Вечные каникулы (ЛП) - Эндрюс Скотт Киган

Вся драка длилась около пяти секунд.

Мак перекатился и встал на ноги. Нортон лежал на месте, держась за сломанное горло и ловя ртом воздух. Собравшиеся Кровавые Охотники торжествующе заревели.

Показателем того, насколько я привык к подобным вещам является то, что пока все смотрели, как умирает мой лучший друг, я решил воспользоваться возможностью завладеть выброшенным пистолетом Мака. Я нырнул вперёд, приземлился на больную руку, и потянулся к оружию не совсем здоровой рукой. Ага, наркотики отпустили. Было больно.

Охранник Гарет шагнул вперёд и пнул меня в подбородок раньше, чем я успел дотянуться до оружия. Я улетел со сцены спиной вперёд. Упал я на пол зала рядом с Нортоном. Мы посмотрели друг другу в глаза. В его широких умирающих глазах я видел страх, панику и ужас. Толпа продолжала восторженно кричать.

Надо мной нависла ухмыляющаяся зомбиподобная рожа Мака.

— Прекрасно, — произнёс он, перекрикивая шум. — Ещё одно тело ради дела. Надеюсь, ты гордишься.

В этот момент я, наконец, смирился. Нам конец. Полный. У меня не осталось никакого толкового плана, на который можно было бы опереться, ни одной ловушки, которую можно было бы захлопнуть, ни одного аргумента, который можно было бы выдвинуть. Я ощутил темнейшее, чернейшее отчаяние. Я не мог плакать или молить о пощаде. Не будет больше саркастических замечаний и легкомысленных оскорблений. Мои друзья мертвы, либо захвачены в плен. Я сломан и сломлен. Уничтожено всё, чего я старался достичь. Я подвёл друзей, отца, себя самого. Я мог лишь смотреть в лицо красиво обставленной смерти. И я был не против. Это будет, своего рода, успокоение.

Я восстановил дыхание и встал. Мак смотрел на меня, сидя рядом с остывающим телом Нортона. Его единственный глаз торжествующе светился. Я плюнул в него. Он лишь рассмеялся.

Я посмотрел за его спину на стоящих на коленях пленников. Лицо Роулса представляло собой маску холодной ярости, Грин хныкал, миссис Аткинс тупо смотрела перед собой. Мне хотелось сказать им, что мне жаль, только всё это нихрена не значило.

— Неудачник, — бросил Мак, подзуживая меня. Я не ответил.

Дэвид призвал к тишине и шум прекратился. Глава культа встал и обратился к нам:

— Брат Шон оказал большую честь нашему крестовому походу. Он вывел нас из затворничества и указал истинный путь. И теперь, братья и сёстры, он привёл нас в убежище и святилище, где избранные будут пребывать в ожидании окончания Скорби. Это место, некогда бывшее школой, станет маяком надежды для всего мира. Здесь дети будут обучаться под нашим наставничеством, постигать истинный путь. Здесь мы будем готовить последователей и пилигримов, проповедников и жнецов. Доброе слово разольётся из этого места подобно наводнению, оно смоет с нашей земли весь скот и убережёт нас. Аллилуйя!

Кровавые Охотники вторили ему в ответ. Дэвид указал на меня.

— Приведите это дитя ко мне.

Я не стал ждать, пока меня схватят и потащат. Я сам подошёл к ступенькам и снова поднялся на сцену.

— Нет! — закричал Мак. — Ты мне обещал! Ты сказал, мне будет можно!

Дэвид одним взглядом заткнул Мака и повернулся ко мне.

— Молодой человек, — произнёс он. — Вам была предоставлена возможность присоединиться к нам, но вы это предложение отвергли. Вместо этого вы попытались заткнуть мой священный голос. Подобное не остаётся безнаказанным. — Он указал на людей у стен. — Принесите верёвку.

Те даже не пошевелились, они просто протянули руки и верёвка оказалась в их руках, словно преподнесённая богами. Один охранник поднялся на сцену с одним концом в руке. Верёвка тянулась легко, поскольку под потолком она проходила через блок. Дэвид взял веревку, наклонился и обвязал её вокруг моих ног.

Он сделал знак охраннику, тот отошёл к стене и распутал другой конец верёвки, намотанный вокруг металлического штыря. Затем он натянул её и мои ноги вздёрнулись вверх. Я ударился лицом о пол. Я ощутил, как во рту треснул зуб. Меня подняли в воздух и тянули, пока моё лицо не оказалось на уровне головы Дэвида.

В толпе я заметил Мака. Он выглядел возбуждённым.

