Бетани Гриффин - Маска красной смерти
— Нужно выдвигаться, — говорит Кент Элиоту. — Я поднимаю нас выше.
Мы быстро поднимаемся. Но не настолько быстро, чтобы двое мужчин не вскочили на лестницу, поднимаясь более резво, чем Уилл и Элис. Третий подпрыгивает за свисающей над ним лестницей. Остальные наблюдают, как мы взмываем в небо.
Внезапно Элис прекращает подъем. Уилл пытается подтолкнуть ее, но она замерла от страха, Генри держится за шею Уилла.
— Черт, черт, черт, — Элиот хватает мушкет. Я натыкаюсь на деревянный барьер на краю палубы.
— Дай мне. Я стреляю лучше тебя, — Эйприл берет мушкет и целится. То, что она указывает в сторону Уилла и детей, пугает меня. Но тут она стреляет, один из мужчин падает с лестницы и приземляется внизу. Он двигается, но его ноги сломаны. Его смерть лишь вопрос времени.
Мужчина медленно продвигается наверх. — Я не могу стрелять. Они слишком близко к детям, — говорит Эйприл.
Я становлюсь на колени и кричу Элис:
— Ты можешь ко мне забраться?
— Нет, — говорит она, ее лицо, смотрящее на меня, бесцветно.
— Иди к Аравии, — голос Уилла напряжен. Он слишком долго удерживает себя и Генри.
— Элис, — говорю я, — ты должна это сделать. Для меня. Для твоего брата. Они не могут долго держаться, и не могут пролезть мимо тебя. — Слеза катится по ее лицу, но она не двигается.
— Я спущусь и помогу ей.
— Ты не можешь спуститься, — я удивлена голосу Элиота за моей спиной. — Твое плечо...
— Я могу сделать то, что должна.
Ветер теребит мои волосы, и непрочная веревочная лестница ходит ходуном. Я не в состоянии спуститься достаточно быстро.
— Тянись вверх по лестнице, — говорю я. — Это единственный способ.
Элиот тянет лестницу и качает ручку лебедки. Через несколько футов веревка задевает дерево корабля.
— Слишком тяжело, — он задыхается.
Я ложусь на палубу и протягиваю здоровую руку к Элис. Сейчас она, по крайней мере, ближе. Я стискиваю зубы и игнорирую боль.
Порыв ветра сотрясает корабль, и она кричит.
— Ты должна взять мою руку, — говорю я ей. Доверься мне.
Элис протягивает свою маленькую ручку в мою сторону. Она дрожит. Я хватаю ее обеими руками.
— Ставь ногу на следующую ступеньку.
Второй мушкетный залп оглушает меня, и лестницу начинает дико качать, так как один из мужчин с нее срывается.
Элис не отпускает мою руку, и я скольжу следом, но затем кто-то карабкается по лестнице и хватает нас обеих.
Я оттаскиваю ее от края, даже когда Генри и Уилл безопасно взбираются.
Уголком глаза я замечаю, как незнакомец забирается на палубу, и как Элиот ударяет его прикладом мушкета. Человек падает. Элиот снова бьет его, а затем тащит за собой.
Уилл так близко, что стоит протянуть руку, и я его коснусь.
— Спасибо тебе, — нарушает тишину Уилл.
Я не знаю, что сказать. Эйприл слишком молчалива.
— Она бы не поднялась для кого-либо еще, — говорит Уилл, глядя на мое лицо своими темными глазами. Я смотрю на палубу.
— Аравия? — только вчера он пытался убедить меня, что в этом мире осталось нечто хорошее. Затем он предал меня, и теперь город под нами пылает.
— Думаю, боязнь высоты передается по наследству, — говорю я, наконец.
Он невесело смеется.
Элиот выходит из каюты.
— Я расспрошу заключенного, когда он очнется, — мрачно говорит он и вручает Уиллу несколько одеял. — Подержите детей еще немного, иначе они рискуют упасть.
Эйприл садится на другую часть палубы, рядом с Томом.
— Будет лучше, если на детей он дышать не станет, — она садится не совсем рядом с мальчиком, но достаточно близко, чтобы он не был совсем одинок.
Порыв ветра ударяет наш воздушный корабль, и нас отбрасывает в сторону.
— Я собираюсь идти на верхнюю палубу, — говорит Элиот. — Идешь со мной? — мягко спрашивает он.
Я иду с ним.
— Город, — выдыхаю я. Он выглядит ужасно. Потоки воды на улицах в одних местах, потоки людей из тоннелей — в других. Кто-то дерется на улицах, и везде бегущие люди.
— Что они делают?
— У моего дядюшки вечеринка, — говорит Элиот. — Величайшее событие из всех.
Я смеюсь.
— Итак, раз город рушится, принц закатывает вечеринку? — это мне представляется как костюмированный бал.
