Реквием. Книга первая Инициация (СИ) - Рави Ивар

Глотов, новый мэр, предложил выставить исковерканные машины на дорогах у въезда в город как напоминание всем желающим покуситься на жизнь горожан и общественный порядок. Все близлежащие деревни Спасского района изъявили желание войти под управление Сердюкова, хотя номинально главой города был не он.

— Я не мэр! — горячился полковник. — Пусть все эти вопросы решает гражданский. Моя цель — безопасность людей.

Кстати, выяснилось, почему так грамотно короткими очередями стрелял КПВТ второго БТРа в засаде. Полковник не утерпел и самолично принял участие в бою, сев за крупнокалиберный пулемет. Именно его очереди по колонне и были самые эффективные, опыт ведения боевых действий у Сердюкова был солидный.

Насчет блондинки Саши я оказался прав — в городе она появилась к вечеру и, не стесняясь, рыдала над обезображенным трупом Шершнева. Мобильная группа под командованием Синицина на двух «Тиграх» провела окончательную зачистку Старой Рязани сразу по следам боя. Десяток бойцов Шершнева предпочли не дожидаться солдат, организовав беспорядочное бегство.

В ставке бандитов оказалось много добра — пользуясь силой, они обирали ближайшие деревни, умудрившись организовать мародерские рейды вплоть до самого Шацка. Не знаю, что за городок был Шацк, но только фур с мукой оттуда бандиты пригнали пять. Общая добыча из Старой Рязани была столь значительна, что пришлось освобождать знакомый нам ангар от металлопродукции, чтобы устроить там склад. Но больше всего Глотов обрадовался специалистам, собиравшим для Шершнева ветрогенераторы. Все оборудование и сами специалисты, захваченные в Шацке, были препровождены в Спасск-Рязанский, где они продолжили прерванную работу. Отец и сын, имевшие небольшой бизнес по продаже и монтажу оборудования для ветрогенераторов, приняли предложение Глотова обосноваться в городе. В самом Шацке не было власти, каждый выживал как мог, и улицы часто становились свидетелями перестрелки. Полковник, по просьбе Глотова, отрядил мобильный отряд, чтобы забрали членов семей электриков.

Синицин вернулся в день моего отъезда вместе с женами электриков и еще двумя автобусами беженцев из этого городка. Даже с учетом отсутствия связи, до Шацка дошла информация про кровопролитие в Спасске и его итогах.

Ашот и Ваня уже уехали на Шишиге, загрузив живность. Сердюков распорядился, чтобы нам выдели три мешка муки, мешок риса и два ящика консервов. Глотов по совей инициативе добавил пять ящиков водки, этого добра у бандитов изъяли в огромном количестве. Соли я тоже выпросил, приехавшие Ашот и Ваня просили этот ингредиент — наши женщины соль тратили безбожно.

— Ну, капитан, спасибо за службу! — окрепший полковник протянул руку.

— Рад, что пригодился! — ответил не по-уставному. Мы находились вдвоем в доме Сердюкова. На столе дымилась отварная картошка, а мелко нарезанная селедка из запасов Шершнева, посыпанная лучком, и бутылка водки призывали к активным действиям.

— За победу! — был первый тост, о которого нельзя отказаться. Второй был за родных и близких, этот тост Сердюков произнес упавшим голосом. Утешать взрослого человека, что годится мне в отцы, было глупо, молча выпил. Третий, завершающий, был за страну, чтобы она восстановилась в своем былом величии.

По дороге домой думал, как повезло городу, что в такой момент полковник оказался рядом. Сердюков служил в рязанском ВДВ — он умудрился эвакуировать часть курсантов и выбрать ставкой небольшой городок к юго-востоку от пылающей в ядерном пламени Рязани. До сих пор мы мало говорили о моменте ядерного удара, но сегодня я не удержался.

— Почему именно Спасск-Рязанский? — спросил, когда пили чай.

— Роза ветров, — просто ответил полковник. — А ты разве не ориентировался на Розу Ветров, выбирая место?

К своему стыду, этот момент я упустил. Старый Кудом меня устраивал своей изолированностью и отдаленностью от крупных городов и магистралей. Наличие реки, леса и непосредственно огромный особняк явились главными критериями в пользу такого выбора.