Дэвид медленно и аккуратно разделся догола. Затем он взял из рук охранника нож и встал по центру сцены. Он расставил руки в стороны и обратился к толпе:

— В фонтане жизни я буду перерождён.

Кровавые Охотники отозвались:

— Обереги нас.

— Кровью агнца очищен я буду.

— Обереги нас.

— От источника поветрия исходит спасение наше.

— Обереги нас.

— Жизнь за жизнь. Кровь за кровь.

— Обереги нас.

Он повернулся ко мне, обхватил мою голову и приблизился, чтобы поцеловать.

— Я тебе губы нахуй откушу, — прорычал я.

Он отпрянул.

— Благодарю тебя за этот дар, — сказал он.

И вдруг правая часть его головы перестала существовать. Он потянулся к лицу, словно удивлённый тем, что что-то укололо его в щёку. Кто-то в толпе начал верещать. Ладонь Дэвида коснулась раны, он поднёс окровавленные пальцы к лицу, силясь их рассмотреть. Он издал лающий смешок и произнёс:

— Как по волшебству!

И упал набок.

По правую сторону от сцены стоял Мак с дымящимся пистолетом в руке.

— Ты обещал! — выкрикнул он лежащему Дэвиду. — Ты обещал, блядь! Он мой! Я тебе говорил, и ты пообещал!

Падший глава культа склонил голову, чтобы взглянуть на Мака. Он издал тихий булькающий смешок, из его рта запузырилась кровь.

— Теперь спасён, — проговорил он, после чего его голова запрокинулась и он умер.

Пока всё это происходило, я краем глаза ухватил движение открывающейся двери на балконе. Я не смог разглядеть, чтобы кто-нибудь входил. Дверь не закрылась, но качнулась, как будто входил кто-то ещё. Затем она ещё несколько раз качнулась, прикрылась, а потом распахнулась вновь. На балкон актового зала выползали люди, прячась за деревянными перилами. Что там, блин, творится?

Стук головы Дэвида о доски вывел охранников из состояния шока, они вскинули мачете и побежали к Маку. Он их пристрелил. Они ещё падали, а он уже повернулся к толпе и выстрелил над головами.

— Заткнулись нахуй! — выкрикнул он. Повисла тишина. — Теперь я тут главный, ясно? Ты! — Он указал на охранника у стены. — Срежь его.

Кровавый Охотник не пошевелился. Мак прицелился в него.

— Живо!

Тот так и не сдвинулся с места. Мак задумался, решая, как поступить перед лицом откровенного неповиновения.

В его голове, словно, прояснилось и он осознал, куда его завела собственная необдуманная ярость. Он только что убил религиозного лидера толпы безумных до зубов вооружённых каннибалов. И все они смотрели прямо на него.

— Неплохо, Мак, — сказал я. — Отличный ход.

Раздался всеобщий рёв, гортанный взрыв ярости, которым разразились все присутствующие в зале Кровавые Охотники. Затем они бросились на него. Они могли бы его и пристрелить, но, полагаю, в этом жесте было какое-то желание причинить боль лично, необходимость самим ощутить наносимые пинки и удары. Некоторые даже во время бега отбросили оружие. Подобно потоку культисты обогнули сцену слева и справа и по ступенькам поднялись наверх. Про меня совсем забыли. Мак выстрелил, свалив одного из них, но всё это было бессмысленно. Они набросились на него, а он закричал, исчезая под градом ударов.

Два события произошли одновременно. Мальчики и мужчины, бывшие пленниками, выбежали вперёд и похватали брошенное оружие; а на балконе над нами появилась армия девочек.

Прямо напротив меня на балконе стояла Матрона и целилась вниз из автомата. Слева и справа от неё, окружая зал с трёх сторон, стояли пятнадцать одинаково вооружённых девушек.

Я заметил, как Роулс восхищённо поднял взгляд. Затем он посмотрел на сцену и широко улыбнулся.

— Огонь! — выкрикнул он.

Все девочки одновременно принялись поливать свинцом толпу Кровавых Охотников. К ним присоединились мальчики и мужчины с подобранным оружием.

У Кровавых Охотников не было ни единого шанса. Это была бойня. Некоторые из них осознали происходящее и пытались стрелять в ответ, но натиск был слишком яростным, огонь слишком плотным. Стрельба, казалось, длилась бесконечно, ей аккомпанировало стаккато стреляных гильз, бьющихся об пол. Грохот достиг крещендо, а затем потихоньку начал стихать по мере того, как пустели обоймы, а потом и вовсе прекратился. Всё вокруг заполнилось дымом и запахом кордита, опустилась тишина.