Вадим Панов - Нянька Сатана
— Знаю!
— Осторожно!!
Потому что у этих ребят — драгоценный груз. Обыкновенный контейнер без маркировки, но Сатана молниеносно определил, что в нём солдаты тащат антивирус, и указал на цель. Боксёр, надо отдать должное, поверил без разговоров, и группа, отринув всякую осторожность, вступила в бой.
И успешно.
Схватка завязалась у одного из боковых подъездов центральной башни: солдаты вышли, намереваясь усесться в броневики, и никак не ожидали, что подошедший из переулка отряд — чёрная форма, красные повязки — окажется «чужим». И потому зевнули первый залп, потеряв и обе машины, и почти всё охранение. Но не растерялись, затеяли ответную перестрелку, прикрывая отступление «грузчика», который, испугавшись возвращаться через простреливаемую лестницу крыльца, побежал переулком вниз.
И вот о нём-то Боксёр с Сатаной и говорили.
— Только осторожно!
— Заткнись!
Расстояние было большим, поэтому Фредди убрал автомат, выхватил из заплечной кобуры карабин «СВД 1000» — искусственные конечности и усиленная спина позволяли Сатане таскать на себе целый арсенал — и поднял его, тщательно выискивая жертву в оптический прицел.
— Заткнись!
И сразу — выстрел. Негромкий и очень точный — обладатель контейнера падает с простреленной головой. И сразу — второй выстрел, убирающий его спутника. С той же убийственной точностью.
Боксёр только собрался выразить восхищение, а карабин уже в кобуре, и Фредди открывает огонь из автомата.
— Не спать!
Спасительная цель в какой-то сотне метров, и диверсанты бросаются вперёд с мужеством обречённых. Падает один из бойцов Боксёра, получив две пули прямо в маску, но остальным везёт — их плотный огонь добивает последних солдат группы, и меньше чем через минуту они затаскивают вожделенный контейнер в первое попавшееся укрытие — в лавку, дверь которой вынесла граната из подствольника. А рисковый Майор успевает прихватить с собой оглушённого и раненного в ногу офицера. Майор знает, что информация — ключ к успеху любой операции.
— Антидот!
Внутри контейнера — инъекционные пистолеты и запасные ёмкости к ним. Внутри — жизнь. И радостные мятежники выстраиваются в очередь за спасительной дозой.
— Мешок, бери Корня и несите антидот домой, — распорядился Боксёр, захлопывая крышку. — Только осторожно, черти, не нарвитесь на солдатню. И колите всех наших, кого встретите по дороге.
— А ты?
— А ты?
Мешок и Сатана задали вопрос одновременно. И оба — удивлённо.
— Я пойду в лабораторию, — решительно произнёс Боксёр. — Нам нужно больше этой дряни. Намного больше.
— Благородно, — проворчал Фредди.
— В предместьях умирают люди, — коротко ответил главарь падальщиков. — Ещё вопросы?
— Не к тебе.
Сатана отошёл к прилавку, у которого Майор посадил пленного офицера, и наступил тому на ногу. Не на рану, гораздо ниже — Фредди не хотел, чтобы пленный потерял сознание от боли, — но всё равно чувствительно, заставил вскрикнуть.
— Жить хочешь?
В ответ услышал ожидаемое:
— Да.
Ослабил давление на ногу, показывая, что офицер не ошибся, но не отстранился, продолжая угрожающе нависать над пленным.
— Боксёр сказал, что прошлой ночью в предместьях похитили кучу детей. Зачем?
— Для суки, которая варила отраву. — Судя по всему, офицер не питал тёплых чувств к союзнице всесильного герцога. Впрочем, Сатана ещё не встречал тех, кто питал. Страшную красавицу Най уважали и боялись, но при этом — ненавидели.
— Отличная новость. — Однако тон Фредди не изменился, остался прежним, бесстрастным, резко контрастирующим со словами. — А теперь главный вопрос нашей короткой викторины: где дети?
Плевать на лабораторию, плевать на красивую суку. Сатана знал, что сделают с несчастными «кроликами» в одном затерянном в горах научном центре, и в первую очередь хотел спасти их.
— Если ты скажешь, что не знаешь — наша сделка будет расторгнута.
— Детей повели на вертолётную площадку, — твёрдо ответил офицер, глядя Сатане в глаза. — Там конвертоплан под парами.
— Сука собралась улетать?
— Да.
Фредди посмотрел на друга, в ответ Майор широко улыбнулся:
— Я понял: лезем наверх.
— Этому парню я обещал жизнь, — ровно произнёс Сатана и только затем перевёл взгляд на появившегося за спиной Боксёра. — Его не трогаем.
