Лед Апокалипсиса (СИ) - Кулабухов Тимофей "Varvar"

Чиркнул зажигалкой, растопил, поставил с краю огня чайник со снегом. Вообще камин сомнительный инструмент для прогрева помещения. Всё тепло улетает «в трубу». Это в большей степени понты. Зато, костёр в квартире — тяга к любованию открытым огнём.

Теперь кастрюля, заполненная в несколько приемов снегом с балкона. Живя (несколько дней) в ледниковом периоде я знал, что полное ведро утрамбованного плотного снега, это где-то четверть ведра воды, а то и меньше. Чтобы заполнить ёмкость, нужно досыпать снег. Вода будет с примесями, с песком, возможно и с упомянутой Августом серой.

Проверил окна. Все заперты, но можно в случае нападения выскочить через балкон и прыгать в сугробы.

Отыскал стеклянные фужеры со стилизованным изображением потёртого Ельцина и неизвестных мне политиков его эпохи. Налил кизлярского коньяка себе и пленнику.

— Ну, Марк Аврелий, «за нашу победу», как говорили в каком-то старом кино.

— Фильм «Подвиг Разведчика».

— Как скажете. Давайте ещё по одной. Грейтесь. И рассказывайте, вы же разведчик, какие разведданные добыли.

Коньяк, тепло, кофе, сломанные монтировкой о дверный косяк китайские наручники, потоптанная на полу ненавистная пленнику цепь, аромат каши — сделали своё дело. Марк Сергеевич рассказывал много, сумбурно, перемежая с демонстрацией своих побоев, обрывков полученных оскорблений, личных переживаний и всхлипываний.

Гопники называли себя «Армия свободы», «Воины снегов» или «Вольный народ». По сути, они представляли собой десятки разношерстных «полевых» отрядов, каждый под командованием своего пахана-командира, численностью от нескольких до нескольких десятков человек, разной степени оснащенности и вооруженности. Единого штаба или командования они не имели. Среди прочих лидеров выделялась «Судья», она же «Тётя Оксана», она же «Директор ДК», которая директором или настоящим судьёй не была, зато взяла под контроль ДК, откуда пыталась управлять лидерами группировок, регулировала постоянные споры и конфликты между ними (отсюда и судья). Полевые командиры подчинялись неохотно, но после того, как она расправилась с некоторыми из них, побаивались. Она была высокой, внешностью и характером как Арахна из книги «Желтый туман» Волкова, огромная, физически сильная, широколицая, большеглазая, с длинными всклокоченными волосами, сравнительно умная (умнее гопников), не в меру склонная к гневу, припоминающая Сталина в своих разговорах, привыкшая громогласно орать и чуть что применять насилие. Всюду ходила с двумя жестокими на расправу телохранителями — накачанным «Варно» и жилистым, лысым, с вытаращенными глазами «Пугачёвым».

Её ДК имел котельную на мазуте и штатные генераторы, армию слуг-пленников, утепленные помещения, собственный рынок, приносящий Тёте Оксане доход, а также внутренний бордель наполненный рабынями, в том числе откровенно детского возраста, гостиницу, столовую, склады и солидный арсенал. В первые дни, когда царил хаос она целенаправленно захватила ДК, лично застрелила настоящего заведующего, стянула к себе как на склад большинство ресурсов из разграбления сетевых магазинов, продовольствия и прочих ценностей.

В этой тёте-моте просматривался условный лидер этой «фракции». И ресурс у неё нешуточный.

Марк ничего не знал про рейды и их результаты, хотя понимал, что полевые отряды постоянно рыщут в окрестностях постепенно смещая фокус в сторону центра города. Так же у него не было информации о других группировках или очагах выживших, кроме одного — «теплоцентраль».

Эти засели, как он выразился «на конечной пятого маршрута», запустили систему отопления и вовсю грели несколько домов и собственное здание котельной. Имели огромный запас мазута. Там жили люди мирные, рабочие, а не «проклятые уголовники».

Пока он кушал кашку (тоже немного перехватил), мы пили крепкий кофе с ароматами каких-то восточных пряностей (заварил ударную дозу), сладкий, с сухим молоком, я запустил навигатор и, следуя подсказкам, отыскал эту теплоцентраль. Однако. Пять километров четыреста метров. Причем это на север, между нами — Старый район с гопниками.

