Ник Львовский - Заметки путевого Обходчика
Я вам не сказал, что вес твари достигал, по моим ощущениям где-то больше двухсот килограмм? Ну, так говорю теперь. Потому как она, дернувшись в последний раз, полностью растеклась по мне. Придавливая к земле, перекрывая кислород. Я забарахтался, молотя руками и ногами. Вернее пробуя это сделать, чтобы спихнуть тушу с себя.
Еще несколько мутантов ревом возвестили о своем скором прибытии. Я не успевал выбраться. Никак. И тут же пожалел, что не оставил в магазине пистолета хотя бы один патрон. Для себя.
Раздавшаяся почти над моей головой автоматная очередь была мне сродни самой приятной, самой успокаивающей в целом мире мелодии. – Ты так и собираешься там загорать – прозвучал следом бодрый голос Оберона. А еще чьи-то руки ухватились и слегка приподняли край туши. «Лена!» – осознание того, что она помогает мне выбраться, прибавило сил. Я рванул, и уже через минуту, зажатыми остались только ноги. Но освободить их было уже плевым делом.
– У тебя разодрана химзащита! – воскликнула Лена, заметив, как «поработал» надо мной мутант. – Пустяк – я отмахнулся, демонстрируя полнейшее равнодушие к такой вот мелочи. А в душе обмер.
Пытаясь справится с подступившей к горлу тошнотой, я решил заняться делом. Достал магазин и перезарядил пистолет. – Держи – Лена подала мне автомат. – Готов? – Оберон с колена, небольшими очередями, слегка отогнал тварей. – Ты еще спрашиваешь – крикнул я в ответ. – Короче теперь я замыкающий – сообщил он. – Возражений нет? – и, не дожидаясь ответа – Возражений нет. Тогда вперед. Короткими перебежками.
X***
Нам удалось, казалось, невозможное. Мы выбрались. Темноту туннеля восприняли, как нечто очень родное, близкое, теплое и уютное. А главное способное даровать нам жизнь.
Отмотав от входа еще километр, решили остановиться. Вернее того требовали наши тела. Уже давно они буквально вопили о передышке. Хотя бы на полчасика. А еще всем хотелось пить. – Долго расседаться мы не будем? – поинтересовался Оберон, наливая из своей фляги воду. – Да какое там долго. Нам бы – хотя бы… – я не закончил. Лена уже напилась и протянула жестяную кружку мне. Мои губы тут же прильнули к ледяному ободку. Горло аж пекло от бушующего там жара и засухи. И поступившая туда холодная жидкость, обожгла его не меньше, чем это сделал бы кипяток. Я закашлялся, а на глаза выступили слезы. Лена немедля пару раз хлопнула меня по спине. Совсем не по-женски, должен заметить.
Я снова начал нормально дышать и протянул кружку Оберону. Тот пить почему-то не стал, поставив ее на пол, рядом с собой. – Ты чего? – я удивленно проследил всю проделанную им процедуру. – Не хочу, чтобы со мной такое же приключилось. Лучше немного поостыну – объяснил он. Вроде бы спокойно, нормальным тоном. Но вот взгляд его мне совершенно не понравился. Он как будто норовил убежать, скрыться от моего. Внимательного, изучающего. Постепенно превращающегося в настороженный и недоверчивый. От недоброго предчувствия у меня вдруг засосало под ложечкой.
А потом провал…
Глава 27. Оберон.
Он слегка приподнял голову, пробуя рассмотреть, куда именно следует бежать. А в том, что это стоит сделать без промедления, Оберон ни секунды не сомневался. Малейшая задержка могла потянуть за собой ниточку нежелательных для него последствий. «И чего я только согласился на этот заказ. Чего мне не хватало? Не денег уж точно» – снова спрятался в темноту. Ответ на свой же вопрос он знал. Просто отбрасывал, как таковой, что мог превратить его в собственных глазах, в зарвавшегося, обнаглевшего болвана.
Ведь единственное, что толкало диггера в последнее время на подобного рода авантюры, это жажда самих приключений. В чистом виде. Это было сродни наркотической зависимости. Когда уже не можешь остановиться, как ни вопят тебе мозги о том, что хватит, пора бы уже. Азарт заядлого игрока, живущего по принципу «орел или решка», бросал его, словно слепого котенка, в объятья только тех клиентов, которые могли предложить нечто экстремальное. С риском для жизни. Такое, за исполнение чего не брался больше никто. Жизнь то дороже. Для всех, кроме него.
Оберону послышалось, что там, за поворотом началось какое-то движение. Он, почти не дыша, слегка высунулся из ниши в стене, служившей ему временным укрытием. До лаза оставалось всего ничего. Но туда еще добраться надо. А Дорога то не свободная. И преграда на ней не простая. Вернее не такая, как всегда. Будь там даже десяток монстров, он и то бы меньше переживал. Но там притаились бойцы Альянса – «Будь они неладны!». Каждый, из которых стоил не одного десятка простых жителей метро. Пусть и поднаторевших в каждодневных стычках с нечистью.
