Роберт Киркман - Ходячие Мертвецы: Восхождение Губернатора
Проще пареной репы.
Со временем, вилла, кажется, приняла их, как и они приняли её. Сняв покрывала со всей роскошной старинной мебели, они, кажется, могли бы назвать это место домом. У каждого из них была своя комната. И, хотя они все ещё страдали от ночных кошмаров, ничто так их не успокаивало, как спускаться в старую элегантную кухню, залитую ноябрьским солнцем сквозь доходящие до пола окна, и чувствовать аромат кофейника, гревшегося на огне всю ночь.
На самом деле, если бы не периодические ощущения того, что за ними наблюдают, всё было бы почти идеально.
* * *Чувства Брайана начали обостряться уже на вторую ночь их присутствия на вилле. Брайан только что переехал в свою собственную спальню на втором этаже, в строгий кабинет с причудливой маленькой кроватью с балдахином и гардеробом восемнадцатого века. Внезапно, он подскочил посреди ночи.
Он видел сон, в котором потерпел кораблекрушение, плыл по течению на самодельном плоту в море крови и внезапно увидел вспышку света. Во сне он решил, что это может быть далёкий маяк на отдаленном берегу, призывающий его, спасающий его от этой бесконечной кровавой чумы. Но когда он проснулся, то понял, что только что видел настоящий свет в реальном мире: мелькнувший лишь на секунду прямоугольный кусочек света, скользящий по потолку.
Он моргнул, и свет пропал.
Он даже не был уверен, что действительно видел его, но всеми фибрами своего существа приказал себе встать и подойти к окну. Глядя на чёрную пустоту ночи, он мог бы поклясться, что увидел автомобиль на расстоянии в четверти мили, поворачивающий в точке, где шоссе встречается с дорогой к ферме. Затем всё исчезло, растворившись в пустоте.
Брайан больше не смог заснуть в ту ночь.
Когда он расговорит Филипу и Нику об этом на следующее утро, они просто решили, что это был сон. Кто бы, чёрт возьми, съехал с шоссе, а потом развернулся и… просто улетел?
Но в следующие полторы недели подозрение в Брайане лишь разрасталось. По ночам он продолжал ловить проблески медленно движущихся огней на шоссе или в дальней стороне сада. Иногда в предрассветные часы он мог бы поклясться, что слышит хруст шин по гравию. Мимолетность этих звуков была особенно пугающей. Из-за этого Брайану казалось, что вилла находится под угрозой. Но он так устал от своих параноидальных подозрений, не разделяемых остальными, что просто перестал сообщать об этом. Может быть, он всё это выдумал?
Он не говорит ни слова по этому поводу до двухнедельной годовщины их пребывания на вилле, когда, незадолго до рассвета, грохот жестяных банок вырвал его из глубокого сна.
Глава 18
— Что за чёрт? — Брайан окончательно проснулся в темноте комнаты.
Он шарит по тумбочке в поисках керосиновой лампы, опрокидывает стеклянную ёмкость и разливает жидкость. Он поднимается и идёт к окну, пол под его босыми ногами кажется ледяным.
Лунный свет льётся с чистого холодного ночного осеннего неба, очерчивая каждый предмет сияющим серебряным ореолом. Брайан до сих пор слышит грохот консервных банок. А ещё он слышит, как все остальные тоже проснулись и суетятся в своих комнатах внизу и дальше по коридору. Всех разбудил грохот консервных банок.
Самое странное, и Брайан даже думает — не кажется ли это ему, что гремящие звуки идут со всех направлений. Жестяные банки гремят среди деревьев позади виллы и перед ней. Брайан вытягивает шею, чтобы лучше всё разглядеть, когда дверь его спальни распахивается.
— Приятель! Ты проснулся? — Филип без рубашки, на нём его джинсы и берцы, которые он не успел зашнуровать. В одной руке он держит старое ружьё, глаза тревожно расширены. — Мне нужно, чтобы ты взял те вилы в конце прихожей — в темпе!
— Это Кусачие?
— Шевелись давай!
Брайан кивает и выбегает из комнаты, его мозг охвачен паникой. На нём лишь тренировочные штаны и футболка без рукавов. Когда он крадётся сквозь тьму по дому: вниз по лестнице, через гостиную, в дальний коридор — он замечает движение за окнами, присутствие чужих, наступающих на них извне.
Схватив вилы, приткнутые к задней двери, Брайан поворачивается и спешит обратно в главную комнату.
К этому моменту Филип, Ник и даже Пенни собрались внизу, у ступеней. Они подходят к центральному эркеру, который обеспечивает широкий обзор двора, части ближайшей дороги, и даже края ближайшего сада. Сразу же они замечают тёмные фигуры, движущиеся пригнувшись к земле, скользящие по территории имения в трёх разных направлениях.
