Дональд Маккуин - Воин
На экране появились титры, представлявшие выступавшего: Митчел Калдерон, действующий президент Соединенных Штатов.
— Я знаю его! — взволнованно воскликнула Бернхард. — Он подписывал мое последнее исследование. Он был тогда помощником министра сельского хозяйства. Что там у них произошло?
— Скоро узнаем, — спокойно сказал Фолконер, принимая детонатор из рук Леклерка. — Я ничего не знал о видеоплеере, иначе, уж поверьте, не стал бы устраивать никакого голосования по поводу своих планов. А теперь — все в комнату управления.
Картер попыталась что-то сказать, но полковник взглядом заставил ее замолчать. В комнате управления он обратился к Джонсу:
— Пастор, может быть, у вас найдется пара слов благословить славных подрывников, сейчас самое время.
Пастор улыбнулся:
— Думаю, сейчас уместнее общая молчаливая молитва. Давайте вместе склоним на минуту головы.
Через минуту он громко произнес «Аминь», но ответа услышать не удалось.
От мощного взрыва содрогнулась земля, сверху посыпались обломки скалы. Грохот их падения смешался с общим шумом, тревожные крики сменились пронзительным визгом. Потребовалось несколько секунд, чтобы затихли последние отголоски взрыва.
Пошатываясь, Конвей поднялся на ноги, не обращая внимания на струйку крови, сочившейся из ранки за ухом. Остальные стонали, пытаясь встать. Убедившись, что никто серьезно не ранен, он шагнул в тоннель. Лучи света пробивались через тучи пыли в воздухе. Не в силах сдержать хриплый крик, он бросился вперед.
Через несколько минут они сообща отодвинули замаскированную под скалу дверь в устье тоннеля и выбежали наружу, не в силах сдержать смех, прерываемый приступами кашля. Продолжавший работать насос выбрасывал за их спинами клубы пыли. Они протирали покрасневшие глаза, полные слез радости, и хлопали друг друга по спинам.
Первой заговорила Анспач. Радость в ее голосе уступила место замешательству.
— Они что, перенесли нас в другое место? Здесь все выглядит иначе.
— Здесь не было таких деревьев, — сказал Конвей, указывая на гигантскую пихту не менее восьми футов в диаметре. — А в долине был город.
Стараясь выбраться из облака пыли, Фолконер шагнул вперед и показал на склон горы.
— Следы взрыва. Видите — скала расплавилась до стекла. Здесь упала ядерная бомба, которая уничтожила все внешние приборы контроля.
— Это объясняет нашу изоляцию, — сказал Конвей. Обменявшись взглядом с полковником, он продолжил: — Но если воздух сейчас не радиоактивен, значит, бомбили очень давно.
Они снова начали рассматривать деревья. К ним присоединилась Бернхард. Она дрожала всем телом.
— В нашей стране было только два таких леса. Смотрите — деревья абсолютно не повреждены! Если рядом взорвалась ядерная бомба, их должно было превратить в пыль.
— К черту эти деревья! — взорвался Кароли. — Мы выбрались на свободу, а вы вешаете носы. Когда-нибудь вы бываете довольны? Харрис говорил вам, что здесь было землетрясение, а не бомба. Вы что, не в состоянии признать свою ошибку?
На виске у Фолконера дергалась жилка.
— Этим деревьям не менее пятисот лет. Они выросли после того, как мы вошли в пещеру.
Глава 11
Дым поднимался от костров белыми кольцами, и ветер с соседних холмов собирал разрозненные струйки в изорванную мантию, колыхавшуюся в алых лучах заходящего солнца. Пронзительно кричали козодои. Их стремительные броски с высоты заканчивались негромкими ударами. Вдалеке выл одинокий волк.
Гэн ничего этого не видел и не слышал. Он защищался, неловко отступая. Правая рука с мечом гудела от усталости. Казалось, ноги уже не в состоянии выдерживать вес тела. Ныла ушибленная челюсть. Острие деревянного тренировочного меча Класа гипнотизировало его, словно змея птицу.
Поединки были и тренировкой, и в то же время наказанием. После той стычки в Тигровых Скалах они проводились каждый вечер. На этот раз поединок, начавшийся как упражнение ученика с учителем, перерос в яростную схватку. Борьба шла уже не только за победу, но и за самоутверждение. Гэн знал, что наверняка проиграет. Но голос внутри него требовал победить.
Гэн ударил из последних сил, закричав от напряжения. Если бы клинок был стальным, Класу пришел бы конец. Даже теперь лишь тренировочные доспехи из кожи и железа спасли его от серьезной раны. Он зарычал и отпрянул назад, давая сигнал об окончании схватки. Указывая на отчетливый след удара на защищавшей его живот пластине, он сказал, явно не веря своим глазам:
— Ты только посмотри!
