Юлия Зонис - Время Химеры Геном Пандоры
- Сыграть во что?
- Вы были в бойскаутах? Очень американская штучка, бойскауты, почти как яблочный пирог и «Волмарт»... Ах, впрочем, что же это я? Вы ведь из России, значит, не бойскауты, а пионеры...
Вечерский устало прикрыл глаза.
- Дориан, я родился в девяносто пятом. Как вам отлично известно, никаких пионеров тогда давно уже не было.
- Хорошо, - покладисто согласился Бессмертный. - Вы не были в бойскаутах и в пионерах тоже не были, но, возможно, слышали про игру «Правда или поступок»?
- Да, слышал.
- Отлично. Сыграем. Тот из нас, кто откажется отвечать на вопрос или сделать то, что предложит другой игрок, проиграл. Если проиграю я, вы получите людей и экипировку для вашей экспедиции.
- А если я?
- Если проиграете вы - я вас убью. Прямо здесь и сейчас. Согласны?
Да он совершенно чокнутый, с холодком в груди понял Вечерский. Он, казавшийся мне самым вменяемым из второго поколения, ничуть не лучше остальных. Интересно, если я соглашусь на его условие и если я проиграю, в какой зачет в какой безумной таблице пойдет моя смерть? Или у них нет таблиц? Или они играют не ради спортивного интереса даже, а из чистой любви к искусству, или еще хуже - от скуки?
- Я согласен, - сказал Вечерский.
Маска захлопала в ладоши, как малыш при виде рождественской елки.
Перед зверем протянулся мост. Длинный мост, под которым грохочет река, но грохот реки перекрывает рев огромного водопада. Над двойной его белой громадой стоит облако водяных капель, и зверь фыркает - он не любит воду. Мост забит машинами. Мертвыми машинами, проржавевшими во влажном воздухе. Ржавчина и труха. Зверь фыркает еще раз и вспрыгивает на крышу ближайшего автомобиля. Крыша едва не проламывается под его тяжестью. Когти царапают железо, и железо жалобно скрипит - но зверь уже перескакивает на соседний пикап, и несется дальше, дальше, под хруст и ропот крошащегося металла. Дальше, туда, где чернеют развалины казино, где нет ни одного огня - лишь белые крапинки звезд, размытых и тусклых в облаках водяного пара.
- Одно дополнительное условие. Если выбираем «поступок», вы не можете попросить меня финансировать вашу экспедицию, а я не могу попросить вас размозжить голову о стену. Вообще, давайте так - все, что мы требуем сделать, должно быть сделано в пределах этой комнаты.
- Хорошо, - нетерпеливо согласился Вечерский. - Кто начинает?
- Начинаю я. И, извините, я уже задал вопрос, так что придется нам слегка отступить от правил. Считайте, что вы выбрали «правду». Итак, вы любили Морган?
Вечерский стиснул зубы. Ну конечно. Весь спектакль Бессмертный затеял ради того, чтобы удовлетворить свое поганое любопытство. Он ведь не привык слышать «нет», этот избалованный сукин сын, называющий себя Дорианом.
Их с Самантой познакомил генерал Грегори Амершам, вездесущий Амершам, Генерал-Куда-ни-Плюнь Амершам. Вечерский очень легко мог представить, как почти сотню лет назад на его бывшей родине такие вот Амершамы (хотя, возможно, звали их Воробьевыми или Синицыными) опекали закрытые шарашки. Покровители наук. Того по головке погладят, тому погрозят пальчиком, глядишь, вот и испекли атомную бомбу... Этот Амершам был рослый, с лошадиным лицом и улыбкой голливудской звезды.
- Вы оба рыжие, - заявил генерал, покровительственно скалясь. - Значит, сойдетесь. Но, ты, Алекс, бойся этой женщины. Не женщина - огонь.
Женщина-огонь глядела на Вечерского огромными карими глазами. Вот странно - лицо у нее жесткое и даже надменное, а глаза мягкие, бархатные глаза. Рукопожатие по-мужски крепкое. Алекс попытался заглянуть в карие очи поглубже и понял, что они обманчивы. Поверхность расступилась, но лишь до определенной глубины, а за ней - кремень, скала. Саманта Морган улыбнулась холодной приветливой улыбкой и сказала:
- Вы, наверное, хотите осмотреть вашу будущую лабораторию.
Генерал полюбовался выражением лица своего подопечного и радостно заржал.
Алекс всегда был робок с женщинами, но Саманту - он уже мысленно называл ее Сэмми - пригласил на ужин в тот же вечер.
- Отлично, - ответила Морган, тряхнув рыжей гривой. - Я как раз собиралась предложить вам то же самое. У нас традиция - угощать в ресторане всех новичков. Вы какую кухню предпочитаете - индийскую, тайскую? Или вашу, русскую? Я знаю отличное место на Кингс Стрит...