«Раз, два, три» – водил головой, пробуя вычислить всех. Прибор ночного видения мигнул, и изображение слегка поплыло. Заряд был на исходе. – «Так, еще один. А вон пятый» – бросил это занятие, поняв, что подсчет противника только увеличил волну паники. Дальше скрываться не имело смысла. Его все равно через минуту-другую заметят. Выставил дуло автомата, и нажал на спуск.
В устоявшейся, как въевшаяся во все и вся пыль, тишине, выстрелы прозвучали особенно громко. Ему самому заложило уши. Судорожно сглотнул. Ведь слух в этой темноте ему куда важнее зрения. Попустило, и он услышал, как бойцы бросились в рассыпную. Но не от него, как сделал бы каждый обыкновенный человек, а к нему. При этом они даже не думали стрелять в ответ.
«Твою…» – Оберон сплюнул. Именно сейчас он в полной мере осознал, в какое дерьмо вляпался. Его приказали взять живьем. – «Значит знают. Верняк знают, кто я» – это означало, что даже если при самом благоприятном стечении обстоятельств ему удастся сегодня бежать, его все равно будут искать. По всему Метро. Для Альянса границ не существует.
Все это в секунду пронеслось в его голове, и он отбросил автомат в сторону. Достал пистолет. Сравнительно легкий Глок внезапно превратился в нечто неподъемное. Рука еле справилась с таким грузом. Нехотя, медленно-медленно, стала подниматься к виску. Оберон закрыл глаза.
И в это время в его нишу влетел небольшой цилиндрик. Хлопок, и все озарилось ослепительным светом. Параллельно у парня заложило уши. Теперь уже надолго. Поэтому он не слышал и не видел, как к нему подбегали дюжие спецназовцы. Зато почувствовал. Пинок ноги выбил пистолет из дрожащей руки, а чьи-то руки умело заломили его собственные. Быстро и эффективно.
***
– Так, что тут у нас – свет настольной лампы направили ему прямо в глаза. Прикованный наручниками к стулу, он мог лишь закрыть их. Чтобы избавиться от рези. Но ему не предоставили и такой возможности. Находившийся позади боец, повинуясь приказу, отвел его голову назад и силой открыл один глаз. Другой рукой он прилепил заранее заготовленную полоску скотча к нижнему веку и щеке. То же он проделал и со вторым. Теперь Оберон мог лишь мечтать моргнуть. Безуспешно. Поэтому разглядеть говорившего не стоило и пытаться. Тут как бы самому полностью не утратить зрение.
Сидевший в тени господин не спеша открыл папку. Такую же, какие когда-то заводили на преступников. На ней даже надпись имелась. Дело номер такой-то и имя и фамилия Оберона. Настоящие, данные ему при рождении. – Онуфриенко Сергей Васильевич? – пробасил читавший. А в его тоне проскользнули нотки человека, давно уже привыкшего повелевать. Нечто такое, что сразу же отличает их – людей крепко держащих в своих руках все нити управления; и нас – тех, кто с нескрываемой злобой, а подчас и завистью, взирает на возомнивших себя сверх людьми.
От массивного стола донесся какой-то шорох. Потом что-то клацнуло, и ноздри Оберона уловили запах табака. Не дешевого самопала, а того, нормального. Такого, какой употреблял и он сам. Ему, правда, никто закурить не предложил. А попросить – он не решился. Был уверен, что все равно откажут.
– Если я чего-то спрашиваю, то хочу сразу же услышать ответ – продолжил незнакомец. При этом он даже не повысил голос. Говорил и дальше спокойно, медленно, словно наслаждаясь собой. Тем, как красиво он излагает свои мысли. Рука, находившегося за спиной бойца, болезненно ткнула допрашиваемого в затылок.
– Так там же написано – Оберон по малолетке неоднократно попадал в полицейские участки. В основном за участие в драках. А когда он подвизался «дружить» с нацами, то приводы участились до такой степени, что местный участковый даже хотел его сплавить в колонию для несовершеннолетних.
Но, повзрослев, Оберон стал осторожнее. В смысле участвовать то в акциях своих дружков он участвовал, но вот попадаться за это перестал. Потому как стал хитрее, изворотливее. А если и были какие-то инциденты с правоохранительными органами, то все они заканчивались всего лишь «милой» беседой и бессильным скрежетом зубов тех, кто желал засадить стервеца за решетку.
– Так там, начальник, все ж написано – вести базар на допросе он умел. – Ты…. – от нового тычка его голова качнулась вперед с такой силой, что захрустели шейные позвонки. – Простите, вы – Оберон сразу понял, за что его огрели, – лучше скажите, за что мне такая честь? – книгу, которую он украл в Полисе, ему удалось припрятать еще до поимки.