— Там что, машины? — произносит Ник сдавленным шёпотом.
Когда их глаза привыкают к лунной полутьме ночи, они осознают, что действительно, по имению к вилле медленно перемещаются автомобили. Один движется по извилистой подъездной дороге, другой — с северной части сада, третий — ещё едва различим на юге, медленно похрустывает гравием по тропе, ведущей из деревьев.
Почти с полной синхронностью каждый автомобиль внезапно останавливается на равноудаленном расстоянии от дома. Они стоят так секунду, каждый, возможно в пятидесяти футах, их окна слишком темны, чтобы выявить владельцев.
— Это не приветственная делегация, — бормочет Филип то, о чём все молчат.
И вновь, почти в идеальном согласии, каждая пара фар внезапно вспыхивает. Эффект момента, когда лучи врываются в окна виллы, заполняя тёмный интерьер холодным хромовым светом, действительно драматический, почти театральный. Филип уже готов выйти на улицу и обороняться с помощью недействующего дробовика, когда в задней части виллы раздаётся грохот.
— Золотко, ты останешься с Брайаном, — говорит Филип Пенни. Затем он бросает взгляд на Ника. — Ники, я хочу, чтобы ты постарался выскользнуть из бокового окна, взял мачете и вернулся обратно минуя их, если это возможно. Ты понял меня?
Ник понимает каждое его слово, и мчится в сторону прихожей.
— Держись позади меня, но будь рядом. — Филип поднимает ружьё, пристраивая дуло на плече. Осторожно и сосредоточено, со спокойствием кобры, Филип крадётся в стиле коммандос на звук шагов по битому стеклу, доносящихся из кухни.
* * *— Давай, полегче, здоровяк, — произносит захватчик с бодрым протяжным акцентом выходца из Теннесси, нацеливая ствол девятимиллиметрового Глока, когда Филип появляется в кухне с поднятым ружьём.
Перед тем, как его столь грубо прервали, злоумышленник спокойно оглядывался на кухне, как будто он только что вылез из постели, чтобы немного перекусить среди ночи. Свет фар снаружи заполнил комнату жёстким сиянием. Стекло в двери над дверной ручкой позади человека выбито, и слабый свет зари проникает сквозь отверстие.
Более шести футов ростом, одетый в обычные камуфляжные брюки, грязные сапоги, и пропитанный кровью бронежилет Kevlar, взломщик абсолютно лысый, со шрамом, вытянутой головой и глазами словно кратеры, вырезанные крошечными метеорами. При ближайшем рассмотрении он выглядит больным, словно подвергшимся воздействию радиации, с желтушной кожей, испещрённой язвами.
Филип нацеливает бесполезный антикварный дробовик на череп лысого мужика. Между ними расстояние в восемь футов и Филип изо всех сил старается изображать, убеждая даже самого себя, что его ружьё заряжено.
— Я предоставляю вам презумпцию невиновности, — говорит Филип. — Я предполагаю, вы думали, что место пустует.
— Точно так, здоровяк, — говорит лысый мужик спокойным усыпляющим голосом мечтательного диск-жокея. Его золотые зубы тускло поблёскивают, когда он улыбается улыбкой рептилии.
— Таким образом, мы благодарим вас за то, что покидаете нас — без членовредительства и потасовки.
Мужчина с Глоком по-обезьяньи хмурит брови.
— Вы не очень-то приветливы. — У мужчины небольшой тик, говорящий о скрытой угрозе насилия. — Я вижу, вы неплохо здесь устроились.
— Не имеет значения. — стоит на своем Филип. Он слышит поскрипывание передней двери и шаги, пересекающие коридор. Его мозг разрывается от паники и предупреждающих импульсов. Он знает, что следующие секунды критические и возможно смертельные. Но всё, что он может придумать — это тянуть время.
— Мы не хотим кровопролития, и, брат, я гарантирую вам это. Не важно что произошло: ваша и наша первая кровь уже пролита.
— Гладко говоришь. — Внезапно лысый человек зовет из темноты одного из своих товарищей. — Коротышка?
Голос отвечает с внешней стороны задней двери.
— Прикончи их, Томми!
Почти по сигналу, за разбитым окном задней двери появляется Ник, с огромным ножом Боуи, прижатым к его горлу. Его пленитель, тощий ребёнок с прыщами и стрижкой морпеха, открывает дверь и подталкивает Ника на кухню.
— Извини, Филли, — говорит Ник, в то время как его толкают мимо шкафов, жёстко перекрыв дыхание. Худощавый юнец со стрижкой "ёжик" держит нож перед кадыком Ника, за его пояс вложен мачете. Нервный, поджарый, с одетыми на руки перчатками без пальчиков Carnaby — он выглядит как беглец из морской тюрьмы. На нем рабочий пиджак с оторванными рукавами, а его длинные голые руки испещрены тюремными татуировками.