— Нам очень повезло, — полковник немного повеселел после выпитого, — такой низкий радиационный фон не иначе как подарок Бога святой Рязанской земле. А если знать физику — очень удачный стык воздушных течений. Рязань вроде недалеко, фон там и сейчас неприемлемый, а мы в безопасности. Через полгода и в Рязань можно будет наведываться, периодически замеряем радиацию на подступах к городу. А через год, — при этих словах Сердюков сжал кулаки, — наши враги, по словам генерала, решат, что можно прийти на нашу землю и присвоить ее. Запомни, Олег, год или полтора — и нам придется отбиваться уже не от Шершнева и ему подобных, а от куда более опасного противника.

Слова Сердюкова не выходили из головы. Неужели противник получил так мало, что может решиться на экспансию? С одной стороны, логично — мы отвечали нескольким странам, а весь их потенциал пришелся на нашу одну страну. Даже математически, процент потерь у них мог быть ниже, не зря они окружали Россию по всему периметру базами с ПРО.

— У меня есть просьба, Юрий Владимирович. — прощаясь во дворе, заговорил перед отъездом.

— Еще автоматы или патроны? Ты просто ненасытен, Никитин! — рассмеялся Сердюков.

— Нет, я планирую жениться. Могу попросить вас стать названным отцом для моей невесты? Для нас обоих это будет честь.

— Это будет честью для меня! А жениться — дело хорошее, Олег. Нам надо размножаться, чтобы не опустела земля русская и не заселили ее все эти слащавые европейцы.

На том и расстались, Сердюков стоял у ворот дома, пока поворот дороги не скрыл его из зеркала заднего обзора. Про автоматы и патроны он сказал неспроста. Перед самой войной Шершнев, имея связи в самом Главке МВД, выпросил для своего отделения полиции модернизированные АК-12 м1. Эти автоматы были редкостью даже на фронте, чаще всего ими был вооружен спецназ ГРУ и ФСБ. А у этого подонка обнаружилось целых двадцать автоматов.

Шесть автоматов я выклянчил, кроме автоматов четыре цинка с патронами тоже находились в багажнике Ниссана. Сергею отдал милицейские коротыши — свой и Дениса. Армянин любовно поглаживал автоматы, покрикивая на Танюху, чтобы несла нам добавки. В итоге расстались мы как нельзя довольные друг другом, получив каждый свое.

— Смотри, как трава прет! — нарушил молчание Денис, вырвав меня из воспоминаний. Мы уже подъезжали к Брыкину Бору. Неделю назад травка еле пробивалась сквозь серую землю, сейчас уже поднялась сантиметров на десять, радуя глаза буйством зелени.

— Конец мая, пора ей уже расти.

Перевел взгляд на деревья. Полураспустившиеся листочки деревьев расцветили лес по обеим сторонам дороги. Весна стремительно набирала обороты, через открытые окна слышались птичьи трели.

— Как же красиво! — вырвалось у меня. Раньше никогда не видел, как красива весна. Проводя большую часть времени в бетонных джунглях городов, не замечаешь такой красоты.

— Земля наша, дух у нее наш, потому и красиво. К Ивану Сергеевичу будем заезжать? — спросил Денис, доехав до развилки. Деда на месте не оказалось, но бабушка встретила нас с радостными причитаниями, внимательно ощупывая на предмет ранений.

— Все нормально, баб, нет у нас ранений! — высвободился из ее объятий. — А где деда?

— Черт знает где его носит, с утра ушел с ружьем и Михаилом. Пойдемте, чайком вас напою.

Задерживаться не стали, вежливо отказавшись, продолжили путь домой. Если раньше дорога от Брыкина Бора до Старого Кудома занимала час, в этот раз доехали примерно за двадцать пять минут. Кто-то очень постарался — разбитая колея была выровнена, словно гигантским ножом срезали все неровности и засыпали ямы.

— Аня поработала. — удовлетворенно хмыкнул Денис, разгоняясь до шестидесяти. Мы отсутствовали всего десять дней, но Эдем преобразился. Деревья у дома, еле открывшие почки в момент отъезда, были усыпаны пышными цветами — цвели яблоня и слива, распространяя аромат, привлекший пчел. Трава местами поднялась настолько, что впору ее косить, пока не превратилась в заросли.