Алексей Доронин - Поколение пепла
На стенах висели лестницы, одни стационарные, другие с крючками. Переносные. Ясно, это чтоб в случае обрушения стационарных, у личного состава оставалась возможность выбраться на поверхность через люк аварийного выхода. Рядом виднелись десятки ниш, там были технологические шахты, некоторые из них тоже служили для связи с внешним миром.
Под ними были двенадцать этажей, уходящих под землю.
— Конструкция способна выдержать прямое попадание ядреной боеголовки, — продолжал генерал. — Каждый уровень — круглая комната с оборудованием повышенной надежности. Три расчета дежурили в нем, сменяя друг друга, круглосуточно. Люди могли находиться под землей полтора месяца. Для этого тут был запас продуктов и всего необходимого. Собственно, не «был», а лежит на нижнем уровне. Его тоже можно взять, не оставлять же для археологов. Сдается мне, что он может оказаться единственной ценностью, которую мы тут найдем.
Снаружи по стенам тянулись километры проводов. Демьянову подумалось, что когда-нибудь в далеком будущем этот цветной металл, среди которого явно были и вкрапления драгметаллов — золото, серебро, платина — еще будет использован человечеством.
Справа от кричаще желтой лестницы на стене крепились направляющие — тут был лифт, с помощью которого раньше можно было попасть на любой этаж капсулы. Но теперь лифта не было, и его предчувствие трансформировалось в уверенность.
— Считайте это маленькой тренировкой, — Савельев повернулся к нему, остальные не слышали их разговор. — Наша задача найти любые сведения, относящиеся к Большому Ямантау. Но попутно каждый может принести килограмм 10-15 полезного груза со склада НЗ. На рыло, так сказать. И польза, и испытание.
«Конечно, я предпочел бы взять более подготовленных, — говорил его взгляд, — но негде».
Демьянов оставил это высокомерие и безапелляционный тон на его совести. Сейчас было не до выяснения отношений. Главное было освоиться, обкатать действия отряда в обстановке, приближенной к боевой. Конечно, то Ямантау, которое они ищут, имеет с этим бункером мало общего, но сходство все же было. И там наверняка двигаться по вертикали придется не меньше, чем по горизонтали. Да и иного света, кроме их фонарей, там тоже не будет.
— Вы говорили, что из ваших людей три человека работали монтажниками-высотниками, — напомнил генерал.
— Так точно. И один занимался альпинизмом, — подтвердил Демьянов. — Не промышленным, спортивным.
— Это пригодится. Лифт, как видите, заклинило на нижнем уровне, придется карабкаться по лесенкам, как мураши. Но и это еще не все. Лестницы ниже первого уровня, то ли обвалены, то ли срезаны, чтоб защитить матчасть от расхитителей. Поэтому первым спускаться придется, используя альпинистское снаряжение. И наводить, так сказать, переправу для остальных.
Майор был и к этому готов. Прежде чем придти сюда, они прошлись по магазинам снаряжения для активного отдыха Межгорья. В городе их оказалось неожиданно много, с ассортиментом не беднее, чем в областном центре. Но кое-что они захватили с собой и из Подгорного.
— Зачет по последнему человеку? — спросил Демьянов. — А если кто-нибудь сорвется и сломает шею?
«Почему я ему верю, черт возьми? — подумал он. — А если они перестреляют нас по одному как куропаток на выходе? Может нет никакого супер-убежища, и или есть, но эта синица в руках для генерала важнее, чем журавль в небе?»
— Запишем в боевые потери, — ответил генерал. — Все ценное, что вы там найдете, вы можете оставить себе. Само собой, то что герметично.
«Не учите ученого. И не лепите горбатого, господин генерал. Дешево же вы нас цените. Мы что, по-вашему, наемники, или таджики-гастарбайтеры, которые работают „за жрать“?»
— Даже оборудование? — вслух спросил он.
— А вы что, музей военной техники хотите открыть? — генерал усмехнулся. — Там электроника, но она совсем не нано, и даже не микро. С собой не унести, да и незачем.
— Так она все-таки сработала? — внезапно спросил Сергей Борисович. — Система «Периметр», да?
Генерал замолчал, и Демьянову почудилось в его глазах подозрение.
— Выходит, именно отсюда был запущен ответный удар?
