Андрей Левицкий - Нашествие. Москва. Буря миров
Здесь были две двери: та, через которую они вошли, и другая, у стеллажа. Яков толкнул ее стволом ружья, заглянул, потом шагнул в проем. Кир, набрав пригоршю гаек из коробки, вошел за ним. Во второй клетушке уместились две койки, между ними — стол и стул без одной ножки. На столе пожелтевшая газета с рыбьими хребтами, а рядом, разложенные длинным зигзагом с отходящими в стороны «ветками», костяшки домино.
В дальней стене, рядом с вешалкой, где висели ватники, виднелась очередная дверь. Яков сразу пошел туда, а Кир присел на край койки. В комнату шагнул Леша. Вдвоем с Яковом они попытались открыть дверь — она немного сдвинулась и застряла.
— Кирюха! — позвал Леша.
Вздохнув, Кир подошел к ним, посветил в щель фонариком.
Снаружи было просторное помещение, заваленное всяким металлическим хламом, который громоздился до потолка и мешал двери раскрыться.
— Выше посвети, — сказал Леша и снова раскашлялся. Прижимая ко рту кулак, невнятно заговорил: — Лестницу вижу. Широкая, наверх идет… По всему — до поверхности недалеко совсем.
— Но как открыть? — возразил Кирилл.
Леша попятился и сел на койку.
— Там баллон есть, — заметил он неопределенно.
Яков вопросительно посмотрел на него, потом на Кирилла. Помедлив, тот произнес:
— Пропан-бутан, сжиженная смесь двух нефтяных газов, не ядовит, при смешении с воздухом образует взрывоопасную смесь.
— Вот именно, — подтвердил Леша. Голос у него был совсем слабый, едва слышный. — Именно что взрывоопасную. Можем спрятаться на складе, тут поджечь тряпье, баллон открыть…
— Опасно, — сказал Кир.
— Да жизнь-то теперь вообще опасная пошла. А как еще? Там, за лестницей, ход наверх точно есть.
— Тот ход тоже может быть чем-то перекрыт, — возразил Яков. — Но вообще, конечно, отчего бы и не взорвать?
— Ну вот, значит, подтащим его, — говоря это, Леша выпрямился. Взмахнул руками и вдруг повалился вбок. Если бы он упал назад, то очутился бы на койке, а так рухнул прямо на пол, ударившись головой о стену.
— Леша! — вскрикнул Яков, бросаясь к нему.
Кир тоже поспешил к старику. Тот кашлял, сжимая горло, пытался вдохнуть, извивался, выпучив глаза.
— Леша, как ты?! Леша!
Они подняли его, положили на кровать. Кир отнял руки старика от шеи. Леша засучил ногами, резко сел, едва не врезав ему лбом по носу, — и наконец с сипением втянул воздух.
— Дыши, Лешенька, дыши! — Яков трясущимися пальцами пытался открыть фляжку. — Может, воды? Или не надо? Леша, как тебе помочь?!
Старик вдохнул снова — теперь это далось ему легче, — выдохнул, вдохнул…
— Это все из-за подземелий, из-за воздуха местного, спертый он тут, нехороший! — сокрушался Яков.
Они снова уложили Лешу на койку, и Кир накрыл его варханским плащом. Старик, слабо цапнув Якова за плечо, заставил того нагнуться, и прошептал:
— Передохнуть бы, Якуша. Немного… совсем… потом… потом взорвем…
— Отдохни, отдохни! Надо тебе сейчас что-то, ты скажи? Поесть хочешь?
Леша покачал головой.
— Ему глотать должно быть больно совсем, — заметил Кирилл.
— Попить дай, — шепнул Леша.
Сделав несколько глотков из фляги, он прикрыл глаза и затих. Яков, попятившись, сел на койку рядом с Кириллом, успевшим снять рюкзак.
— Значит, отдохнем тут немного, Кир Иванович. Я понимаю, не нравятся тебе эти подземелья, но мы сейчас к цели ближе, чем раньше.
— Да мы крутились туда-сюда, зигзагами ходили, — возразил Кирилл.
— Но все равно на юго-восток двигались.
Кирилл молча изучалстену перед собой. Леша на другой койке тихо сопел.
— Ведь железный человек, — шепотом посетовал Яков. — Другой бы уже в больничке на химиотерапии загибался, а он живет. Каким мужиком крепким был — сутками мог идти, да по джунглям. А теперь…
Он повернул голову к молчащему Кириллу, помедлив, спросил:
— Что, Кир, надоели мы тебе оба? Два безумных старикашки…
— Ты еще не старик, — возразил Кирилл.
— Но близок к этому.
— Туда глядите, — прозвучало рядом, и они посмотрели на Лешу.
Тот лежал навзничь, подняв руку с вытянутым указательным пальцем.
— Лешенька, ты бы отдыхал! — всполошился Яков.
— На том свете отдохну. — Старик сел, придерживаясь за стену, спустил с койки ноги. — Говорю же: поглядите вверх.
