Александр Шакилов - Остроги. Трилогия (СИ)
— Нет. Стоим, ждем. Пусть сами к нам подъедут. — Гурбан и не подумал объяснять товарищам по оружию, что им угрожает. Да и мало ли как ситуация обернется?.. Но одно он знал точно: ни шагу назад, никаких прыжков на месте. Любая провокация, малейшее проявление страха — смерти подобны.
Гурбан вновь поднес к глазам бинокль. Пять штук грузовиков, «Уралов» и «ЗИЛов», выкрашенных в черный цвет. Старые, еще советские, «жульки», «Волги», мотоциклы разные… А где «таблетка» главаря? Этот микроавтобус, «УАЗ 3909», был особенным, приметным. Если все тачки банды были черными, то «таблетка» — белой, и поговаривали, что изнутри она обшита кожей, ну и все там вообще по высшему разряду.
— Из Белгорода едут. — Доктор потирал ладонью лоб, будто это могло избавить его от последствий сотрясения.
— Вот именно. Они едут, и мы едем. Кто-то должен уступить дорогу. — Гурбан поднял автомат над головой и дал в воздух короткую очередь. — И это будем не мы.
Он знал, что рискует, но иначе с этим шакальем нельзя. Они понимают лишь один язык — язык силы. И не силы даже, а несусветной наглости. Элементарную человечность «черные» считают слабостью. Наступив бандиту на ногу, не стоит рассыпаться в извинениях, надо сразу бить кулаком по роже, а потом пинать скрюченное тело, пока не затихнет. Только тогда бандит проникнется к тебе не уважением, на которое он не способен, но благостным страхом. И если ты будешь достаточно жесток, то станешь чуть ли не богом в его заплывших от синяков глазах…
Гурбан никого не собирался бить, он просто пошел к каравану «черных».
— Что он делает? — слышалось сзади. — Командир, остановись, пока не поздно!
Глупцы. Они учат его, как быть и что делать!..
А потом ему стало не по себе: головные машины должны были уже затормозить, но нет — дребезжащая стальная армада неслась вперед. Холодный пот заструился по спине Гурбана. Он непроизвольно провел языком по обветренным губам.
И заскрипели тормоза, резина пометила асфальт черным. Караван встал. Гурбан улыбнулся: его план пока что работал. В машинах почуяли «запах керосина», то есть опасности. Слишком уж одинокий путник подставлялся, словно бы не было в нем страха!
Гурбан явственно представил, как «черные» пялятся, выискивая засаду, и, не найдя ничего подозрительного, впадают в панику — ведь это значит, что опасность настолько велика, что даже подумать страшно!..
Широко расставив ноги, командир занял позицию метрах в ста от затихшей бандитской армады. Левую руку он небрежно положил на ствольную коробку «калаша», висящего на правом плече. При этом он громко прочистил горло и сплюнул ком слизи на пыльный асфальт. Мол, вот вы у меня где.
Для пущего эффекта стоило бы растереть комок каблуком, но Гурбан перестарался — далеко плюнул, а сходить с места нельзя — нарушится величие позы. Так что уж как есть.
От каравана отделилась высокая мрачная фигура и двинулась к Гурбану. Тот на миг испытал нечто вроде облегчения — не с Черным придется дело иметь, уже хорошо. Но все равно не стоит расслабляться, игра только начинается, и проигрыш в ней — смерть.
Положив ладони на кобуры на ремне, высокий застыл метрах в двадцати от командира чистильщиков. Глаза Гурбана предательски слезились, в них словно насыпали толченого стекла, но все же он узнал длинного малого, худого, словно его с рождения не кормили, и при этом жилистого и способного на любую подлость. Это был Жирик, негласный зам Черного. Гурбан специально не выяснял, откуда у Жирика такое прозвище, но подозревал, что оно вовсе не от слова «жирный», скорее — сокращение от «жираф». Жирик реально был похож на африканское животное, только рожек на голове не хватало и пятен по всему телу.
Повисла долгая-предолгая пауза, во время которой по неписаным законам вольников положено прищурившись разглядывать друг друга, оценивая, кто перед тобой — враг или так, приятель на поболтать, которого нужно держать на мушке, а лучше пристрелить от греха подальше. Гурбан-то знал, с кем будет иметь дело, — у него преимущество, но в любом случае нужно сделать каменное лицо. На Территориях не принято бежать навстречу старым знакомым с распростертыми объятьями и уж тем более не стоит так делать по отношению к тем, кто сильнее.
Демонстрируя грозный вид, Жирик так откровенно щурился, что Гурбану стало смешно. Он знал о слабости долговязого бандита — близорукости, и о том, что Жирик терпеть не может, когда ему на эту слабость указывают. В другое время Гурбан не стал бы его злить, просто потому что ненавидел, когда смеются над физическими недостатками, но сейчас это было нужно для дела.