— Больше неоткуда, — ответил Савельев, наконец. — Командную ракету… ту самую, у которой грубо говоря вместо боеголовки передатчик, они запустить сумели, это точно. А уже она, пролетая над районом боевого дежурства какого-то из подводных ракетоносцев, могла подать сигнал. Но это только моя версия. Что касается «Периметра» и его автоматики… Она была отключена в том году, это точно, но не демонтирована до конца. Тут наверху ей целый институт занимался. Ее включить, конечно, не пять минут. Тут дело в том, в руководстве страны давно было две фракции… Реальные, не имеющие отношения к опереточным партиям. Условно «пораженцы» и «оборонцы». Причем отдельные члены: и пешки, и даже крупные фигуры, перебегали из одного лагеря в другой, как крысы, в зависимости от погоды на Олимпе. Доктрина «realpolitik»[5] во всей красе. В тот момент брали верх первые. Либералишки называли систему «Мертвая рука» безнравственной, но только она могла заставить противника отказаться от сокрушительного удара. И заставила бы, если бы была в строю. Ведь даже если бы все, кто мог отдать приказ об ответном, были ударе мертвы, она могла нанести удар. Когда осознаешь, сколько ума, сил и денег вложено в ее создание, кажется, что мы пигмеи. Начнем, вы не против?
— Давайте. Нам еще надо успеть в Ямантау.
Через минуту Демьянов уже отдавал приказы командирам звеньев. Ему тоже хотелось посмотреть на то, что располагалось внизу, но в этот раз он должен был остаться на поверхности хотя бы с десятком бойцов для подстраховки.
* * *Александр спускался, стараясь выдерживать общий темп, чтобы не мешать ни тем, что двигался впереди, ни спускающимся следом. Только эта мысль — как бы не подвести товарищей — позволяла ему отвлекаться.
С детства боязнь быть запертым там, откуда нет выхода, соперничала у него в душе только со страхом высоты, не доходя до уровня фобии, конечно. А здесь было и то, и другое. Он чувствовал спиной сквозняки даже через ткань костюма Л-1. Почему-то ему вспомнились свои ощущения в погребе с мертвецами, где на него напала крыса. Правда, сам он с тех пор сильно изменился. Страха не было, только азарт от ждущей впереди неизвестности.
Металлические перекладины даже не чувствовали его вес, и, похоже, легко выдержали бы вдвое больший. Они были прочными и неподвластными ржавчине. Какая-то особая сталь? Титан? Он не знал. Теперь, спускаясь в темную яму, все свое внимание Данилов усилием воли сконцентрировал на уходящих вниз ступенях и ярком пятне от налобного фонаря, плясавшем на гладких бетонных стенах огромного колодца и отражавшемся от металлических труб, проводов и штуковин, назначения которых он не знал. Он представил, как видели окружающий мир обитатели капсулы — если смотреть изнутри, за дверью была только узкая металлическая дорожка, ведущая вдоль окружности шахты. Каждый «этаж» — круглая комнатенка, не больше, чем купе поезда. Есть много американских фильмов про то, как пилот стратегического бомбардировщика или офицер на командном пункте сходит с ума и начинает третью мировую. Хотя, это, конечно, художественное преувеличение. Сюда подбирали тех, кто не сломался бы от этой ноши и не дрогнул в нужный момент.
Эти и не дрогнули.
Но полностью освободить голову не получилось. Чем больше он смотрел на это чудо, тем больше изумлялся: как эту здоровую дуру держат в воздухе толстенные тросы-амортизаторы, пусть и как две его руки каждый. Некоторые, из них были порваны и висят, как дохлые змеи. Должно быть боеприпас, проделавший такую дыру в бетонной крышке, хорошо тряхнул эту конструкцию.
Сама «ракета» отклонилась от вертикали градусов на десять, но и это бьет по нервам — даже на этажах безопасность обманчива, все неприкрепленные к полу предметы лежат, того и гляди споткнешься и вылетишь через дверь, за борт.
Стоит ли говорить, как страшновато было на кольцевых площадках.
Чтобы заглушить страх, он думал о чем-то отстраненном. В Сашиной голове восторг перед инженерным гением его народа мешался с неприятием чего-то фундаментального в человеческой природе. Эти бы средства, да вложить в народное хозяйство… А если вообще все армии распустить, сколько освободилось бы и сырья, и рабочих рук, и денег, и умов. Сколько сбереглось бы жизней даже в «мирное» время, когда не было крупных войн, только локальные заварушки. Можно было десять Африк накормить так, что лопнут, на четверть военного бюджета сверхдержав.
В самом существовании оружия массового поражения есть что-то дьявольски неправильное. Однако он давил этого стихийного пацифиста в себе, как клопа, как прыщ на лице. Заставлял того вспомнить, у кого первым появилась атомная бомба и кто не долго думая ее применил. И что единственная альтернатива такому неприятному и грязному делу как драка — это добровольно пойти в рабство.
