Татьяна Живова - Дети Зоны: альтернативная история
5. Злое место и старый знакомый
День был морозный, но в это время года в Зоне (в которой, как известно, почти всегда царила осень) такие заморозки — не редкость. Только что прекратила сеять мелкая льдистая крупа, по небу бежали серые кучи-облака, а ветер с реки был промозглый, порывистый. Холодно, свежо…
Контролёр поморщился: в морозном воздухе запах каменного крошева чувствовался особенно резко. Он медленно встал с поваленного обломка стены и снова огляделся. Что бы здесь ни было час назад — сейчас оно прекратило быть.
…Он был ещё далеко, когда первые волны бега обрушились на это странное место. А когда пришёл и он — всё уже кончилось. Бетонная ограда стоянки неразумных была повалена, на земле лежали растерзанные тела.
Контролёр отвлёкся на резкий звук — за его спиной уродливая свинья-плоть, пронзительно вереща, промчалась через побоище, загремела одиноко валявшимся шлемом и побежала догонять далеко уж ушедшее стадо. Всё. Бег валом прокатился через это место, смял его, как пустую скорлупу и ушёл дальше, вперёд, к Границе.
Для них Голос всё ещё звучит.
Контролёр ещё раз глубоко вдохнул пахнущий пылью воздух. Чем ты проще — тем неотступнее Голос для тебя. Видимо, именно так всё и устроено. Свиньи, собаки, волки, мелкая и крупная живность — их мысли очень маленькие и простые. Голос — гораздо сильнее и больше. Он — самая сильная мысль, самая яркая идея, которая когда-либо бывала в их головах. Поэтому они будут всецело захвачены им. Он станет их сутью, их волей.
Разумные же слышат Голос по-другому. Конечно, он зовёт, тревожит, но в нём больше просьбы, чем приказа, и неизменно присутствует ясное понимание, зачем нужно то, к чему он зовёт.
Сегодня бег пришёл в это место потому, что в нём поселилось зло.
Контролёр сделал несколько шагов по песку. Что-то было там, внизу, под землёй, под слоем бетона и железа — неразумные любят и то, и другое. Было — и закончилось, когда бег, смяв охрану, прорвался внутрь. Что-то холодное, осязаемо-гадкое растворилось и исчезло. Он почувствовал это и успокоился. Дело было сделано. Только звери и Младшие недоумевали. Как, куда? Гневная песня Голоса была такой упоительной, но они не захотели поверить, что она закончилась.
…Он как никто другой знал, что сейчас их разношёрстный поток мчится вперед, дальше к югу, сметая, проламывая и грозя залить кровавым потопом всё, что встретит на пути.
Они не скоро ещё успокоятся.
Еще несколько шагов. Какое-то движение впереди привлекло его внимание. Мимо целой россыпи тел — люди, собаки, кабанья туша с неестественно вывернутой головой — брела неверным шагом маленькая серая фигурка. Спотыкаясь, она перешагнула через одного из убитых, голова, или то, что выглядело головой, судорожно дернулось — фигура пыталась разглядеть лежащее тело. Снова несколько неверных шагов. Кто это?
Контролёр провёл рукой вдоль худого лица. Его глаза увидели фигуру раньше внутреннего чутья. Он был удивлён. Да кто же это? Зомби? Отбился от своих и потерял направление? Или выжил кто-то из тех, что прятались под землёй?
Он глубоко вдохнул. Сейчас мы всё узнаем… Невидимое и неосязаемое щупальце его мыслей вылетело вперёд и коснулось фигуры. Кто ты? Повернись…
А потом его глаза расширились, и щупальце рассеялось, будто его и не было. Он был дважды удивлён за один-единственный день.
— Здравствуй, Дитя Зоны. Здравствуй, Ксана.
«Кажется, в Монстрохатках меня сегодня не дождутся…» — тоскливо звякнуло где-то в закоулках подсознания.
А потом она услышала. Не разумом. Слухом:
— Здравствуй, Дитя Зоны. Здравствуй, Ксана.
Девушка вздрогнула и подняла на контролёра взгляд. Глаза её расширились, теперь она смотрела на Подчиняющего, не в силах оторваться.
— Здравствуй… Старший… — проговорила она. — Я… потревожила тебя? Прости, не хотела… Я сейчас уйду… если позволишь…
— Нет. Не потревожила… — голос контролёра был спокойным, даже мягким, только очень глубоким. — Ты меня не помнишь, и потому напугалась. Я уже говорил с тобой. Давно. Недалеко от твоего дома. Я тебя узнал. Не пугайся. Если хочешь идти — иди. Не удержу.
Ксана, не отрывая взгляда от его полускрытого капюшоном лица, медленно склонила голову набок.
— Так это был ты… — она коснулась лба и смущённо потупилась. — Моя дырявая память… Совершенно не запоминаю лица! А ту встречу я помню! Ты и в тот раз появился неожиданно для меня.?