В потолке над его койкой был большой ржавый люк.
— Попробуем туда, — решил Леша. — Или так пролезем, или взорвем.
Глава 22
Пленник присел, мазнул пальцем по лицу там, где из разбитого Багрянцем рта текла кровь, и попытался нарисовать что-то на полу башенки. Остальные наблюдали. Чужак сморщился, когда стало ясно, что с рисунком ничего не выйдет, поднял на них взгляд и сказал, улыбаясь:
— Пенц.
Они молча ждали, что будет дальше.
— Пенц! — повторил чужак настойчиво и снова улыбнулся. — Пенц мека!
Он сделал вид, будто пишет на полу, стукнул себя в грудь.
— Мека. Пенц. Дака.
— Дать тебе карандаш? — спросил Игорь. — Хочешь нарисовать что-то? Написать?
— Пенц!
— Пусть на стене нацарапает, — пробурчал Хорек и, недоверчиво глядя на пленника, ногой подтолкнул к нему валяющийся на полу ржавый гвоздь.
Чужак сразу все понял — схватил его и стал корябать какие-то знаки.
— Это ж змеюка! — объявил Багрянец, приглядываясь. — Такую мы видели у него на этом… на рисунках, ну, в коже той свернутой.
Он пояснил удивленно молчащим спецам:
— Только там змеюка себя за хвост кусала, а тут нет.
Действительно, изображенная чужаком тварь, свернувшаяся овалом, разинула пасть, но до своего хвоста не дотянулась — оставалось небольшое расстояние.
— Что это такое? — спросил Хорек. — Почему такая змея?
— Змея, кусающая саму себя за хвост, это символ, — пояснил Игорь.
— Чего за символ?
— Бесконечности, кажется. Не помню, никогда этим не интересовался.
Чужак повернулся, и Хорек отскочил от него, схватившись за пистолет.
— Спокойно! — велел Игорь.
Пленник развел руки насколько позволяли наручники, потом свел их вместе и двумя пальцами ткнул в пространство между пастью и хвостом змея на стене. Снова развел руки.
— Бузбарос. Бузбарос валд! Вархан валд десатрат. Десатрат — бох! Бох! Бузбарос ата валд. Ата!
— Не понимаю совсем, — засопел Хорек. — Чего он болтает, гад? Бузбарос ата валд — это чего такое?
— Ата валд! Валд! — пленник снова широко развел руки и снова ткнул пальцами между пастью и хвостом змея.
— Может, «валд»- это как «ворлд», то есть мир? — предположил Игорь.
— А ата — еда? Он тогда хочет сказать, что весь мир между зубьями там у него?
— Между какими еще зубья… А, между зубами.
— Да, да, между зубами змеюки этой, ну, бузбароса…
— Бузбарос! — закивал чужак.
— И он его — ата, — добавил Хорек и закричал, когда чужак сунул гвоздь в карман шаровар. — А ну отдай! Командир, он хотел его спереть, а потом кого-то убить! Или наручники раскрыть!
Пленник после вопля Хорька поспешно протянул гвоздь, который парнишка забрал с победным видом. Чужак вопросительно глядел на людей. А они на него. В конце концов он часто закивал и присел на корточки, звякнув цепочкой о пол.
Игорь повернулся к спецам, и Курортник, переглянувшись с Лабусом, сказал:
— Нам двоим надо поговорить. Вы вниз пока спуститесь.
Внимательно оглядев их, Сотник кивнул:
— Ладно, решайте. Но пленник наш, уводим его с собой. Ждем внизу десять минут, потом уходим… либо с вами, либо без вас.
— Нам и пяти хватит, — хмыкнул Лабус.
Хорек хотел сам вести чужака, держа за конец цепочки, но Игорь велел заняться этим Багрянцу. Они спустились в церковный зал, через дверь вышли во двор, и мальчишка, оглянувшись на башенку, зашептал с напором:
— Командир, давай мы с ними! Они крутые!
— Так они еще могут с нами не захотеть, — возразил Багрянец, подтолкнув чужака к поддонам с кирпичами. — Видишь же: совещаться начали.
— А надо сказать им: мы с вами, и всё тут! Или… Опять там едут!
Они присели, Павел ударом кулака под колено заставил чужака опуститься на корточки, потом вообще опрокинул его на землю.
По улице двигалась колонна, но другая, состоящая из «химического танка», тачанки, броневика и пеших. Миновав сквер, машины начали плавно поворачивать к церкви. Игорь приказал Багрянцу:
— Тащи гранатомет из автобуса! Цепочку Хорьку брось!
Павел, низко пригибаясь, рванул к дверям. Донеслась команда, и приближающиеся чужаки начали доставать из сумок противогазы, натягивать на головы.
Багрянец появился вновь, он волок трубу гранатомета и зеленый ящик, на плече висели два АК, на другом — сумка.
— Командир, только две гранаты!