Гэн прислонился спиной к шатру, наслаждаясь возможностью перевести дыхание. Клас зажег факелы в четырех корзинах, висевших на столбах вокруг площадки для поединков.
— Здесь как раз было незащищенное место.
Клас подошел к бутыли из тыквы и налил себе воды. Он предложил чашку Гэну, тот вежливо поблагодарил и поднес сосуд к губам, борясь с желанием осушить чашку одним большим глотком. Клас сказал:
— Не было никакого незащищенного места. Ты сам заставил меня открыться. Если бы мы дрались настоящими мечами, ты бы выпустил мне кишки. Как тебе это удалось? Вспомни.
Гэн закрыл глаза, восстанавливая детали поединка.
— Ты сделал ложный выпад левой ногой. Потом опустил правую руку и нанес удар. Удар был направлен в мой левый бок, причем лезвие шло не прямо, а немного наискось. При этом ты повернулся ко мне левым боком, давая отличный шанс для контратаки. Я ударил, когда ты стал убирать ногу.
— Ты можешь стать лучшим из лучших, если будешь продолжать думать во время схватки. И если старейшины не отправят тебя в Путь Чести.
— Уже прошло больше недели. Мне не разрешают нести дозор. Они больше не спрашивали меня о том, что случилось со всадниками Дьяволов.
— Спросят. Завтра.
— Они решили, что я был не прав. И мой отец так решил. — Гэн замолчал, плотно сжав губы и постукивая себя по ноге деревянным мечом. — И другие воины тоже против меня, Клас.
— Старейшины не против тебя, они просто осторожны. И им надо сдерживать твой пыл. Если ты снова нападешь на кого-нибудь, то опозоришь и ночной дозор, и своего отца. И осложнишь свое положение.
Гэн засмеялся в ответ:
— Я? Опозорю его? Ведь Фалдар узнает о решении старейшин. Он спит и видит, как стать Вождем Войны.
— Потише. Кол — мой друг, не забывай об этом.
Гэн напряженно застыл.
— Но не мой. Что бы я ни делал, ему не нравится.
— Думаю, он просто скуп на похвалу. На самом деле он тобой очень гордится.
— Ты когда-нибудь слышал, чтобы он говорил это?
Клас поморщился:
— Нет, таких слов я не слышал, но что такое слова, в конце концов?
Слабая улыбка слегка охладила яростное возмущение Гэна.
— Иногда мне хочется просто махнуть рукой на то, что он думает.
— Ты не прав. Ты нужен ему, я знаю. — Клас похлопал юношу по плечу, но следующие его слова были направлены в темноту ночи: — Кто бы ты ни был, стань так, чтобы я мог тебя видеть!
После краткого возгласа удивления голос ответил:
— Это я. Я знаю тебя, Клас на Бейл. Это Нила. Мы видели, что вы здесь разговариваете, так что…
— «Мы»?
Жрица Роз Сайла вошла в освещенный факелами круг. Черный плащ растворился в темноте ночи, и ее лицо, бледное и прекрасное, казалось, плывет к ним навстречу.
— Я знаю тебя, Клас. Если мы вам помешали, то сейчас же уйдем.
Гэн приветствовал женщин в ответ, заметив:
— Мы уже закончили.
— Хорошо. Мы как раз идем из шатра Фалдара Яна.
Гэн засмеялся:
— И какой новой ложью мой дядя потчевал вас на этот раз?
Нила зашипела, словно кошка. Положив руку на плечо девушки, Сайла сдержала ее гневную вспышку.
— Он говорил о том, что, по всей видимости, Гэн отправится в Путь Чести, но не раскрыл никаких подробностей. Это опасно, да?
Вмешался Клас:
— Пока не известно, поедет ли он вообще.
Гэн попытался объяснить Сайле:
— Всегда есть зло, не отмщенное племенем. Избранный для этого Путник отправляется на поиски тех, кто повинен в этом зле. Если ему повезет и он останется в живых и возвратится, это послужит знаком того, что Вездесущий прощает его, и мы также должны будем простить. Честь его будет восстановлена независимо от того, победит ли он или погибнет в схватке.
— А-а, теперь мне понятны истории Горных Людей, рассказывающие о Людях Собаки, которые врываются в их лагерь только для того, чтобы убить или быть убитыми. Много ли Путников вернулось назад?
— Я помню двоих. Правда, один вернулся домой, чтобы сразу умереть.
Едва сдерживая возмущение, Сайла обратилась к Класу:
— Неужели он так вам безразличен? Скажите, что я должна сделать, чтобы не допустить этого.
— Ты ничего не сможешь сделать. Тебе нельзя говорить в Сердце Земли, а именно там будут приниматься все решения.