На её лице появилась несмелая улыбка.
— Узнала, — бледные губы улыбнулись в ответ. — Я рад. Что ты здесь делаешь, Детёныш? Это дурное место.
— Я знаю… — прошептала Ксана, и улыбка погасла. — Я… уже была тут… там, внизу… — дрожь прошла по её телу. — А теперь Мамо позвала меня, чтобы показать, что здесь стало…
— Значит, тебя позвал Голос, — контролёр подошел ближе, оставляя на сыром песке широкие и глубокие вмятины следов. — Не бойся, всё уже прошло. Я не знаю, что было под нами. Но оно не должно было быть. И его больше нет. Ты можешь уходить отсюда. Или ты все ещё слышишь Голос?
— Тут делали… чудовищ… из людей… — Ксана зябко обхватила себя за плечи. — И… не только из них… Мамо велела мне прийти сюда… Мне и моей подруге. Но я потеряла её, наверно, она пошла дальше, со всеми… Я искала её здесь, боялась, что она лежит среди мёртвых… И что она и сама убивала, ведь она обещала отомстить людям, которые были тут… За меня… Старший, ты не видел здесь мою подругу? Её зовут Марго, она излом. И тоже, как и ты, в плаще ходит.
Видимо, день сегодня был такой. Контролёр усмехнулся сам себе. Новый сюрприз стоил прежних. Кажется, эта маленькая будущая женщина может найти общий язык даже с камнями. Где-то здесь, среди развалин, трупов и гари есть ещё один её знакомый. Надо же — излом, да ещё и женского рода! Редкая птица в этих краях! И эта девочка называет её своей подругой!
Кажется, ему на мгновение даже стало завидно. Всю свою жизнь в Зоне он страдал от одного — ему было не с кем разговаривать. Много ли радостного в мире, если ты в нём почти один? А он был один, с того самого момента как осознал себя.
Это только со стороны кажется, что все мутанты в Зоне одинаковые. Если это сходство и есть, то оно не больше, чем среди людей. Так-то, если поглядеть на людей Зоны не очень пристально — тоже может показаться, что они почти братья-близнецы — все с оружием, в почти одинаковой одежде, и уж конечно, с одной одинаковой страстью, целью жизни, называемой хабар или добыча. Все бегают, как оголтелые, по оврагам и буеракам, лезут туда, куда лезть не следует, и ищут, ищут, ищут. Похожи друг на друга? Похожи. Только если заглянуть поглубже в голову каждому из этих похожих, станет ясно, что это не совсем так. Один из них трус, другой пьяница, третий идеалист, четвертый — вообще не разберёшься, кто он и зачем пришёл. Один сам лезет в зелёный студень, а другой караулит такого первого с ножом у ближайшего угла — мол, давай, простофиля, давай, неси мне красивую ту штуку, а уж я найду, куда её пристроить, да и тебя следом! Есть безымянный доктор на болотищах, который и первому, и второму заштопает дырки за просто так — от любви к своему делу и людям. Так-то. В Зоне двух одинаковых камней не бывает, а вы тут про людей…
Нелюди в Зоне тоже разные. Просто глядеть надо пристальнее. Но из-за этой самой разности, чтоб ей, контролер и отчаялся было найти хоть одну родственную душу. Пусть подобных ему в Зоне было не один и не два — но у каждого из них своё в голове. И хранилось это своё под семью замками и десятью печатями. Так можно прийти к старому приятелю, которого не видел много лет, поговорить с ним один вечер, а потом — всё. Вроде, и увидеться были рады, а говорить больше не о чем. И еще долго не о чем будет. И уходишь, улыбнувшись и пожав руку, а на душе тоска зелёная.
Так и здесь. Есть, правда, и более прозаическая причина того, что контролеры подолгу рядом друг с другом быть не любят. Фонит от соседа сильно. Неприятно это, когда постоянно по голове будто дятел стучит…
Так он и бродил по Зоне один. С самого Второго Взрыва бродил, пока вот эту человечку не встретил, да ещё её отца приёмного, на других людей так же непохожего, как и дочь.
Видимо, так мир устроен. Он нашел себе собеседника только спустя шесть лет, а у других — что ни месяц — то новый друг. Впрочем, зависть — чувство мелкое.
Контролёр прервал поток воспоминаний. Кто же такая — эта её подруга-излом? Кажется, никого подобного он не видел в Зоне не то что сегодня, а с самого её, Зоны, начала. Всё время ему встречались изломы мужского рода, а вот чтоб женского…
— Нет, Ксана. Я пришел, когда всё уже кончилось. Я не видел никого похожего.
Как ни странно, но девушка облегчённо вздохнула:
— Если её нет здесь, и ты её не видел — значит, она могла пойти дальше… Ох, Маргоша, Маргоша…
Детёныш озабоченно прикусила губу и бросила взгляд туда, где за холмами лежали Монстрохатки.
