Побочный эффект - Панов Вадим Юрьевич

— Попробуй поговорить со своим.

Последовало несколько неудачных попыток, после чего Кравец вопросительно посмотрел на молодую женщину.

— Ты всё время забываешь, что мне принадлежит «MechUnited», — посетовала она. — Мы, конечно, не входим в Би-3, но у нас есть свои преимущества. Я заблокировала наши доппели, милый, так что забудь о свидетеле — нас никто не записывает.

— Как мы объясним скоропалительную свадьбу?

— Мы оказались заперты в этом ужасном месте, нам грозила смерть, мы растерялись и решили узаконить наши отношения.

Альбертина продумала всё, вплоть до мельчайших деталей.

— У нас нет отношений.

— Я от тебя беременна, милый.

— Что?! — А вот этого Кравец никак не ожидал.

— Не то чтобы я этого хотела, но всё должно выглядеть идеально. Все знают, что мы с тобой планировали династический брак, поэтому никто не удивится, узнав, что предварительно мы решили проверить, удовлетворяем ли друг друга в постели. Мы попробовали.

Выяснилось, что удовлетворяем, причём настолько хорошо удовлетворяем, что мы увлеклись и сами не заметили, как ты меня оплодотворил. Когда ты узнал о ребёнке, то предложил сыграть свадьбу. — Альбертина хлопнула ресницами. — Это было так романтично, милый…

— Ничего этого не было.

— Важно не то, было это или нет, а то — поверят в это или нет. А в мою историю поверят.

Кравец это знал.

— Доппель докажет, что ничего этого не было.

— Твой доппель будет настолько сильно повреждён, что не сможет ничего доказать. Что же касается генетической экспертизы, она покажет, что ребёнок — твой.

— Где ты раздобыла материал?

— Не составило никакого труда подкупить одну из твоих шлюх.

Шах и мат. Ребёнок из высшего сословия — это серьёзно, это не какой-нибудь бастард из гетто, у детей высших права появляются в момент зачатия и за их соблюдением зорко следят.

— Вакцина действительно существует? — угрюмо спросил Кравец. И снова вытер пот. И ещё ему показалось, что начали отниматься ноги.

— Будешь ты жить, будешь, — успокоила жениха Альбертина. — У ребёнка должен быть отец. Ты, Эдди, возможно, не самый лучший кандидат на эту роль, поэтому воспитывать нашего сына я буду сама, но никто не станет мешать вам видеться.

— Отец… — Кравец усмехнулся, машинально вспомнив своего отца: «Пришло моё время, папа…» — Покажи вакцину.

Альбертина достала из сумочки шприц.

— Надеюсь, ты не боишься уколов?

— Не боюсь.

— Тогда начнём с официальной части.

За ними действительно наблюдали: стоило Альбертине произнести фразу, как дверь отворилась, и в гостиную вошли двое мужчин в одинаковых чёрных костюмах. Первый оказался юристом, он разложил на столике бумаги, которые предстояло подписать старым дедовским способом — авторучкой; второй остался у дверей.

— Кто он? — отрывисто поинтересовался Кравец, ставя подписи в указанных юристом местах.

— Священник. — Альбертина мягко улыбнулась. — Как и всякой невесте, мне хочется, чтобы этот день длился вечно, но время поджимает.

— Если что, я никуда не тороплюсь.

— Торопишься, милый, и гораздо больше, чем я.

Кравец помрачнел, а поставив последний автограф, сообщил:

— Кажется, у меня поднимается температура.

— Это от волнения. — Альбертина поднялась с кресла. — Святой отец, вы не забыли кольца?

— Как я мог? — Священник подошёл ближе. — Нужен второй свидетель.

— Я как раз тут. Извините, немного задержался по службе. — Янг аккуратно прикрыл за собой дверь и протянул Альбертине букет белых роз. — Ваш аксессуар, миледи.

— Вы весьма внимательны, Джереми.

Янг склонил голову.

— Я должен был догадаться, что ты в деле. — Кравец покосился на невесту. — Ты всё предусмотрела.

— Поэтому я стану тебе идеальной женой. — Она провела рукой по щеке жениха. — А ты мог бы хоть сегодня побриться, милый.

— Я слишком потный для всего этого, — отозвался Кравец, занимая своё место.

