Даниил Берг - Проект Каин. Адам
Раньше не передавался.
Как говориться, возможность всегда найдется, было бы желание.
2.КОМУ: ГЕНЕРАЛ-ЛЕЙТЕНАНТ ШИРОКОВ В.Г.
ОТ: ПОЛКОВНИК ВЕРПУЛЬ С.Н.
ТЕМА: СИТУАЦИЯ В Г. ТЮМЕНЬ.
ПОДТВЕРЖДАЮ, В ТЮМЕНИ ЗАФИКСИРОВАНО 23 СЛУЧАЯ ЗАРАЖЕНИЯ ВИРУСОМ ПОД КОДОВЫМ НАЗВАНИЕМ КАИН. В ДАННЫЙ МОМЕНТ ТРОЕ (3) МЕРТВЫ, ОСТАЛЬНЫЕ НАХОДЯТСЯ В КАРАНТИННОЙ ЗОНЕ НА ТЕРРИТОРИИ ПОДЧИНЕННОЙ МНЕ ЧАСТИ.
НЕОБХОДИМО ОКАЗАНИЕ ПОМОЩИ В КОНТРОЛЕ ТРАНСПОРТНЫХ УЗЛОВ ГОРОДА. НА ДАННЫЙ МОМЕНТ С ТЕКУЩИМ КОЛ-ОМ ЛИЧНОГО СОСТАВА НЕ ПРЕДСТАВЛЯЕТСЯ ВОЗМОЖНЫМ ВВЕСТИ ПОЛНУЮ БЛОКАДУ ТЮМЕНИ.
СИТУАЦИЯ КОНТРОЛИРУЕТСЯ, НО НАЧИНАЮТ ХОДИТЬ НЕБЛАГОПРИЯТНЫЕ ДЛЯ НАС СЛУХИ О комменданстком часе, ВВЕДЕННОМ В Г.ГОРЕЦК. ТРЕБУЕТСЯ РАЗРЕШЕНИЕ НА ВМЕШАТЕЛЬСТВО В ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ СРЕДСТВ МАССОВОЙ ИНФОРМАЦИИ.
закодировано 091004 №420-31.
3.Владимир Большаков, студент второго курса экономического факультета Горецкого Государственного Университета уставился на большую кастрюлю борща, стоявшую на столе.
Он был один в большой университетской столовой, рассчитанной на сотню человек. За его спиной громыхала посуда, шумела вода, доносились хриплые женские голоса. Парень не обращал на это внимание, пустым взглядом глядя куда-то в дымящиеся недра кастрюли, словно старался найти смысл жизни в плавающей там картошке и капусте. Точнее даже предугадать будущее, которое его ждало. Хотя он и так знал, что оно очень даже незавидное.
Володя вздохнул, ухватился за ручки, крякнул и потащил кастрюлю на кухню. Борщ был вчерашний, надо его разогреть и, быть может, добавить немного водички. Ну, чтобы на всех хватило: через двадцать минут должна была закончиться третья пара и в столовую повалят студенты и преподаватели, равные друг перед другом в желании перекусить чего-нибудь горяченького.
Студент зашел на кухню, вдыхая аромат пара и запахов еды. В животе заурчало: не то чтобы он хотел есть, но так было всегда, стоило ему зайти в это большое, пышущее жаром помещение. Он даже улыбнулся, но снова помрачнел, подумав, что из-за лысого козла он, вполне возможно, находится здесь чуть ли не последний раз.
«Почему же мне так не везет?», — мрачно размышлял Володька, пристраивая кастрюлю на плите. Вот если бы на переэкзаменовке ему попался другой билет… так нет же, выпало именно однородное дифференциальное уравнение второго порядка. Он никогда особо не был с ними в ладах… ну ладно, надо быть честным хотя бы с самим собой — он понятия не имел, как это решать. Почему? Да потому что предпочитал не ходить на пары по «вышке», а просиживать штаны в компьютерном зале через дорогу. А старый козел видимо запомнил его фамилию… хотя чего тут удивительного, раз он у него на парах бывал от силы раз десять за весь прошлый семестр? И надо еще учесть, что у них высшая математика являлась чуть ли не профилирующим предметом на втором курсе, а потому занятия занимали по половине часов в неделю. Стоило ожидать, что он завалится на переэкзаменовке, очень даже стоило.
Он кашлянул, помассировал лоб — сильно болела голова. Парень отставил кастрюлю и снова пустым взглядом уставился на нее. Интересно, что он скажет матери? Это была последняя попытка сдать проклятую вышку. И он ее успешно провалил. А что это означало? А означало это одно: скоро его вызовут в деканат и попрут отсюда к чертовой матери. Мама этого не перенесет — и дело даже не в том, что он не получит высшего образования… Дело было в другом. Как бы это сказать… В общем, очень скоро бывшему студенту предстояло примерить кирзовые сапоги. И гимнастерку.
Володька тяжело вздохнул и вытер со лба пот. Мать предупреждала, что этим может кончиться, но он, как и всякий девятнадцатилетний оболтус, полагал, что ему все сойдет с рук. Дополагался. В груди зашевелилась злость. Эта старая козлина специально сунула ему такой билет, он был в этом уверен. Уверен? Ну, пожалуй, не совсем уверен, все-таки тянул-то билет он сам… А тот сидел и гаденько ухмылялся своей поганой улыбкой, глядя на то, как он, несчастный, потеет и старается выбрать билет полегче.