— Очки надень, зоркий сокол. — Командир чистильщиков первым нарушил молчание. Он очень старался, чтобы в голосе было как можно больше желчи и как можно меньше сочувствия, ведь сейчас у него были такие же проблемы с глазами, как у оппонента.
Жирик осклабился, продемонстрировав редкие желтые зубы вроде лошадиных. Не убирая правой руки с рукоятки револьвера, он нашарил левой в кармане куртки футляр, из которого проворно извлек очки. Если у Жирика та же оптика, что и раньше, то дужки очков связаны между собой резинкой от трусов, за годы утратившей эластичность и сплошь в узлах, а одна линза покрыта сеткой трещин.
— А-а, Гурбан, ты, что ли? Вот так встреча! — Наконец Жирик нацепил на нос очки и увидел, кто перед ним стоит, гордо задрав подбородок. — Да ладно тебе, Гурбан, будь проще, все мы знаем, что ты парень крутой. Мы ж друзья, Гурбан. Ты разве забыл?
Нет, Гурбан ничего не забыл. Как такое возможно? Пару лет назад главари банд вольников, кружащих у Стены Харьковского острога, собрались вместе и кое о чем договорились. Двоих царьков, что отказались вступать в альянс, там же и порешили, а головы отрезали и кинули под ноги их людям. Черный тогда еще сказал, что жаль, у них нет собак, а то бы на съедение… Это был недолгий военный союз — не прошло и месяца, как Донецкий острог был сожжен. Гурбан и его люди принимали участие в той войне. И Жирик хоть и гнида редкостная, а все-таки сражался плечом к плечу вместе с Гурбаном. Поговаривали, что война была организована по задумке советника Петрушевича, которому донецкие сильно портили кровь — были конкурентами в торговле с Москвой, но Гурбан в это не очень-то верил, как-то уж слишком коварно, что ли…
— А Черный где? Чего
ты
на переговоры вышел? — Командир чистильщиков не спешил фамильярничать с Жириком, хоть подошел к нему ближе, словно не замечая десятки стволов, нацеленных на него «черными».
— Убили батюшку нашего. В Белгороде. — Жирик скорбно опустил глаза, когда Гурбан оказался достаточно близко, чтобы можно было не кричать. — В бою пал смертью храбрых.
Известие не удивило. Ведь мир вокруг располагал к каждодневному риску, а уж вольникам и подавно смерть грозила чуть ли не ежеминутно, но все-таки… Черный-то был осторожным мужиком. Предполагалось, что его отравит преемник или застрелят хитрую бестию из-за угла в спину. Такая смерть была бы к лицу бывшему менту.
Угадав ход мысли чистильщика, Жирик пояснил:
— Мы острог оружейников в Белгороде брали, уже все на мази было, а тут джип этот, «хаммер», чтоб его!..
— Как ты сказал?! — Гурбан резко подался вперед. Его не изрешетили пулями только чудом, и потому что Жирик отреагировал верно — поднял руку, мол, все в порядке. — Лимонно-желтый «хаммер»?!
— Да-да. Приметная такая тачка. А ты что, видел ее, что ли?
— Доводилось, да. Я как раз за этим джипом еду, нужен он мне. Мои люди хотят пообщаться с пассажирами… Так, дружище, расскажи-ка мне, что у вас там получилось.
— Не проблема. Уж такую услугу, Гурбан, я тебе оказать могу. Только свистни своим, чтоб подбирались ближе, а то мои парни волнуются, как бы не выстрелили со страху.
Мои, значит, парни? Гурбан это особо отметил. Слишком быстро Жирик под себя банду подмял. И поминок еще по Черному не было, а он уж… Ну да ладно, лишь бы в радость. Гурбан махнул своим, чтобы подъезжали, — и буквально почувствовал, как расслабились «черные», как сердце Жирика стало медленнее биться, а то ведь так колотило, что едва не выскочило из груди.
Шестеро чистильщиков против целого каравана — тьфу и растереть! Но ведь заставили бандюг от каждой тени шарахаться! Значит, правильно Гурбан сыграл.
Выслушав нового главаря «черных», он понял, что же случилось в Белгороде. Банда уверенно брала вверх над оружейниками, осада велась по всем правилам, благо опыт был — многие из «черных» принимали участие в битве за Донецк. И тут откуда ни возьмись появился чертов мальчишка и начал палить во всё и вся, а вслед за ним примчался «хаммер» — и понеслось. В считаные минуты ситуация кардинально изменилась, банда понесла жутчайшие потери, опять же Черного убило случайной очередью — деваха из «хаммера» принялась полоскать из автомата и умудрилась угодить в бак «таблетки». Микроавтобус охватило пламя. А тут еще белгородцы пошли в контратаку, и в остроге начался пожар…
