Тимофей Печёрин - Вдали от дома (СИ)
Другое дело, что поиски, к которым все трое приступили после завтрака, очень быстро принесли и первые разочарования. Как бы ни отдалялись от странного отеля его единственные постояльцы, а черный кубик не нагревался ни на йоту. Вдобавок, как и рассказывал намедни Хриплый, удаляться было по большому счету некуда. Мир, куда перенес их артефакт Создателей, оказался маленьким, компактным — и почти не скрывал этого.
Игра «теплее-холоднее» продолжалась около часа. Около часа потратили Брыкин, Зеленски и Санаев, по очереди таскаясь с кубиком и стараясь ловить малейшие изменения его температуры. Увы, изменения эти все чаще были со знаком «минус» и не приближали, а, напротив, отдаляли незадачливых искателей от единственного шанса вернуться домой.
Так прошел час… а затем Руфь, от души хлопнув себя по лбу, воскликнула:
— Слушайте, коллеги… а с чего мы, вообще взяли, что артефакт Создателей находится в лесу?
— Не знаю? — Артур развел руками, — просто… казалось бы, где ему еще быть? Не в отеле же?
— Согласен с предыдущим оратором, — сказал Георгий Брыкин, — в гостинице он вообще был чуть тепленьким.
— Я тут подумала, — Руфь на секунду замешкалась, «зависла», а затем продолжила, — подумала, что мы не всю гостиницу обошли. Не всю ее территорию. Были в одном только жилом здании… в ресторане, в номерах на третьем этаже.
— И что же ты предлагаешь проверить? — вопрошал Брыкин, не понимая.
— Еще не знаю, — ответила девушка рассеянным тоном, — еще не знаю…
Когда же все трое направились к гостинице, кубик начал заметно теплеть. Приободрившись, искатели прибавили шагу, а когда они вновь ступили на территорию гостиницы, там их ждал еще один повод для радости. Заметила его опять же Руфь Зеленски, а ее спутники едва не сгорели от стыда; оттого, что сами не заметили такой, вроде бы очевидной, вещи.
На территории отеля имелась трансформаторная будка — но вот линий электропередач почему-то не было.
— Что и требовалось доказать, — прокомментировал увиденное Гога Хриплый, — имитация. Подделка. И, как и всякую подделку, ее можно спалить на мелочах. Знал я одного м…чудака… в местах, не столь отдаленных: он купюры подделывал. Баксы. А о водяных знаках как-то не подумал.
— Не спешите с выводами, — с ноткой строгости возразил Артур, — может, провода под землей проходят.
Брыкин хмыкнул, а Руфь снизошла до более полного ответа.
— Мне кажется, этот просчет специально допустили, чтобы привлечь наше внимание. Для здешних хозяев это что-то вроде игры. И, опять же, посмотри на… дизайн этой будки.
Нет, особенных дизайнерских изысков в облике трансформаторной будки не было. Более того, этот облик словно нарочно содержал намек, понятный лишь посвященным. Будка имела форму куба и покрашена была черной, блистающей на солнце, краской. Черноту нарушала лишь серая металлическая дверь с изображением молнии… однако с этой стороны ее не было видно.
— Что же получается, — не понимая, вопрошал Артур Санаев, — выходит, что придется лезть в трансформаторную будку? А…
— Включи логику, — ворчливым тоном перебил его Брыкин, — если отель подделка, то есть ненастоящий; если мир этот ненастоящий, то с хрена ли должна быть настоящей будка? Настоящей — и, соответственно, опасной?
Артур стушевался: ответить ему было нечего. Впрочем, и у его попутчиков поубавилось поискового азарта, едва они подошли к будке. Точнее, подошли и поняли, что дверь с молнией закрыта — причем крепко и плотно. А маленький черный кубик как раз разогрелся не хуже стальной крыши на солнце. Словно дразнил пленников своего большого собрата.
Вдобавок, на рабочем месте администратора не нашлось ключей ни от будки, ни от хозяйственных построек вообще. Обескураженные и разочарованные Брыкин, Зеленски и Санаев уже были готовы бросить поиски… пока одному из них (конкретно — Гоге Хриплому) не пришла в голову простая, и в то же время решающая, мысль.
— Знаете, ребятки, — проговорил он, хитро ухмыляясь, — а тут еще осталось место, куда мы с вами не заглядывали. Подсказываю: первая буква — «п», вторая — «л». Назовете все слово целиком — или отгадаете букву?
— Подвал! — хором, дружно выкрикнули Артур (с нецензурным паразитным словом) и Руфь (с визгом почти в духе малолетних фанаток на концерте какого-нибудь их «звездного» сверстника).
