

— В словах Регулятора есть определённый порядок, свои закономерности и смыслы. Это начинаешь замечать не сразу, но потом уже удивляешься, как мог их не видеть раньше. Есть и обратная связь — некоторые действия и события меняют структуру передачи, в ней появляются новые слова.