Церемония не заняла много времени. Помимо стандартных фраз, прозвучало, что она проходит «в момент ужасной катастрофы» — так священник отдал дань происходящему. Точнее, намеренно подчеркнул происходящее, не забыв добавить, что для него «большая честь соединить любящие сердца именно сегодня, показав всему миру, что нет в мире силы, способной превзойти Любовь». Невеста была взволнована, жених задумчив. Кольца подошли идеально.

Когда с формальностями было покончено, и гости покинули гостиную, оставив влюблённых наедине, Кравец резко посмотрел на жену, и Альбертина без напоминаний протянула ему шприц.

— Сука. — Он ловко сделал себе инъекцию, бросил шприц на столик и прошёлся по комнате. — Сука.

— Не стоит благодарности, милый, — прощебетала новобрачная.

— Почему мои часы показывают одиннадцать утра?

Последние события показали Кравецу, как важно быть внимательным.

— Потому что мы сыграли свадьбу утром, милый, — ответила Альбертина. — Почти сразу после того, как узнали о вирусе и о том, что нас не выпустят из Москвы.

— Почему утром? — нахмурился молодой муж.

— Потому что после обеда ты умер.

— Что?

— Ну, так получилось, милый. — Она смотрела ему прямо в глаза. — Чёртов вирус.

— Я продолжаю потеть.

— Скоро прекратишь.

— Но мы договорились! — Его стала бить крупная дрожь. — Ты пообещала!

— Я даже планировала исполнить обещание, но поразмыслив, поняла, что не могу тебе доверять. — Альбертина глубоко вздохнула. — Да, есть юридические документы, есть свидетели, будет общий ребёнок, но вряд ли всё это заставит тебя отказаться от мести. Ты набросишься на меня сразу, как только окажешься вне опасности. Поэтому я решила подстраховаться.

— Ты называешь это страховкой? — Кравец посмотрел на свои руки.

— Да, я называю это страховкой. Но ты можешь звать разломом — так точнее.

Он сделал шаг к молодой жене, планируя напасть на неё и, возможно, при определённой удаче, успеть сломать ей шею, но закричал от боли. И от ужаса — глядя на багровые линии. И снова от боли.

Дверь приоткрылась, и в комнату заглянул Янг.

— Уже можно?

Альбертина ответила выразительным взглядом, Джереми мгновенно скрылся. Кравец упал, пару раз дёрнулся и затих. Альбертина вздохнула, затем поднесла руки к вискам и громко закричала. Дверь распахнулась, и в комнату влетел Янг:

— Что произошло? О боже, Эдди…

Джереми был не очень хорошим актёром, но в данных обстоятельствах и его способностей было более чем достаточно.

* * *

Первыми на улицы вышли простые люди: злые, агрессивные, напуганные, отчаявшиеся… И крушили они всё подряд только ради того, чтобы крушить. Никакой другой цели. Никаких других мыслей. И в принципе — никаких мыслей, только эмоции, которые и превратили их в зверей. Это были простые люди, которых без труда разгоняла полиция, но разогнать окончательно не могла: после коротких стычек погромщики бросались врассыпную и собирались на соседней улице, вновь превращаясь в озлобленную толпу. А вскоре и разбегаться перестали — когда среди них появились профессиональные уголовники. Оценив уровень охвативших Москву волнений и почуяв запах наживы, бандиты решили рискнуть: и здоровьем, и возможностью попасть под полицейский огонь. Жадность победила осторожность, и среди погромщиков появились группы вооружённых людей в респираторах и медицинских комбинезонах. Только они, в отличие от настоящих погромщиков, не собирались уничтожать то, что могло стать добычей, они жадно хватали всё, что представляло хоть какую-то ценность, и не стеснялись вступать в перестрелки с полицией.

— Стоять!

— Стоять, сказал!

На этой неширокой улице оказалось много препятствий: разбитые и брошенные мобили, перевёрнутые муниципальные роботы, трупы и даже выброшенная из окон мебель — диваны и столы. Оказавшись на ней, Иван был вынужден сбросить скорость, чем и решили воспользоваться четверо вооружённых громил. Им настолько понравился мощный внедорожник, что они просто вышли на дорогу и потребовали его отдать, изрядно удивив своей непосредственностью видавших виды детективов. Терри ответил на единственном доступном им языке: открыл установленный на крыше «багажник» и продемонстрировал бандитам готовый к бою браунинг. Демонстрация получилась яркой и доходчивой: сообразив, что «гражданский» внедорожник отнюдь не гражданский, мародёры поспешили прочь, и Уваров без помех провёл машину через опасный участок.