— Он собирает всех чистых горожан высшего класса, которые могут отправиться в поездку. Говорят, там поместится тысяча человек. Потом он запечатает двери.
— А что с Красной Смертью? — наконец спрашиваю я.
— Он думает, что сможет спрятаться от нее.
— Он безумец.
— Возможно. А, возможно, он, в конце концов сошел с ума. Или, возможно, знает что-то, чего не знаем мы.
Я качаю головой, не уверенная, что знаю больше. Если мой отец убил всех тех людей, то он убил и Финна. Так много жизней потеряно, а теперь еще и Красная Смерть... У меня все еще есть пузырек.
Я достаю его из корсета дрожащими пальцами. Элиот смотрит заинтересованно.
— Очаровательное место для хранения вещей, — ветер хлещет его шарф из стороны в сторону.
Я открываю зубами пузырек. Отец сказал мне выпить половину и отдать половину человеку, о котором я беспокоюсь больше всех. Половины уже нет. Я протягиваю пузырек Элиоту. Он приставляет его к своим губам.
Я считаю это милым, что он готов выпить содержимое, не спрашивая меня, но я легкомысленна и выпаливаю:
— Мой отец дал мне его. Он сказать отдать это человеку, о котором я забочусь больше всего.
Я наблюдаю за его лицом, ожидая реакции. Я помню всю глубину его эмоций, когда мы были на лодке принца. Он скрывает то, что чувствует.
Элиот опускает пузырек.
— Ты выпила другую половину?
— Нет. Отдала ее Эйприл.
Он протягивает ее мне.
— Твой отец хотел, чтобы ты выпила это.
— Элиот, ты сказал мне, что причина того, что ты хотел моей помощи, была в том, что мне все равно. Ты выпей. Вернись и спаси мою мать. Убей принца и преподобного Мальконтента, и кого угодно еще... нуждающегося в убийстве. Спаси город. Я, может, и не заражусь — моя маска цела.
Он приставляет его к моим губам.
— Я собираюсь сделать все возможное, но, чтобы это сделать, мне нужна причина.
— Нет, — говорю я, потому что не так я запланировала свой акт самоотверженности. А когда я открываю рот, чтобы сказать, он поднимает пузырек, и у меня не остается выбора, кроме как проглотить содержимое.
Я сажусь, несчастная, на палубу судна.
— А что случится потом?
— У нас два ясных выхода, — говорит он. — Мы можем пойти с остальными или присоединиться к вечеринке моего дяди.
— Моя мама будет там, не так ли?
Замок — темное пятно на западе. Непрекращающийся поток карет указывает дорогу.
— Есть третий вариант, — говорит Элиот. — Но это безумие.
— Расскажи.
Он держит пузырек двумя пальцами. — Мы возвращаемся в город и находим человека, который поможет нам разобраться во всем этом.
Мы смотрим вниз на хаос, являющийся городом. Пожары, потопы и болезнь. И затем громкий звук разлома — одна из башен Аккадиан, не та, в которой мы жили, но одна из незаконченных, ломается и падает. Мое здание в огне.
— О, нет. — Я хватаюсь за деревянные перила. Какая-то часть меня все еще верит, что я смогу вернуться туда, что мои родители встретят меня.
— Прости, — говорит Элиот. Он обнимает меня одной рукой, затем отстраняется. — Возможно, нам нужно найти кого-то, кто наложит швы.
— Уилл может это сделать, — вздыхаю я.
— Давай пойдем вниз и спросим у него. Я не хочу, чтобы ты погибла.
— Это лучшая вещь из всех, что ты мне говорил.
Он встречается со мной взглядом, и я вспоминаю, как однажды он сказал, что влюбился в меня. Он касается моего плеча обожженными кончиками пальцев, и я устало прислоняюсь к нему головой. Но есть вещи, которые он должен знать.
— Эйприл заражена.
Он замирает.
— Что?
— Преподобный Мальконент заразил ее для своих целей. Мы все можем умереть.
— Нет, если мы сможем найти твоего отца. — Летчик шелестит на ветру. Я убираю его из своего рукава, плотнее сжимая. — Говорят, у него была вакцина. И в ночь смерти твоего брата он проклял человечество и бросил ее в гавань.
— Кто тебе это сказал?
— Отец Кента. Он работал вместе с твоим...
— Но он ничего не знает. Финн не умер той ночью.
Но, возможно, отец выяснил все о смерти Финна еще вечером. Я больше ничего не знаю. Почему отец проклял все человечество, если у него еще был живой ребенок?
— Нам нужно найти твоего отца. Но сначала мы должны вернуться согласно плану. Пробудем в лагере несколько дней, перегруппируемся.
Я вижу кроны деревьев на окраине города — оазис, которого так просто достичь.
— Возвращаться в город может быть опасно, — шепчу я. Но это то, что я хочу сделать. Мы найдем отца, а затем маму.