Володька ругнулся и ударил ребром ладони о железный стол, который тотчас глухо загудел. Голова разболелась еще сильней, воздух, казалось, стал гуще и теперь парень различал в нем не только запахи готовящейся еды, но и едкую вонь хлорки и аромат давно не мытых подмышек поварих. Парень со злостью посмотрел на притащенную кастрюлю. Интересно, а что будет, если он ее сейчас опрокинет? Идея была настолько заманчивой, что он даже зажмурился, слабо улыбаясь. Вот он берет ее, поднимает и со всей силы плюхает об пол. Трам-барабам, повсюду разлетающиеся куски овощей! Красота!
Он открыл глаза и посмотрел на кастрюлю. В голове гудело, прилившая кровь, отдаваясь в висках барабанным боем. А что если вправду бухнуть эту сраную кастрюлю на пол? Просто так? Ему все равно здесь уже делать нечего, и плевать на все. Какая теперь разница. Можно уйти не то чтобы красиво, но, хотя бы с помпой!
И в чем тут помпа? — поинтересовался тихий голос в его голове. — К тому же, я смотрю, ты уже все решил и на всем поставил крест. А как же академ?
Володька замер с открытым ртом. Как же он об этом не подумал, это ведь так просто! Он почувствовал прилив надежды, но подавил его, не желая обольщаться раньше времени. «Академ»… Мать, конечно, будет расстроена, чего уж там, но если рассмотреть альтернативу, то она, пожалуй, ему даже поможет сделать справки, что он во время сессии как раз сильно расхворался.
Студент — возможно, что даже и не бывший — неуверенно улыбнулся. Он посмотрел на кастрюлю и захихикал. Господи, чуть не сделал идиотский поступок, после которого его точно бы выперли взашей. Скорее всего, пинками. Он снова потер лоб, стараясь отогнать угнездившуюся там головную боль. Да уж, едва не совершил глупость.
А ты помнишь, как он смотрел на тебя? Смотрел, прикрыв глаза и улыбаясь своей гаденькой улыбкой всезнайки? Разве тебе не хотелось бы с ним поквитаться?
Новый голос был не громче предыдущего, но вместе с тем совершенно другой: какой-то пустой, пыльный. Владимир вдруг вспомнил небольшую кладовку в спальне дедушки, заваленную всяким забавным — на взгляд восьмилетнего тогда мальчишки — хламом. Старые семейные альбомы с пожелтевшими фотографиями, древние газеты, металлический мусор и несколько бамбуковых удочек, высохших до такой степени, что если бы какой-то глупец попробовал с помощью них что-то поймать, то они бы непременно разломились на несколько частей с сухим треском. Там же, занимая почти все свободное пространство, стояла кушетка, на которой громоздились старые, битые молью шубы. В них он иногда закутывался с головой, ощущая, как по спине бежит пот, и чувствуя густой и вместе с тем пыльный запах меха. Иногда ему казалось, что он находится в объятьях какого-то странного, воняющего махоркой зверя и если бы у него был голос, то был бы он именно такой, как он только что услышал в голове. Пыльный и пустой. Мертвый.
Вспомни свой любимый фильм, приятель. Разве тебе не нравилось то, как Тайлер поступал со всеми этими снобами и жирными денежными мешками в ресторанах?
Голова снова заболела, наверное, от влажной духоты, наполняющей помещение. Неожиданно лязг тарелок и гул текущей воды стали какими-то неуютными, неприятными и угрожающими. Володя несколько раз глубоко вздохнул пахнувший хлоркой воздух, надеясь отогнать головокружение, уперся руками в колени. Вроде помогло, во всяком случае, дурнота отступила, хотя головная боль и осталась.
Он выпрямился и с отвращением посмотрел на кастрюлю с борщом. Дурацкая идея, конечно, как она вообще могла прийти ему в голову. Он бы никогда на такое не пошел. Что там Тайлер, ссал в супы и… ммм… добавлял пикантной начинки в жюльен? Володька весьма смутно представлял себе, что такое жульен, но полагал, что подрочить в борщ он не осмелится.
Он невесело усмехнулся и огляделся: никого. Дурость какая-то… Вздохнув, парень оттащил кастрюлю в сторону и устало вытер со лба обильный пот. Хотелось пить, от этой вони першило в горле. Его взгляд упал на кастрюльку поменьше — в ней обычно был компот. Он схватил стоявший рядом стакан и поварешку, открыл крышку и нацедил себе компота, стараясь чтобы было поменьше сухофруктов. Допив, вытер рот тыльной стороной ладони и задумчиво уставился на открытую кастрюлю. Если он не ошибался, козлина-препод всегда брал два стакана компота к еде. Всегда, не зависимо от того, брал ли первое и второе, или только пару булочек, но компот был неизменным, что-то вроде странной традиции. Володька задумчиво вертел в руках стакан.
И что ты намереваешься сделать? Нассать туда? Боюсь, приятель, вкус изменится и явно не в лучшую сторону. Полагаешь, никто не заметит?
Глупость какая. Дело даже не в том, заметят или нет (он был на 99 процентов уверен, что толпа голодных троглодитов, которая прибудет сюда с минуту на минуту, выпьет все, и еще добавки будут просить). Просто… Ну, он же не хулиган какой-то, чтобы так делать, правильно?