— Подвал, — повторил Брыкин, в подтверждение, — именно там, по идее, должна сидеть техобслуга отеля. Со всеми ключами от всяких будок. За базар отвечаю: я ездил несколько раз в другие города и жил в гостиницах. Не чета этой, понятно, но… не один ли хрен?
Против такого рассуждения, тем паче, последнего, наиболее весомого, аргумента возразить и впрямь было нечего. Хриплый и его спутники, не теряя времени, отправились искать подвал… найти путь к которому оказалось совершенно пустячным делом. Ближайшая же лестница, что вела на верхние этажи, позволяла спускаться и вниз — то есть под землю.
По ней-то непрошеные гости отеля и преодолели два пролета; дальнейший же спуск проходил через цилиндрический каменный колодец. По узкой, щербатой и довольно-таки крутой винтовой лестнице. Внутри было темно — если не считать все удаляющегося кругляша входа; где-то внизу с шорохом и писком пробегали невидимые глазу крысы. Руфь поежилась от смешанного чувства страха и брезгливости.
Спуск закончился перед странной дверью — массивной, металлической и с большой круглой ручкой, похожей то ли на кран, то ли на штурвал.
— Не нравится мне это, — пробормотал Брыкин, которому такое «дизайнерское решение» напомнило двери в тюремные камеры.
Первым к ручке-штурвалу подошел Артур Санаев. Он потянул, попробовал повернуть ее — и бессильно опустил руки со словами «заржавела, блин». Затем за ручку взялся Брыкин, и, хотя она не очень-то поддавалась, смог ее повернуть. Раз, потом еще раз — под скрип и лязг ржавого железа. Наконец Хриплый толкнул дверь, та неохотно растворилась, и…
…всем троим в глаза ударил свет — яркий, но естественный, дневной.
…в лицо дунуло ветром, принесшим свежий морской воздух.
…а шум прибоя довершил картину.
От неожиданности Руфь всплеснула руками, Брыкин вполголоса сматерился, а Артур Санаев воскликнул «зашибись!».
* * *Море плескалось о каменистый берег, расстилалось до самого горизонта, где и сливалось с серым пасмурным небом. Весь мир, казалось, состоял из моря, серого неба и каменистого пляжа. И на этом фоне совершенно неуместно, почище похабного анекдота из уст монахини, смотрелся… самый обыкновенный стол. Небольшой круглый стол — вроде тех, что стоят в летних кафе.
За столом сидело четыре человека… из которых только троих можно было с полной уверенностью причислить к роду людскому. Четвертый же внушал сомнения хотя бы потому, что являлся единственным живым существом, встреченным первыми тремя в этом странном месте.
Был он среднего роста, средних лет, с бесстрастным и неприметным лицом — хотя и не совсем без «изюминок» во внешнем виде. В глаза бросался, прежде всего, его черный не то балахон, не то плащ, делавший этого странного человека похожим на католического священника. Этот же плащ, вкупе с довольно длинными, зачесанными назад, темными волосами, придавал его облику некую, слегка экстравагантную, старомодность.
Он вышел навстречу Руфи Зеленски, Георгию Брыкину и Артуру Санаеву, едва те прошли в открывшийся за массивной дверью проем. И без лишних приветствий, расшаркиваний и прочих церемоний просто предложил «присесть, поговорить». И указал на стол и стулья — невесть откуда взявшиеся.
Первый же вопрос этому странному человеку задала Руфь Зеленски:
— Как понимаю — вы один из Создателей?
— Можно сказать и так, — ответил тот мягким флегматичным голосом, — я действительно являюсь создателем, если угодно — хозяином этого места.
— А как насчет этой вещи? — Руфь показала ему черный кубик, — а Галактики, откуда она родом?
— К моему сожалению, нет. Нельзя быть творцом всего сразу.
— Слушай, если ты один из Создателей, — с недоумением начал Артур Санаев, — если это так — то почему ты выглядишь как человек?
— Я принял наиболее привычный, приемлемый для вас облик, — ответил обладатель плаща-балахона, — могу также предложить имя, которым вы могли бы меня называть. Кай вас устроит?
— Пожалуй, — Руфь кивнула, — а истинный облик?..
— Этот вопрос в данном случае не имеет смысла. Представители нашего вида изоморфны; результатом нашей эволюции стала полная индифферентность по отношению к собственному внешнему облику. И вообще к физической форме. Мне, порой, кажется, что именно такой результат завел нашу эволюцию в тупик.
Видите ли, мы не нуждаемся в пище, в жилище и в комфортной среде обитания… ибо все это создаем сами. Мы и друг в друге не нуждаемся, ибо наша единственная потребность — Творение, а настоящий творец одинок. Так что мы перестали быть полноценной цивилизацией, полноценным видом живых существ… и, вообще, можем считаться живыми существами разве что с огромной натяжкой.