Должно быть, женщина заметила в глазах Вечерского тень разочарования, потому что улыбка ее смягчилась.
- Алекс. У вас у резюме так и написано: Алекс. Это Александр или Алексей?
- Александр.
- Ах да. Конечно. Алексей - это Льоша, Альоша.
От этого нежного «Льоша» в груди Вечерского дрогнуло, и он подумал, что между ними обязательно что-то будет, не сегодня, так завтра.
После ужина как-то случайно оказалось, что уже все разъехались, и только они сидят за столиком и обсуждают интереснейшую тему, является ли способность узнавать свое отражение в зеркале признаком сознания. Морган считала, что да, и что дельфины, шимпанзе, гориллы и слоны не менее разумны, чем люди. У правого уголка ее рта осталось пятно карри, и Вечерский, потянувшись через стол, аккуратно стер пятно салфеткой. Затем они поспорили, кто будет оплачивать счет, скинулись поровну и вышли из ресторана. Был вечер. Тиха была бостонская улочка, застроенная кирпичными особняками, тихи и неподвижны канадские клены и разгорающиеся над ними звезды. Фирма предоставляла Вечерскому машину, но ее должны были подогнать лишь завтра, и Морган распахнула перед ним дверцу своего «Рэндж Ровера». Они доехали до подъезда одного из многих неразличимых кирпичных особняков, где весь первый этаж поступил в распоряжение нового сотрудника («а затем, если вы предпочитаете загородный дом, у нас есть несколько вариантов»). И, конечно, Вечерский пригласил коллегу на чашечку кофе, и, конечно, коллега сослалась на занятость и усталость. Алекс махнул вслед отплывающему от тротуара джипу. Джип прощально мигнул задними фарами и завернул в переулок. Все получилось как всегда...
- Да, любил, - ответил Вечерский, глядя в белый овал маски. - Я любил ее.
Бессмертный кивнул.
- Спасибо за честный ответ. Ваша очередь.
- Правда или поступок? - спросил бывший ученый, чувствуя себя идиотом.
- Давайте правду.
Что же у него спросить? Как его расколоть, мерзавца? Бессмертные живут ложью, они не выносят правду, в первую очередь правду о себе. Они вечно играют, блефуют, держат покерное лицо - значит...
- Как вас зовут по-настоящему, Дориан?
Маска помедлила и неохотно ответила:
- Джеймс Оливер Эмери.
- Эмери? Вы сын леди Эмери?
- Это уже второй вопрос, а сейчас моя очередь.
- Хорошо. Я весь в ожидании.
- Правда или поступок?
Вечерский опять выбрал правду, и Бессмертный тут же спросил:
- Вы с Морган были любовниками?
Бывший ученый вздрогнул, потому что и сам не знал настоящего ответа.
...Через неделю Вечерский с головой ушел в работу, и потому, когда Саманта объявилась в его лаборатории и потащила с собой в темную комнату, решил, что ему сейчас покажут результаты особенно важного белкового фореза. Вместо этого, когда свет в комнате погас и под потолком загорелась красная лампочка, женщина распахнула халат, а за ним и легкую блузку - бюстгальтера под блузкой не оказалось - и положила руки Вечерского себе на грудь. Алекс все еще пытался понять, что происходит, когда в подсвеченной красным темноте ладонь Саманты скользнула вниз и расстегнула молнию у него на брюках. Прохладные пальцы легли на его член, обхватили, сжали, и голос Саманты - твердый, суховатый голос - произнес:
- У меня обнаружили ранний Альцгеймер. Прионной природы, значит, неизлечимый. Через два года я превращусь в слабоумную хихикающую развалину. Carpe diem, Алекс.
Рука женщины двигалась аккуратно, сноровисто, но Вечерский не мог - так, не под такие слова, не в этой красной, пропахшей химикатами темноте. Его ладони соскользнули с груди Саманты.
Морган разжала пальцы и, отступив, улыбнулась.
- Напрасно, Алекс. Второй попытки не будет.
Она запахнула халат и быстро вышла из комнаты, не забыв по дороге врубить свет - а Вечерский так и остался стоять у машины для проявления пленок, злой, красный и со спущенными штанами.
Второй попытки Морган ему действительно не дала. Нет, не дала, потому что нельзя же ту пьяную, безобразную ночь в парижской гостинице считать второй попыткой.
- Нет, - сказал Вечерский, и лишь когда произнес это вслух, почувствовал, что, говорит правду. - Нет, мы не были любовниками.
- Занятно. Ну что ж, продолжим. Я готов правдиво ответить на следующий ваш вопрос.
Ах ты гнида, подумал Вечерский, будет тебе сейчас вопрос.
- Кто ваш отец?
- Военный, - быстро ответил Бессмертный.
