Павел Дартс - Крысиные гонки
– Это кристальный дезодорант, Вовка. Из алунита, минерал такой, там типа алюминиевые квасцы входят в состав. Полезная вещь. Многофункциональный он.
– Например?
– От пота – раз. Потом – он антисептический. Можно использовать как средство после бритья – кожу чуть сушит и тянет, но дезинфицирует на раз. Прижечь царапину… Опять же – от укусов комаров, чтоб не зудело, я пробовал, помогает. Потом, если вдруг горло болит – его чуть растворить, – ну, поболтать в воде, – и раствором полоскать горло. Типа фуроцилина. Только кисленький. Ах, не болеешь и не знаешь… Тогда поверь на слово. Его, к тому же, на очень долго хватает, за то и держу.
– Дезодорант… Салфетки влажные. Платочки бумажные. Да ты эстет, Вовчик.
– Да ладно. Я тоже большим носовым платком обхожусь. Его всегда постирать можно. Но там же и дамы поедут…
– Ох ты проныра! Тампаксы взял??
– Предметы гигиены уже в деревне, забыл? Хы. Как и средства контрацепции, за исключением необходимого походного минимума. Всё пригодится, ага. Я надеюсь. Полотенце ещё вот. Китайское, прессованное. Как таблетка.
– Документы куда?
– На теле, в натуре. Гермопакет. Мало ли чо. Тут и флэшка со сканами, отдельно. Блокнот, ручка. Карандаш ещё, ага. Мобильник зарядишь? Раз свет есть.
– А ножовка нафига?
– Она ж маленькая, Володь. Считай садовая. Я её в деревне нашёл. Отчистил, заточил, заворонил – знаешь, как зло пилит??
– Ну а нафига она с собой, даже если и четыре дня пешком идти?
– Ну, типа, шалаш построить.
– У тебя ж палатка! И ещё этот… матрасик спецназовский, и пончо, и «космическое одеяло»!! Нафига шалаш?? – тема стала смешить Владимира. Он видел, что Вовчик не обижается на наезды, и потому стал ему активно оппонировать:
– Нет, Вовчик, вот ты скажи – нафига ножовка?
– Ну, не шалаш. Дрова.
– Так сухостой можно и так наломать. Ты что, сосны валить собрался?..
– Володь… Далеко не всё можно наломать. Вот, к примеру, опоры для костровища. Не из сухостоя же их делать. И вообще. Ножовка у топора выигрывает в малошумности. Мало ли что…
– Ну ладно, бог с ней, с ножовкой, – скотч зачем?
– Армированный. Крепкий. Мало ли…
– Вовчик, блин! Вон – оцинкованное ведро ещё возьми – «мало ли что!» Тазик полиэтиленовый. Прибор для вулканизации…
Но Вовчика было трудно сбить с толку:
– Вёдер у меня в деревне хватает, и таз тоже есть. В дороге они не нужны. А вот скотч может понадобиться. Вот, скажем, сломал кто ногу – шину примотать.
– Да ну тебя. Ногу… Ну ладно. Нитки. Иголки, пуговицы… Ага, мелочь. Ладно-ладно, я ж не спорю… Это что?
– Брусок точильный. Маленький. «Собачья косточка» ещё такие называют. Он не для заточки, он чисто для быстрой правки. Ну, к примеру, пришлось долго работать ножом по твёрдому. Подточить…
– Ага, шалаш строить, или мамонта шкурить… Ладно. Проволока.
– Тонкая. Моток. Володь, в походе, в лесу, проволока – самое нужное дело. Растяжку поставить. Для шалаша жерди связать. Плот, к примеру. Петли на зайцев, ловушки какие, я читал… И так далее.
– Плот… – Владимир вздохнул, – Тут чё?
– Рыболовные принадлежности. Крючки всякие, леска. Грузила. Удочку можно вырезать.
– Ты по дороге собираешься рыбу ловить?
– Не прикалывайся. Это драп-комплект – на все случаи. Если, к примеру, вдруг так получилось, что мы застряли где – ну, мало ли… И есть водоём. И жрать хочется. А ни крючка, ни лески…
– Подкормку ещё возьми…
– Хы. Я ещё сеть выложил в деревне. А так ещё десятиметровый бредень у меня был…
– Чокнутый.
– Не наезжай на эксперта. Всё это может пригодиться.
– Теоретически, Вовчик, чисто теоретически… – вздохнув, Владимир перебирал оставшееся: пластиковую коробку с пальчиковыми батарейками, моток паракорда, шнур…
– Вообще мне это напомнило, – читал мельком где-то, – был такой английский лорд, председатель лондонского географического общества в 19-м, что ли, веке. Тоже очень проваренный был гражданин. Он когда из своего имения под Лондоном на поезде, – а поезд шёл меньше часа, – ехал на заседание географического общества, то тоже с собой брал полный набор, включая удочки, тропическую форму, карту Африки и ружьё для охоты на носорогов!
– Ружья на носорога у меня просто нет, а то бы я взял; а пневматика уже в деревне. Тащить её на себе через посты на выезде я б не рискнул – отберут. Просто так отберут. Зато во – есть малая сапёрная лопатка! Она случ-чего не хуже топора. И карта Африки нам тут вряд ли пригодится, – а остальное я поддерживаю, – Вовчик засмеялся.