— Плевать на него. — Главарь бунтовщиков повёл рукой, показывая, что судьба одного военного ему безразлична, и прищурился: — Ты задавал ему вопросы, как будто… Как будто… — А в следующий миг до Боксёра дошло, и он тихо, но очень эмоционально поинтересовался: — Ты что, Нянька?
В ответ — бешеный огонь в синих глазах и тихая фраза:
— Это моё дело.
Фредди знал, что у Няньки, то есть у него, среди падальщиков много врагов, и был готов к любому развитию событий. Майор же чуть повернулся и немного, совсем чуть-чуть, приподнял ствол ТС, готовый в упор расстрелять тех, с кем только что шёл в бой.
Не понадобилось.
— Сегодня день чудесных открытий, — улыбнулся Боксёр…
— Сегодня — твой второй день рождения, — веско уточнил Сатана, буравя падальщика тяжёлым взглядом.
А уточнил он настолько веско, что стало абсолютно понятно, почему до сих пор никто во всём Зандре не знал, кто прячется под забавным сетевым ником «Нянька».
Однако Боксёр сделал вид, что не заметил угрозы.
— Да, вторая днюха, — согласился он и медленно провёл рукой по шее, куда несколько минут назад сделал себе спасительный укол. — Я хотел позвать тебя против Бориса, но теперь не позову. Иди по своим делам.
— Договорились.
— И ещё… — В отличие от Фредди, Боксёр говорил ровно и подчеркнуто уважительно: — Если я выживу, я не сдам твой секрет. Ты прав, Сатана, — это твоё дело, и ты должен его делать.
* * *— Как думаешь, их доблесть обусловлена отчаянием или же внутри отбросов действительно вспыхнул слабенький огонек гордости? — Стоящий у окна Дюк улыбнулся. — Могло ли получиться так, что они почувствовали себя людьми?
— И гордость повела их под наши пули? — уточнил Север.
— Именно.
— Для тебя это важно?
Внизу стреляли из пушек — дождь почти прекратился, и в наступающих сумерках отчётливо виднелись огненные вспышки. Внизу пускали ракеты — молниеносные огненные росчерки и вулканы разрывов. Внизу к солдатам присоединились граждане ДылдаСити, и у защитников впервые образовался численный перевес: бунтовщики погибали и от дождя, и от болезни.
— Они сумели меня удивить, — признал Борис. — Раскачивая это болото, Боксёр делал ставку на алчность, на желание заполучить богатства, которые скудоумные обитатели трущоб приписывают жителям Сити, на желание пить чистую воду и досыта есть… Но эпидемия отняла эту мотивацию, ведь мёртвым чистая вода ни к чему, и я предполагал, что трущобное быдло с покорностью примет свою судьбу. А они пошли в бой. И не просто пошли, а остервенело полезли.
— Ты загнал их в угол, — пожал плечами начальник штаба. — В таких обстоятельствах даже хомячки начинают кусаться.
— Хомячкам свойственно, — не согласился герцог. — А в трущобах до сих пор жили трусливые подонки, способные лишь на удар в спину.
— Значит, они вспомнили, что люди. — Север усмехнулся. — Но им это не помогло.
Потому что атака захлебнулась.
Великолепная, невозможная и невозможно удачная атака, позволившая банде Перелётных снести восточные ворота и ворваться в Сити, захлебнулась на второй линии обороны, на танках, которые Бухнер вывел на улицы, на дотах, из которых вели кинжальный огонь крупнокалиберные пулемёты. На шквале огня, что устроили солдаты и ополченцы. Захваченный бунтовщиками плацдарм был засыпан гранатами и ракетами, залит огнемётами, миллионы раз прошит пулями и осколками. Сюда были брошены последние резервы — теперь в распоряжении Дюка оставалась лишь рота личной охраны, — но задача была выполнена.
Атака захлебнулась.
А остальной периметр стоял крепко.
Дождь смешался с кровью и отравой Лауры Най. Убитые и умершие, раненые и умирающие лежали рядом, и кто знает, чем закончится это жуткое смешение смертей? Сколько беды оно принесет?..
«Что станет с моей столицей?»
Осознание учинённой мерзости жгло Бориса изнутри, но, глядя на то, с каким трудом его люди отбивают штурм, он находил всё больше и больше слов в своё оправдание. Он испытывал сложное, невероятное чувство раскаяния за ужасающе правильный поступок. Он ощущал себя святым подонком.
— В противном случае Сити был бы разрушен…
— Что?
— Как проходит вакцинация? — громко спросил Дюк, поворачиваясь к начальнику штаба.
— Планово… — Север приложил к уху рацию, помолчал, слушая очередной доклад, кивнул и с улыбкой посмотрел на герцога: — У нас прорыв в центральную башню.