— Время без двадцати девять. Всем покурить и оправится, приготовится к марш-броску, — скомандовал я изумленному Марку.

— Мы куда-то идём?

— Желаете остаться здесь? Ваши проблемы ещё не решены. Глобально они кончатся, когда вы умрёте. Снег идёт, сравнительно тепло. Поэтому. Ломимся как слоны на водопой на эту вашу теплоцентраль, отведу вас туда, если нет других идей.

В глазах бывшего пленника читалось, что он собирался идти со мной на мою «базу», однако мне интуиция велела от него избавляться. Вплоть до пули в лоб или оставления на ПМЖ в этой сталинке (где он замерзнет ближайшей ночью, когда стукнет минус сорок).

— Давайте лучше к вам?

— Мы не в баре друг друга снимаем в режиме «поедем ко мне, нет лучше ко мне». У меня тесно, далеко и голодно. Или в вашу эту теплоцентраль или аривидерчи. Фирштейн?

Марка пришлось переодеть. Правила ледникового периода — проводи поиск ресурсов, используй всё по максимуму. Модные оранжевые ботинки, примерно его размера, спортивный костюм адидас (нашёл термобельё, но забрал себе), вязаные подштанники, теплые бабушкинские носки, свитер с надписью про Амстердам, перчатки, шапка, тёплая куртка со вчерашнего Ганса, женская лисья шапка, колючий шарф. Всё это тщательно застегивается, завязывается, шнуруется.

Он не очень хотел идти. Собственно, его выбор между мной и одиночеством в снегах.

Вывел нас (согласно данным навигатора) ещё западнее Старого района по дворам некой улицы Скадовского. Гнал нещадно. Во-первых, расстояние нешуточное. Во-вторых, в окрестностях у меня не водилось друзей.

Поэтому, когда услышал вдалеке свист, прибавил ходу и нырнул между домами в соседний двор. Марк еле успевал за мной. Можно вломиться в любой подъезд и попробовать укрыться, но, а если найдут по следам? Нет. Двигаем до победного, просто снизим темп.

Пробежали сквозь дворы, переходим извилистую улицу Запрудную, по ней шарашит огромный буран, эдакая река из разгневанного ледяного воздуха и снега, ветер дует на восток, Старый район на западе. Меняю направление, тащу Марка прямо по улице, внутри потока. В буран видимость метров два-три, в тому же если нас заметили и погнались, логичнее всего будет искать по ту сторону «снежной реки». Ветер нёс метель в спину, наносил неравномерные торосы, я шёл, шёл и шёл, с остервенением и злостью, за спиной топтался Марк. В какой-то момент перед глазами возникла фанерная стенке киоска. Обогнул и обнаружил, что дверь приоткрыта, внутри пусто. Мой спутник показал внутрь, и что-то прокричал.

Устал, удав таёжный. Ладно, сделаем перекур. Отжал немного дверь, ввалились. Внутри темно и холодно как в склепе. А ещё всё выгребли. Осталось только коробка старых газет и журналов. Сунул их в рюкзак. Чтиво и растопка, как-никак.

Махнул рукой Марку, чтоб молчал. Прислушался. Вьюга воет, не слышно ни черта. Время без десяти десять. Пистолет на колени, направление в сторону двери. Достал рацию.

— База, это Странник-один, База, это Странник-один, приём.

Серый шум в канале. Мы рации проверяли, по документам они должны брать километров на пять. В теории. Отсюда до Завода меньше двух. Попробовал ещё раз. Посмотрел на несчастного Марка. Ещё раз.

Сквозь шум эфир ожил.

— Странник-один, это База, прием.

— База, это Странник-один. приём.

— Александрыч, где тебя хуи носят?

Это был Иваныч, и он был ощутимо зол.

— База, добыл языка, допросил, получил сведения. Сейчас иду к выжившим на какую-то Теплоцентраль, установлю контакт. Веду разведку, в бой не вступаю. У меня всё нормально, Иваныч.

— Ладно, держись там. Сеанс связи через час. Шкуру береги. Температура минус двадцать девять. Я Лёху копателя посажу дежурить у рации, сейчас гоняю грузовик, заряжаю всё что можно. Думаю, может из него сделать генератор? Чуть что — выходи на связь.