– Да, Вовчик. Весь этот комплект хорош был бы, если бы судьба-злодейка забросила бы нас с тобой в глухую тайгу, на необитаемый остров или в ту же Африку, а тут… в социальных условиях, Вовчик… – Владимир рассматривал Вовчикову сапёрную лопатку: отточенную, завороненную, в удобном чехле, как все вовчиковы принадлежности «для выживания» доведённую о совершенства, – Окапываться будешь? Тут бы для выживания больше пригодилось бы…
– Чековая книжка, думаешь?? – подмигнул Вовчик, тщательно утягивая вещи в компрессионный мешок.
– Не-а. Пистолет с правом ношения. Вот он во многих случаях бы решил вопрос… Помнишь тех гопов? Или тех копов, что меня на штуку баксов выставили? А знаешь, за сколько я упражнение на пять мишеней на рубеже выполняю?.. – он махнул рукой.
Да, кроме ножа и вовчиковых отравляющих газов никакого оружия не было. Была ещё надежда в деревне купить какой-нибудь, пусть древний, карамультук у кого-нибудь из местных, – без оружия в нынешних условиях было совсем как-то зябко.
С собой Владимир взял из отцовского сейфа-тайника все наличные деньги, всё, что осталось после закупок в Гекторе и на оптовке, – против ожидания, несмотря на ломовые цены, денег ещё оставалось много. А вот золото в слитках он решил так и оставить на месте – что-то подсказывало ему, что не тот это товар, с каким стоило бы делать гешефт в нынешних условиях, – без «крыши» и без оружия. Можно вдобавок к золоту заодно потерять и жизнь. Нет уж, пусть лежит до лучших времён.
Перед выходом из дома Вовчик чуть не всплакнул. Владимир понимающе вышел, вынеся свой рюкзак и сумку на лестничную клетку; а Вовчик, до этого всё торопивший со сборами, несколько минут ходил из комнаты на кухню, в прихожую и обратно, и глаза у него подозрительно поблёскивали.
– Это ж… Всё ж… Ты ж пойми, Вовка, я тут считай всю жизнь прожил. Мама…
– Да чё ты, чё ты, Вовчик… Я ж понимаю, – сам Владимир не имел такого острого «чувства дома», за годы учёбы за океаном он привык считать домом то место, где можно расположиться с комфортом, только.
– Понимаешь… Как-то у меня есть ощущение, что я отсюда – навсегда. Как-то вот… ощущение.
– Да ладно, Вовчик… Ну да, далековато мы перебираемся, но всё ж не на другой континент же.
– Оно, по нынешним временам, может как и подальше окажется, чем в Америку слетать… Не наездишься теперь, да и некогда будет. А ну как тут всё в моё отсутствие разорят?.. Всё ж оставляем… Диван вон. Мебель. То, сё…
– Да ладно, Вовчик, чё тут доброго ты оставляешь?
– Ну… Столько здесь прожить! Вон – кружку с трещиной и то жаль оставлять. Или вон, медведь игрушечный. Мне его мама ещё в детсаду подарила, я с ним спал одно время; а потом его вместо боксёрской груши использовал, когда по самообороне самоучился… Тоже жалко…
Вовчик уже отчётливо всхлипнул.
– Да ладно, Хорь, чё ты. Может ещё и не разграбят. Фиг его знает, как дальше дело повернётся. Профессор Лебедев говорил, что просчитываются только основные тенденции, национальная специфика может вносить свои коррективы. Иногда весьма значительные.
– Ага… Коррективы! У нас-то коррективы, как история показывает, могут быть только в негативную сторону…
– Да ладно, Вовчик, завязывай ты ныть!..
– Я не ною. Я прощаюсь.
– Да может ещё вернёмся вскоре. Фиг знает.
– Я не с домом. Я с прошедшим периодом жизни прощаюсь как бы. Знаешь… Как Мэл Гибсон сказал: серьёзные изменения в жизни сопровождаются серьёзной болью, иначе это и не изменения вовсе. Там всё по-новой будет. С нуля, считай. Хотя, конечно, подготовился я, – мы подготовились! – и серьёзней многих… Ну ладно, чё. Посидели на дорожку? Документы, деньги, ключи, нож, мультик…
– Ключи будешь оставлять кому? Соседям может, или ЖЭСу?
– Хрен им! По всей морде. Запру и всё. Может, даже не запирать? Чтоб не вводит в соблазн? Не, запру. Хоть от бомжар на какое-то время. Обломно мне, чтобы бомжары в моём доме жили…
И вот, теперь они сидели возле своих рюкзаков и сумок, и наблюдали за посадкой. Два автобуса, загрузясь под завязку, отъехали; в один вяло пока подтягивался народ, четвёртый стоял наготове. Какой-то старичок всё пытался втиснуть свою двухколёсную тележку, уже освобождённую от поклажи, в багажное отделение, – но там было уже битком, и она не влезала. Из окон автобуса ему язвительно советовали привязать её сзади к бамперу, и «пусть едет прицепом». Старичок раздражённо огрызался. Взять её в салон было уже положительно невозможно – там было не протолкнуться.
